— Приехали, с вас 1000 рублей, — подаёт все же голос наш водитель, небрежно перехватывает купюры, протянутые Виктором, — хорошего вечера.
Слышу напоследок, прежде чем сумасшедший гонщик срывается с места, оставляя после себя клубы угарного дыма.
Да уж….
— Пошли, — он подталкивает меня вперёд, перебирает в руках ключи от своей квартиры.
Не думаю сопротивляться и противиться, а смысл? Ведь сама настаивала на том, чтоб уйти, а то, что было в такси так тем более нельзя забыть, абстрагироваться и просто сделать вид, что этого никогда не происходило. Я желаю Виктора, настолько сильно, что живот скручивает от невыносимой тягучей боли, словно в один момент мне под рёбра воткнули острый клинок, прокручивая его, царапая и задевая жизненно — важные органы.
Готова, как чертова нимфоманка тянуться к чарующему, возбуждающему мужчине, который даже не стремится вразумить меня, направить на путь истинный, ведь сам ненароком потерял контроль, который так усердно сдерживал на протяжении всего вечера, но в конце все же сдался, проиграл в ожесточённой войне с самим собой.
Первой проскальзываю в лифт, внимательно наблюдаю за электронной панелью, на которой поочерёдно сменяется нумерация, поднимая жестяную коробку прямиком на самый верхний этаж. Мужчина не стремится больше приставать ко мне, выжидает подходящего момента, чтоб вновь накинуться на мое беззащитное, хрупкое тело, завладеть и подчинить себе полностью.
Испуганно вздрагиваю, когда неожиданно резко и твёрдо крепкая ладонь ложится на мою талию, направляет прямиком вперёд, выйти из лифта и добраться до квартиры. Нерешительно замираю на пороге, мнусь с ноги на ногу, все же где-то за гранью здравого
смысла, проскальзывает мысль «а правильно ли поступаю?», хочется сделать шаг назад, но почему-то иду вперёд, будто ноги сами несут меня к заветной цели! Подталкивают забыть о своих переживаниях, разломать невидимую преграду образовавшуюся за последний десять минут, позволить в последний раз отдаться в мир сладостных желаний, пучину бурных сладострастий.
— Проходи, я не кусаюсь, — непривычно строго произносит Виктор, не могу понять, что могло произойти, что так резко изменило его отношение ко мне.
Остудило пыл, словно на раскалённые угли опрокинули ведро с водой, заливая все к чертовой матери, заставляя лишь грустно потрескивать и удрученно пускать пар в последней попытке воспламениться.
Прохожу вглубь комнаты, пытаюсь осмотреть обстановку вокруг, но полумрак не позволяет оценить все должным образом, практически ничего не видно, а свет ночника озаряет только маленькую часть, за которой практически ничего не скрывается. Большой кожаный диван располагается на весь периметр комнаты, белоснежный ворсистый ковёр, устилающийся под ногами возле маленькой кресло — качалки, а чуть поодаль непривычный для таких квартир, настоящий камин, в котором потрескивают ещё не дотлевшие бруски древесины, даря тепло всем входящим. Невольно тянусь прямиком к нему, так и хочется подойти ближе, ощутить длинный ворс прекрасного ковра под ногами, расслабленно и блаженно прикрыть глаза, опуститься на колени протягивая руки прямиком к яркому пламени.
Все же подаюсь молниеносному порыву, скидываю обувь, оставляя ее возле входной двери, ступаю босыми ногами, на непривычно холодящую ступням поверхность, бреду в направлении прекрасного, озаряющего камина. Все, как и планировала, расслабляюсь протягиваю руки к тёплым волнам, приглушенно выдыхаю.
— Нравится? — совсем забыла о его присутствии, поглощенная завороженным зрелищем.
Да у нас дома тоже есть подобие такого камина, но никогда не возникало желание посидеть рядом с ним, обстановка в доме никогда на располагала на положительный настрой, всегда стремилась удалиться куда-то прочь, лишь бы не слушать бесконечную ругань отца и матери. А тут все иначе, холостяцкая квартира пропитана большим уютом, чем наш особняк, предназначенный для объемной семьи, предполагаемый для весёлых, задорный, душевных посиделок.
— Да, — словно заворожённая смотрю прямиком на яркие вспышки, пламя, обуревающее бедный брусок, танцует с ним смертоносный танец любви.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мужчина опускается рядом со мной, прижимается своей мускулистой грудью к моей спине, притягивает к себе, расслабленно выдыхает, а горячее дыхание играет с прядками моих волос, позволяя максимально расслабиться в сладостной неге.
— Знаешь, я передумал!
— Что? — пытаюсь повернуться, но хватка настойчивых рук не позволяет сдвинуться с места.
— Говорю, что передумал! После твоих слов тому таксисту, ведь правда, веду себя непозволительно рядом с тобой. Я взрослый Мужчина, а ты всего — то глупое маленькое дитя, которое идёт на поводу своих желаний.
— Вот как? Тогда чего же ты позволяешь себе меня обнимать?
— Не знаю, хочется. Давай просто поговорим о чём-то отстраненном! Расскажи о себе! Я не хочу спешить, давай просто узнаём друг друга поближе! А там уже решим стоит ли что-то затевать дальше, — Виктор сгребает мои волосы, собирает их в растрёпанный пучок, перекидывает через плечо.
— Ты хочешь просто поговорить? Могу тебя разочаровать, вдруг окажусь настолько глупа, что тебе просто будет не о чем со мной общаться!
— Ну пока же общаюсь. Получилось все же вызвать во мне интерес. Да ты молода и наивна, но отнюдь не глупа!
— Ооо, ну спасибо! Может твоё суждение ошибочно!
— Может и так!
— Что ты хочешь узнать? — отстранённо спрашиваю я.
— Расскажи что хочешь! Чем увлекаешься, что интересует в жизни! Почему сегодня была в том клубе? Что и кому пыталась доказать своим поведением?
— Ох…, — напряжение возрастает, стоит ли доверяться незнакомцу.
Хотя с посторонними людьми мы может открыть свою душу, зная, что больше никогда с ними не встретишься! Почему всегда так? Близкому кругу тяжело открыться, а незнакомец оказывается самым лучшим слушателем.
— Не знаю, что пытаюсь доказать и главное кому! Наверное, своим родителям, которые уже расписали мою дальнейшую жизнь. без права моего выбора, нет возможности решать! Знаешь, порой я мечтаю, чтобы родилась в другой семье, в той, где нет этих богатств, связей и власти. Быть обычным человеком, вести свою размеренную жизнь, совершать ошибки не боясь, что твои родители начнут осуждать тебя за это! А лишь подбодрят и направят на правильный путь. С моим отцом тяжело спорить, он привык везде и все решать, а я словно его какая-то игрушка, безвольная кукла, которая должно беспрекословно выполнять каждое его требования, не имея возможности противиться. Я ведь другая, не свойственно бунтовать, но папочка не оставляет другого выбора, — смолкаю, набираю побольше кислота в лёгкие и продолжаю, — Просто хочу нормально закончить институт, найти подходящую для меня работу, которую выберу сама, где меня примут без всяческих уговоров и связей. Работать и спокойно жить, когда-то встретить человека, который сможет по достоинству оценить не только мое наследство, Доставшееся от деда, но и душу, просто полюбит светлой и чистой любовью, — нервно хмыкаю, — знаю, как это звучит. Бред маленькой девочки, но не теряю надежду, хотя бы в мечтах могу представлять свою Идеальную жизнь.
— Это не бред, а весьма здравомыслящие рассуждения взрослой девушки, — лёгкое прикосновение губ к моей шеи, посылает Новый разряд, пробивающий насквозь.
Виктор нежно поглаживает по моим рукам, выводит на ладонях непроизвольные линии.
— А с отцом разговаривать не пыталась?
— Пыталась, но он не слышит. стоит на своём. А сегодня огорошил прекрасной новостью, из-за которой так стремительно направилась туда куда глаза глядят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И что же за новость? — ладони мужчины скользят по мои рукам вверх, оказываются на плечах, слегка надавливают на них, очень аккуратно сдавливают и снимают вновь обращавшееся напряжение в теле.
Размеренные легкие прикосновения, напоминают имитацию массажа, плавно перетекающем в нереальное, райское наслаждение.
— Давай не будет об этом, прошу. Не хочу сейчас думать о чём-то другом, просто поверь на слово, что вся ситуация кране тяжелая и чувствую погрязла в этой трясине с головой, без шанса выбраться целой и невредимой, — подаюсь назад, позволяю полностью себе повалиться на мужчину, сладко зевая от резко нахлынувшей усталости.
