Серия обещала быть длинной, на этот раз Рекламчик гулял по цеху изготовления печатной продукции и крекеров (трудно было понять, чем они были связаны – то ли на крекерах что-то печаталось, то ли наоборот, крекеры к чему-нибудь прилагались). Андрейка так и не дождался ее окончания, но суть происходящего и концовку можно было предположить еще в самом начале.
– Эй, ты все еще ешь? – мамин голос вошел в комнату вместе с мамой. У неё было красивое лицо, дышащее здоровьем и свежестью, великолепные длинные волосы, каскадом спадающие на плечи, развевались самым непонятным образом, учитывая отсутствие ветра. – Соня-засоня, пора учиться, школа ждать не будет, – весело проворковала она. – Папа уже давно на работе, а я ухожу минут через пять, так что будь умницей, учись хорошо, вечером все расскажешь.
Мама чмокнула Андрейку и побежала одеваться. Вскоре хлопнула входная дверь, возвещая о том, что Андрейка остался в квартире один. Но это не значит, что он остался без надзора. Встроенные камеры «Видим всё» всегда доставляли изображение Андрейки в реальном времени на папин и на мамин КПК. С одной стороны это немного угнетало (передача «За стеклом» Андрейку никогда не вдохновляла), но с другой Андрейка ощущал себя в полной безопасности. Андрейка был еще слишком мал, чтобы бояться или стесняться тотального наблюдения, все-таки второй класс – это всего лишь второй класс.
Компьютерная комната уже включилась, ожидая ученика. До начала занятий оставалось около трех минут. Андрейка сел в кресло, по всей длине которого красовалась надпись «Мягкий мир» и – маленькими буквами – «Ночью дешевле».
Огромный экран приветствовал Андрейку, весело продемонстрировав фирму-изготовителя. На экране отобразилась классная комната. Почти все ученики уже были в сборе и сидели за партами, материализуя из воздуха учебники, ручки и тетради. Андрейка быстро нацепил специальный чувствительный костюм (обеспечивающий полное погружение в реальность), перчатки, сел в удобное мягкое кресло и одел услужливо подлетевший шлем (который предварительно покрутился перед глазами, демонстрируя свое название).
Очутившись в классе и быстро поздоровавшись с ближайшими детьми, Андрейка стал лихорадочно вспоминать, с какого предмета сегодня начинается учебный день. Поняв всю тщетность своих усилий, он позвал дневник, который тут же оказался у него на столе. Конечно, проще было посмотреть на парты соседей, которые уже были готовы к уроку, но все хотелось сделать самому. Пролистав первые десять рекламных листов, он добрался до расписания. Учебники успели появиться в самый последний момент, когда в класс вошла Тамара Петровна, их учитель и классный руководитель в одном лице. Несмотря на нововведения, все школы придерживались классической формы обучения, дабы ученики умели все то, что умели их пра-пра-пра-прадедушки, и еще больше.
Тамара Петровна стерла с доски название фирмы-производителя, которое всегда появлялось, как только заканчивались уроки, и перешла к опросу домашнего задания. Дома дети должны были выучить стихотворение Пушкина, сделать письменный русский, а главное, что оценивалось особо, рассказать о двух новых увиденных рекламных роликах, раскрыть их суть, причину появления, основные глубокие мысли.
Уроки ползли, перемены пролетали. Больше всего Андрейку доставал окружающий мир. Каждый раз приходилось рассказывать о том, что окружает людей на улице. «А что здесь рассказывать?» – сетовал он дома. – «На улицу выйдешь – и что?»
Родители не могли ему ответить, ведь всё, что было на улице – это рекламные щиты, летающая реклама, гигантские дирижабли с рекламой, небо, подсвеченное различными рекламными слоганами (кстати говоря, за место на небе проходила форменная война между рекламодателями, и цены взлетали до заоблачных высот, так что позволить себе кусочек неба могли только очень богатые фирмы; чаще всего там появлялись Макрохард и Одиндас). Понятное дело, что солнце уже давно никто не видел, а уж про звезды и говорить нечего. Лишь два раза в году, в день весеннего и осеннего солнцестояния, убиралась вся реклама, и солнце можно было созерцать целый день. Существовал лишь небольшой недостаток – на солнце можно было смотреть только через особые очки, а через них на солнце проступала специально заготовленная надпись, соответствующая реклама (за место на солнце разворачивались целые военные действия, поглощающие тонны ресурсов, как энергетических, так и денежных).
Кое-как уроки подошли к концу, и учитель распрощался с детьми, а дети распрощались друг с другом и отправились по домам. Сняв шлем, Андрейка посидел некоторое время с закрытыми глазами, стараясь отдохнуть от сложных в эмоциональном смысле уроков. Даже с закрытыми глазами разноцветная реклама мелькала, мешая расслабиться. Андрейка умылся самостоятельно, не вызывая никаких приспособлений (слишком уж они ему надоели), стараясь смыть всю негативную энергию, накопленную за первую половину дня.
Микроготовка уже выкладывала на стол суп из пакетиков «Кногги» и быстрорастворимый хлеб (его компоненты всасывались быстрее, чем он мог добраться до кишок). Стандартизованная еда приелась уже настолько, что воспринималась Андрейкой как рутина, необходимая только для того, чтобы жить, и ничего более. Даже усилители вкуса не давали нужного результата. Включать телевизор не хотелось: каждый день одно и тоже – спонсор новостей, рассказывающий о себе минут пять, и новости, длящиеся не более двух минут, затем спорт, в котором известные футболисты, теннисисты, хоккеисты хвалились своими контрактами, заключенными с известными фирмами; результаты матчей показывались коротко и без комментариев, иногда их перекрывала бегущая строка с очередной рекламой. Про погоду лучше было вообще не упоминать. Какая погода, когда даже дождь до земли добраться не может, попадая на рекламные щиты и почти мгновенно испаряясь обратно. Андрейке уже все это надоело, он не понимал, как остальные это переносят, но на удивление, все остальные дети выглядели вполне счастливо. «Может быть, со мной что-то не так?» – размышлял Андрейка, но «что не так», понять никак не мог.
Письменные уроки уже были сделаны в школе, а устные проще было сразу записать «на корочку», чем учить самостоятельно. Конечно, школа не одобряла такого обучения, но пока что поделать с этим ничего не могла, не было такого закона.
Андрейка взялся за книгу. Современная книга была всего одна, в нее можно было скачать любое произведение. От больших библиотек уж давно отказались, оставив мини-компьютер с тонкими листами. Первое время хотели использовать под это дело обычные ноутбуки, но быстро отказались от этой идеи – многим людям нравилось переворачивать страницы, а не листать их с помощью мышки или стрелок. Сегодня это была фантастика. Андрейка обновил в голове имя автора: Рэй Бредбери, «451° по Фаренгейту». Хороший автор, жаль только, ошибался насчет Марса. Нет там никакой жизни, да и не было никогда, только последние пятьдесят лет как там появились так называемые «марсиане» – астронавты, наконец-то решившиеся поселиться так далеко от земли, с ними же туда прибыли и первые рекламные марсоходы (большая радость для всей страны – снова мы стали первыми).
Книги, бумага… Эти понятия сохраняли только свое номинальное значение, но в голове Андрейки всплывали образы этой самой бумаги. Читая роман, он мысленно видел все происходящее буквально и четко. Как такое может быть, если он никогда в глаза не видел этого уже ставшего практически мифическим материала? Андрейка задумался, так и не дочитав открытую страницу до конца. Странно все это. Он снова принялся за чтение. Реклама, занимавшая небольшое, но весьма заметное место на каждой странице, отвлекала, сбивая с общего настроя. Захватывающие приключения, перебиваемые словами «посетите нас», «купите у нас», «пользуйтесь нами», быстро сходили на нет. А не смотреть рекламу было нельзя, страница книги в этом случае переворачиваться не хотела. Но несмотря на это Андрейка сумел собраться и дочитать роман до конца. Тяжелое произведение, трудное, особенно для ученика второго класса, но дети сейчас развиваются быстро, так что ничего удивительного в том, что их сын читает такую литературу, родители не находили.
День подходил к концу. Выходить на улицу не хотелось, да и вообще выходить из дома не хотелось.
– Что это ты сегодня хандришь? – раздался мамин голос, и экран компьютера зажегся.
– Да так, ничего, книга грустная, – попытался отговориться Андрейка.
– Не грусти, мы с папой скоро приедем, – послав воздушный поцелуй, мама отключилась.
Когда вечером вся семья собралась за столом, Андрейка не выдержал и спросил:
– Откуда я знаю, что такое бумага? Я ведь никогда ее не видел, не щупал, даже в Интернете не смотрел, однако, читая Бредбери, никак не мог отделаться от смутного, очень знакомого ощущения.
