Если я правильно понял, болезнь Альцгеймера не только отнимала интеллект, она еще и убивала человека. А учитывая то, как быстро изменился дедушка, я понимал, что жить ему оставалось недолго.
Сейчас я ехал домой, перебирая в голове все самые страшные мысли, но ничего конкретного придумать не мог. Больше всего меня беспокоила невозможность связаться с мамой.
Такого никогда не было. Даже во время самых серьезных экспериментов ее телефон всегда был включен, и если уж она сама не могла ответить, отвечал кто-то из ее ассистентов.
Одиннадцать часов езды, и вот я стою на станции. Быстрая перебежка – и экспресс катит меня в исследовательский городок. Корпорация заботилась о своих сотрудниках, и бесплатный проезд всех проживающих в этом городке от станции был одним из бонусов.
Я не зашел, а взлетел на четвертый этаж (никакой лифт не мог бы сравниться со мной в скоростном подъеме или спуске) и направился к квартире. Первый же взгляд на дверь показал – что-то случилось. Она была незаперта. Я подошел и рывком распахнул дверь. В нос сразу ударил какой-то непонятный запах. «То ли прелая земля, то ли какие-то химикаты», – подумал я и вошел внутрь.
Квартира у нас была средних размеров, всего три комнаты – две больших и маленькая, да кухонька. В маленькой обитал дед. Ему много места и не требовалось. В этой комнате стоял телевизор, столик для еды и кровать.
Одна из больших комнат была мамина, другая – моя. В моей не было ничего интересного, только компьютерный столик (конечно же, с компьютером), телевизор, кровать, шкаф с вещами. А вот мамина комната была очень даже примечательная: половину занимала самодельная импровизированная лаборатория. Длинный широкий верстак занимали различные колбы, реторты, препараты, баночки, скляночки, пузырьки, пробирки… всего и не перечислишь. К этому верстаку мне строго-настрого было запрещено подходить. Я и не пытался. Только разглядывал порой все это богатство издали и мысленно представлял себя великим алхимиком, смешивающим все эти странные и загадочные жидкости и смеси.
В маминой комнате, помимо кровати и шкафа, стоял массивный секретер, в котором она хранила важные бумаги и записи. Впрочем, несмотря на всю солидность и возможность быть запертым на ключ, секретер никогда не закрывался. Мама всегда доверяла мне, а я всегда оправдывал ее доверие.
Когда я вошел, то первым делом заглянул в дедушкину комнату. Там все было так, как и в августе, ничего не изменилось. Я поприветствовал деда. Он, как обычно, лежал на своей кровати, задумчиво изучая потолок. Значит, меня вызвали не поэтому. Поправив одеяло, я пошел осматривать квартиру.
Мельком оглядев свою комнату и убедившись, что и там ничего не тронуто, я направился в мамину. И вот тут меня как по голове стукнули – секретер был открыт. Бумаги, разбросанные внутри, создавали полный хаос. А ведь у мамы всегда был идеальный порядок.
Но самое страшное: домашняя лаборатория – ее больше не было. Остался только верстак. Ни одной чашки Петри, ни одной завалящей колбочки или баночки, все исчезло подчистую.
Я в шоке остановился посреди комнаты, не понимая, что же теперь делать.
Неожиданно на кухне включилась вода. Этот звук вывел меня из ступора, и через несколько секунд я уже стоял и смотрел на высокого худого мужчину в белом пиджаке и черных джинсах.
– Привет, – ничуть не смутившись, тут же сказал он, когда увидел меня.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.
– Извини – я не смог закрыть дверь. У вас сложный замок. – Мужчина обезоруживающе улыбнулся.
Мой первый порыв – бежать или защищаться – прошел. Я понял, что гость не был виновником беспорядка в маминой комнате.
– Здравствуйте.
В голове по-прежнему вертелся вопрос: «Что вы тут делаете?», но в нем чувствовалась какая-то банальщина, и я промолчал.
– Не сомневаюсь, что ты удивлен, – тихим спокойным голосом сказал человек. – Давай-ка выпьем чаю, я постараюсь тебе все объяснить.
Не дожидаясь моего ответа, он повернулся к плите и включил, вероятно, только что набранный чайник. Пока вода закипала, мы молча стояли, не зная, куда девать глаза. Просто смотреть друг на друга вроде было неприлично, и, когда мне надоело ничего не делать, я сел на табурет, прислонившись к стене плечом. «Раз уж этот человек ведет себя здесь как хозяин, то пусть пока и хозяйничает» – я был так растерян, что махнул рукой на все правила гостеприимства.
Мужчина заглянул в один шкафчик, затем в другой, достал заварку и насыпал ее в чайник. Вода закипела. Он поставил чай завариваться, затем приготовил чашки и сел напротив меня. То, как он действовал, говорило о том, что он здесь впервые. Во всяком случае, не все нужные предметы он отыскал сразу.
– Так, давай попробую по порядку, – начал он, положив длинные тонкие руки на стол и скрестив пальцы. – Я работаю – или работал, даже не знаю, как сейчас правильно сказать – с твоей мамой. Меня зовут Андрей Павлович Карягин.
Я кивнул, но ничего не ответил.
– Понимаю, тебе сейчас несколько неуютно, но постарайся воспринять все, что я сейчас скажу, хладнокровно. Эмоции лучше приберечь на потом. Тебе еще придется некоторое время ухаживать за дедушкой, прежде чем вся ситуация разъяснится.
«Неужели что-то с мамой?», – паническая мысль стала биться в голове, пытаясь вырваться наружу в виде каких-то эмоциональных проявлений, но я сумел удержать себя в руках.
– Подожди, давай-ка я все же сначала налью нам с тобой по чашечке чая. Когда есть чем горло промочить, всегда как-то полегче.
Андрей Павлович встал и легкими размеренными движениями быстро и с ювелирной точностью разлил чай по чашкам. «Небось, провизор какой-нибудь», – усмехнулся я про себя.
– Тебе сколько сахара? – обратился он, не оборачиваясь.
– Три ложки, – хрипло ответил я.
Он так же ловко отмерил нужное количество сахара, и через полминуты мы снова сидели друг напротив друга, но теперь между нами дымился свежий, приятно пахнущий чай.
– Я ассистировал твоей маме во многих проектах и исследованиях. У нас хорошая, сплоченная команда, так что ты не волнуйся, мы тебя не бросим.
Начало мне совсем не понравилось. Мужчина продолжал:
– Я понимаю, что ее подвигло на такой шаг, но правила есть правила. – Он умолк.
Эти слова ничего мне не разъяснили, и я уставился на гостя непонимающим взглядом.
– Извини, я не мастер говорить, а уж тем более объяснять, но у нас говорят, что я спокойнее всех и достоин большего доверия. – Он усмехнулся, затем продолжил после небольшой паузы: – Ты, наверное, слышал, что в нашем отделении проводятся исследования по изучению работы головного мозга… его болезней, аномалий и тому подобное?
Андрей Павлович посмотрел на меня. Я кивнул.
– Так вот, последние четыре года, после того, как твоя мама увидела, что происходит с дедушкой, она взвалила на себя болезнь Альцгеймера. Образно говоря, – тут же поправился он. – Однако не забывай, что и до нас ученые уже давно бьются над данной проблемой, и пока результаты не особо обнадеживают. Твоему дедушке тоже проводили стандартное лечение. И вот твоя мама неожиданно пошла по другому пути. Я не знаю, откуда у нее появилась информация… как ей вообще в голову пришла такая мысль… но суть в следующем: существует очень мелкий вид червей-паразитов, которые могут легко проникать через кожу человека, попадать в кровоток, а оттуда в легкие. Серьезного урона организму они не наносят, но помогают ему включить дополнительные внутренние резервы. Уже появились проекты, которые планировали использовать данных червей для повышения иммунной системы людей, но… Твоя мама сумела обнаружить, что существует родственный вид этих червей, который может обеспечить восстановление нейронных связей в головном мозге! Причем ареал их распространения ограничен небольшой группой тропических островов. Твоя мама просила направить ее туда в командировку, а когда начальство отказало ей, отправилась туда за свой счет! И, как оказалось, не зря. Этой разновидности паразитов мы дали название антоканы.
– Мм, а как… – Я пытался сформулировать свой вопрос.
– Ты не понимаешь, как паразиты в состоянии излечить болезнь? – Андрей Павлович вдохновенно начал объяснять: – Дело в том, что при данном заболевании в тканях мозга накапливаются бляшки и нейрофибриллярные клубки, которые и препятствуют… – Он остановился, увидев мой непонимающий взгляд. – Впрочем, это неважно. В общем, проблема состояла в том, что антоканы не собирались делать за нас какую-то работу. У них все просто: залез в организм – и живи в нем в свое удовольствие и на радость своим потомкам. Так что это не акт доброй воли с их стороны, а естественный процесс. Итак, мы извлекали мозг только что умерших животных (на живых, как ты понимаешь, нам запретили опыты проводить) и внедряли туда антоканов. Поначалу результат были впечатляющий, но затем они начинали плодиться так, что заполняли собой весь мозг, а затем погибали из-за недостатка питательных веществ.
