Пока Берия знакомился с остальными членами «Азимута», Ник не без труда раздвигал тяжёлые бархатные портьеры. Последним было окно, выходившее на узорчатую калитку. Ник непроизвольно бросил взгляд на «воронки»: два шофёра в лейтенантских званиях о чём-то негромко переговаривались между собой, солидно дымя папиросами, а за стёклами третьей машины (может, просто показалось?) блеснули —
жёлтым и тусклым – чьи-то колючие глаза…
«Это он специально придумал – со шторами», – отрешённо подумал Ник. – «Просто решил меня ещё кому-то показать. Только, вот, кому? Кто там – в третьем «воронке»?».
Ник хорошо помнил слова Афонии-шамана: «А ты, Странник, помни, что главный Знающий в городе большом живёт, в высокой яранге, под красными звёздами. Волчья у него кровь. Но когда надо будет, когда Смертельная Тень над твоей головой закружит, он поможет…».
Ник тогда про Берию сразу и подумал, ошибался, как выясняется…
Зина и Айна оперативно организовали самовар и напоили гостей крепким чаем с фигурными, правда – слегка каменными, пряниками.
Дождавшись чуть заметного кивка от Берии, Бессонов напористо перешёл к делу:
– Пришла пора, товарищи чекисты, приступить к осуществлению запланированных ранее операций. Речь идёт о мероприятиях, закодированных нами как «Гранёный стакан» и «Зверёныш». Обстоятельства по «Корзине с яйцами» изменились, – закашлялся и испуганно покосился в сторону Берии, однако, быстро справился с собой и спокойно продолжил: – Конечно же, произошла определённая досадная задержка, связанная с финскими событиями, которые закончились совсем не так, как предполагалось. Впрочем, сейчас всё уже позади, будем, наконец-таки, начинать…
Специальный вагон, в котором находились только Ник, Банкин и их пять больших рюкзаков, негромко пересчитывал рельсовые стыки – синхронно с другими, обычными вагонами пассажирского поезда «Ленинград – Мурманск».
Сизый ещё полторы недели назад отплыл на сухогрузе «Феликс Дзержинский» – вместе с энным количеством кубов строевого леса, по направлению к порту Киль, откуда уже должен был направиться в Клагенфурт.
Прощаясь, Айна вручила Сизому костяную фигурку матёрого моржа, чтобы все Злые Тени, без исключений, разбегались с Лёхиного пути. Нику же, через неделю, подарила маленького белого медведя, вырезанного из голубовато-сиреневого халцедона, а Банкину – старую почтовую открытку с изображением знаменитого парохода «Союз».
– Этого медведя мой отец сделал ещё в молодости, – проговорила, грустно глядя Нику в глаза. – Это как у военных шевроны. У кого есть такой медведь, тот – настоящий шаман. Ты, командир, натуральный белый шаман…. А ты, Геша, – внимательно посмотрела на Банкина, – береги картинку с этим пароходом. Это правильный корабль, всегда в родной порт возвращается. Всегда – возвращается…
Ник распухшими, избитыми до крови пальцами прикоснулся к опознавательному значку группы «Азимут», прикреплённому к полевой армейской гимнастёрке – строго напротив сердца: профиль товарища Сталина, а чуть ниже – золотые буковки «НКВД».
Опять он был в деле, снова начиналась Большая игра!
С того памятного визита Берии прошло уже полтора месяца, и почти всё это время они с Банкиным провели на озере Ястребином, где под чутким руководством инструктора Епифанцева осваивали азы скалолазания. Ник не строил иллюзий: стать за такой короткий срок приличным альпинистом совершенно невозможно, но теперь он был полностью готов – пусть и к неуклюжему, но действенному спуску к Сейдозеру.
В трёх рюкзаках из пяти находились прочные верёвки, карабины, крючья, надёжные ледорубы, специальные ботинки с острыми шипами, прочее горное снаряжение, в том числе – изготовленное по его собственным чертежам.
Айна и Зина остались на объекте № 5, в строгом соответствии с золотым правилом серьёзных диверсантов: всегда на запасной скамье должны оставаться надёжные дублёры, могущие в нужный момент прийти на помощь или даже заменить выбывших из строя игроков основного состава…
Банкин давно уже видел седьмой сон, сладко и безмятежно похрапывая, а Нику совсем не спалось. Стоял возле квадратного вагонного окошка, смотрел на редкие, проплывающие мимо огоньки карельских деревушек, и бурчал под нос дурацкую песенку:
– Странствий новая заря – на полночном небосклоне. На изломе сентября, я один – в пустом вагоне…
Песенка, действительно, была дурацкой: конец апреля – это совсем не то же самое, что излом сентября. Просто мелодия песни звучала в унисон с мелодией, громко отбиваемой колёсами поезда…
Ранним утром они высадились на вокзале Кандалакши – обычного припортового городка-посёлка, каких много на севере России: бараки, хижины, землянки, снова бараки, халупы, вновь бараки. Обычное дело, в общем-то…
Местами на улицах ещё лежал серый снег, но весной пахло уже отчётливо, ручьи текли повсеместно, журча светло и звонко.
– Что ещё за название такое? – возмущённо недоумевал Банкин, пялясь на станционную вывеску. – Чего означает-то?
– Существует одна любопытная версия на этот счёт, – поделился Ник с другом своими знаниями. – Раньше, когда Сибирь плотно ещё не освоили, дорог до неё, хоть и плохоньких, не проложили, каторжан ссылали сюда, в Северную Карелию да на Кольский полуостров. Когда этап доходил до местного острога, то с эпатируемых каторжников снимали кандалы, мол, куда они отсюда убегут, глухомань ведь полная. Легенда даже родилась такая: когда добредали каторжники до этого места и от кандалов освобождались, то вздыхали облегчённо, мол: – «Всё, кандалам – ша!». Вот, и «Кандалакша» отсюда со временем получилась.
– Красивая легенда, – согласился Гешка.
Их встречал начальник местного отдела НКВД – худой высоченный майор средних лет по фамилии «Музыка», – в сопровождении десятка краснощёких и упитанных подчинённых.
– Здравствуйте, товарищи чекисты, – пробулькал тусклым фальцетом майор и уважительно покосился на заветные значки с профилем Вождя. – Получил радиограмму, телефонограмму и телетайпное сообщение относительно вашего прибытия. Добро пожаловать в нашу славную Кандалакшу…
Отдав подчинённым необходимые распоряжения относительно вещей дорогих гостей, Музыка лично проводил Ника и Банкина до ведомственной гостиницы, проконтролировал лояльность администрации, после чего невзначай поинтересовался ближайшими планами.
– Нам надо срочно добраться до деревни Ловозеро. Желательно, выехать туда уже завтра, – кратко ответил Ник.
– Это совершенно невозможно, – искренне расстроился майор, изобразив на своей физиономии вселенскую скорбь.
