– А что, Лукошечкина сегодня не работает? – спросил он у полной черноволосой женщины, стоявшей в парфюмерной секции вместо Яны.
– Работает… Но в другом отделе… Гжелью торгует.
Егор отправился, куда ему указали, и вскоре среди бело-голубых вазочек, чашечек и тарелочек увидел Яну.
– Привет! – бодро сказал Ермаков. – Как торговля?
Она улыбнулась и встала напротив, по ту сторону прилавка.
– Плохо… С утра только две чашки продала.
– Почему плохо? Может, наоборот, хорошо? И время идет, и никто не беспокоит.
– Да? А деньги… У нас ведь зарплата от выручки зависит.
– Несправедливо.
– Наше начальство, видимо, считает иначе.
– Но ничего… Сейчас к тебе покупатели толпами повалят.
– Посмотрим.
– И смотреть нечего… Вон, уже идут.
Пожилая пара остановилась возле прилавка. Рассматривая посуду, мужчина и женщина негромко переговаривались между собой. Из обрывков разговора было ясно, что они выбирают кому-то подарок.
– Девушка, покажите, пожалуйста, вазочку, – попросила дама.
Ермаков отодвинулся, уступая ей место.
Пока женщина выбирала подарок, Егор наблюдал за Яной. Легкость и грациозность движений вызвали у него приступ нежности. Захотелось уткнуться лицом в эти мягкие русые волосы, ощутить под ладонями упругую свежесть гибкого молодого тела, почувствовать на губах карамельно-сладкий привкус ее губ… Но она казалась такой недоступной. И не только разделявший их прилавок был тому виной.
– Выполнила план на сегодня? – спросил Егор, когда покупатели ушли.
– Еще нет и половины, – вздохнула Яна.
Они говорили о каких-то пустяках, а Ермаков думал только об одном: сможет ли когда-нибудь снова с ней встретиться? Но спросить не решался – боялся услышать вежливый отказ.
– Что ты делаешь завтра? – поинтересовался, наконец, Егор.
– Пока не знаю.
– Яна… – он замолчал, собираясь с духом. – Может, завтра увидимся?
Целую вечность длилась эта немая пауза. Тысячу раз можно было воскреснуть и умереть.
– Завтра? – переспросила она. – Вообще-то я хотела домашними делами заняться.
Ермаков почувствовал, что просто не переживет, если она скажет нет. Он взял ее руки в свои, нежно обхватил пальцами гладкие прохладные ладони.
– Я соскучился по тебе… Очень-очень… Давай встретимся.
– Хорошо, – неожиданно согласилась Яна. – Давай…
– А где? – просиял Егор. – У меня или у тебя?
– У меня.
– Я позвоню тебе утром.
– Ладно.
Не выпуская ее рук, Ермаков светился от счастья… Еще минуту назад жизнь виделась в черном цвете. А сейчас – все снова было прекрасно.
По пути к дому Егор заглянул на рынок. Потолкавшись среди толпы, он купил ведро картошки и большую связку зелени. Чтобы не мять и не пачкать ее в одном пакете с картошкой, понес в руке. На выходе столкнулся со страховым агентом Васиным.
– Подожди, – сказал тот Ермакову. – Я быстро… Только помидоров куплю.
Егор остановился возле пустующего стола под навесом. Чтобы не оттягивать руку, поставил пакет с картошкой на землю, а укроп и зеленый лук разложил прямо на столе.
Мимо то и дело проходили люди. Поглядывая по сторонам, Ермаков заметил свою пожилую соседку. Лавируя среди толпы, старушка везла за собой двухколесную тележку с поклажей.
– Мария Семеновна! – окликнул он ее.
– А-а, это ты, Егор? – узнала соседка и как-то странно на него посмотрела.
– Чего накупили?
– Пенсию получила. Надо, думаю, себя порадовать… А ты все работаешь?
– Тружусь, Марь Семенна, тружусь!
– Тяжело, небось, целый день на ногах?
– Да я уж привык… И потом почему целый день? До обеда я обычно в офисе сижу.
– В офисе?.. А-а, понятно… Там, стало быть? – она неопределенно кивнула куда-то в сторону двухэтажной кирпичной постройки, вплотную примыкавшей к крытому рынку.
– Ну да, в нашей конторе… В своем кабинете.
– У тебя и кабинет отдельный есть?
– Конечно.
Мария Семеновна окинула его цепким недоверчивым взглядом, от которого Ермакову стало не по себе. «Чего она так смотрит?»
– И что? – поинтересовалась старушка, – Ты вот так каждый день в костюмчике и работаешь?
– Приходится… Это, можно сказать, наша спецодежда.
– И кто же вам такую спецодежду выдает?
– Никто не выдает – сами покупаем.
– А во что попроще одеваться нельзя?
– Шеф не разрешает. Говорит, клиент должен быть в нас уверен.
– Ладно, пойду… Счастливо доработать.
– Так я уже на сегодня отработал.
– Вижу, вижу… Молодец. Ничего почти не осталось.
«Не понял? – подумал Егор, глядя ей вслед. – Чего не осталось?.. О чем она?»
После разговора с соседкой появился какой-то неприятный осадок. Что-то здесь было явно не так. Но что?.. Этого он понять не мог.
Ермаков поискал взглядом Васина, но того нигде не было.
«Подожду еще три минуты – и пойду».
– Почем? – услышал вдруг Егор.
– Что? – удивленно спросил он, разглядывая невысокого помятого мужичка.
– Почем лук, спрашиваю?
Ермаков на секунду опешил? Потом посмотрел на лежащую рядом зелень – и до него начал доходить смысл сказанных слов… И как только он понял, прыснул от смеха.
«Идиот! Кретин!.. Она же подумала, что я на рынке луком торгую! В белой рубашке, с галстуком… Ой, не могу!»
Под вечер Ермаков вышел посидеть на скамеечке, возле дома. Погода была замечательная, настроение – тоже. Легкие теплые сумерки опускались на город.
Рядом судачили молодые мамы из соседнего подъезда. В песочнице играли их маленькие дети. С ведерками и совками, малыши что-то старательно лепили из песка.
На других скамейках тоже отдыхали люди… В воздухе переплетались обрывки фраз, веселый девичий смех, звонкие крики пацанов, гоняющих мяч во дворе. Все это создавало особенную атмосферу домашнего уюта, покоя и тепла.
Егор наслаждался этим тихим весенним вечером и с радостью думал о предстоящем дне.
Внезапно все переменилось… Он ощутил неясное беспокойство. Жизнь во дворе словно замерла. Потом со всех сторон послышались тревожные крики:
– Оленька! Митя!.. Быстро сюда!
– Сережа! Бегом домой!
– Ма-акси-и-и-им!
В глубине двора Ермаков увидел двух огромных собак. Сонной поступью они медленно приближались к опустевшей песочнице. Короткая дымчатая шерсть лоснилась и в такт движению, волнами перекатывалась от загривка к хвосту. Это были мастифы… Сильные и злобные звери бойцовской породы, известные как «собаки-гладиаторы».
– Вы посмотрите, они без намордников!
– Безобразие!
– Загадили весь двор… С ребенком не знаешь, как выйти!
И тут послышался негромкий детский плач. Звуки исходили со стороны песочницы. Один из малышей заигрался и не успел убежать вместе со всеми. Теперь, в окружении огромных собак, он плакал от страха.
Егор приподнялся со скамейки и сразу же разглядел горемыку. Маленький мальчик в белой панамке, забившись в угол песочницы, размазывал по щекам слезы… Мастифы, поначалу флегматично-спокойные, пришли от детского плача в возбуждение. Они метались вокруг песочницы, то припадая на передние лапы, то вскидываясь высоко – словно исполняли неведомый танец. И было в этой животной игре что-то зловещее.
Перепуганный ребенок все плакал, а на помощь к нему никто не спешил. Ермаков почувствовал, что пора вмешаться… Быстрым уверенным шагом он двинулся к песочнице. Но чем ближе подходил, тем осторожней становилась его походка. Не сказать, чтобы Егор очень уж боялся. Однако неприятный холодок в груди все-таки был.
Когда он приблизился, мастифы настороженно замерли. Тяжело, запаленно дыша, собаки смотрели на него внимательными умными глазами. В них таился вызов, желание померяться силой. А может, это ему только показалось?
Ермаков протянул мальчику руку:
– Не плачь… Они тебя не тронут.
Малыш недоверчиво взялся за палец. И непонятно было, кого он больше боялся – его или этих ужасных чудовищ?
Вывалив широкие розовые языки, собаки с интересом наблюдали за людьми. Из приоткрытых широких пастей с шумом вырывалось частое дыхание. Один из мастифов обежал вокруг песочницы и, приподняв лапу, оставил на дощатом бортике метку. Что, по собачьим понятиям, видимо, должно было означать: «Еще раз дорогу перейдешь – берегись!»
Передав ребенка объявившейся мамаше, Егор вернулся к своему подъезду. Одна из женщин окликнула его:
– Извините, можно вас на минутку?
Ермаков подошел.
– Вы, случайно, не наш новый участковый?
– Нет, – ответил Егор.
– А можно вас попросить?
– О чем?
– Вон там, видите, хозяин этих собак. Возле качелей… Поговорили бы с ним по-мужски. Невозможно ведь детей во двор выпустить.
«Ну вот, – подумал Ермаков. – Только общественных поручений мне не хватало».
Но отказать не смог…
Настроен Егор был миролюбиво и не мог предположить, что его замечание вызовет такую вспышку гнева.
– Ты что: председатель домкома? Представитель ЖЭКа? Чего ты мне претензии предъявляешь! – обрушился на него собачий хозяин. – Они кого-нибудь укусили? Съели?
