Она прошла по коридору первого этажа, миновала кассовый зал и остановилась перед тяжелой дверью хранилища.
На ее звонок вышел дежурный – солидный мужчина лет сорока пяти, отставной офицер. Странно, но и он повторил тот же вопрос:
– Вы что-то забыли?
Жанна подумала, что не одна она накануне немного перебрала. Она молча протянула ему ключ. Отставник привычно осмотрел его, развернулся и пошел вперед по ярко освещенному коридору. В конце этого коридора сверкал хромированный штурвал, открывавший дверь в святая святых – сейфовый зал банка.
Дежурный набрал код, дождался, когда сработает электронный замок, и крутанул штурвальное колесо.
Бронированная дверь медленно открылась, и Жанна с провожатым вошли в зал хранилища. Отставник подошел к ячейке, которую арендовала Жанна, и вставил в замок свой ключ. Жанна вставила рядом второй – тот, что служил пропуском в хранилище. Только два эти ключа вместе открывали ячейку сейфа.
Замок щелкнул, и дежурный отошел в сторону, чтобы не мешать клиентке.
Жанна открыла ячейку. Она отодвинула в сторону папку со своими бумагами. Здесь, в глубине ячейки, должна была лежать шкатулка красного дерева с бесценной камеей.
Но ее на месте не было.
Жанна почувствовала, как на лбу выступает холодный пот.
Она еще раз перебрала содержимое ячейки.
Все было на месте: договоры, завещания, контракты. Она держала в этой ячейке все ценные бумаги, которые не решалась оставлять в собственном сейфе в офисе.
Все было на месте, только шкатулка с камеей бесследно исчезла.
Но этого просто не могло быть! Жанна была в банке всего три дня назад – ей тогда понадобилось завещание Варвары Ильиничны Неудобовой, вдовы академика, старухи с чрезвычайно тяжелым характером. Варвара Ильинична в очередной раз поссорилась с дочерью и решила переписать свое немалое имущество на домработницу, но пока Жанна возилась с новым завещанием, в семье снова воцарился мир, и домработница осталась ни с чем. Три дня назад Жанна вернула в сейф завещание склочной старухи, и шкатулка с камеей тогда была на месте.
Нет, вы подумайте, что же это творится? Если нельзя доверять даже хранилищу серьезного банка, как дальше жить?
Положение было просто ужасным. Камея стоила таких огромных денег, что, даже продав квартиру, «Мерседес» и все остальное, Жанна не покрыла бы и десятой части ущерба.
Не говоря уже о том, что на ее профессиональной репутации смело можно было ставить крест.
Между прочим, в наше суровое время никак нельзя недооценивать людей. Очень может быть, что давний клиент, коллекционер и специалист по средневековому искусству, связан с криминальными кругами, и теперь Жанна попадет в руки отморозков с инструментами для пыток.
Ее передернуло, как будто в помещении хранилища вдруг ударил крещенский мороз.
Жанна повернулась к дежурному, который с выражением вежливой невозмутимости дожидался, когда она закроет ячейку, и слабым голосом проговорила:
– Извините, но у меня, кажется, проблемы…
Это было глупо. Ее проблемы совершенно не касаются банковского охранника. Но Жанна так растерялась, что утратила представление о реальности.
Дежурный подошел и остановился возле нее с ничего не выражающей улыбкой.
– Проблемы? – переспросил он, не дождавшись продолжения.
Жанна схватилась за стенку. Комната поплыла перед глазами, и она с трудом удержалась на ногах.
– Вам плохо? – Дежурный подхватил ее под локоть. – Что с вами?
На этот раз беспокойство в голосе бравого отставника было искренним: не хватало ему только клиентки с сердечным приступом прямо в хранилище. И надо же, чтобы это случилось именно в его дежурство.
– Нет, ничего, все в порядке, – ответила Жанна, с трудом взяв себя в руки и вымученно улыбнувшись.
– Утром мне тоже показалось, что вы нездоровы. – Отставник окинул клиентку сочувственным взглядом и выпустил ее локоть.
– Утром? Что значит утром? – Жанна отстранилась и удивленно посмотрела на дежурного.
– Утром, когда вы приходили первый раз, – спокойно ответил он. При этом на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Я приходила сюда утром? – в полной растерянности переспросила Жанна.
– Разумеется. – Он отвечал так, как если бы разговаривал с ребенком, не понимающим очевидных вещей.
Комната снова закачалась у Жанны перед глазами. Свет померк, как будто сразу во всех лампах понизили накал.
– Вы уже закончили работать с ячейкой? – Ясное дело, дежурному хотелось как можно скорее избавиться от этой странной женщины вместе с ее проблемами и передать ее с рук на руки другим сотрудникам банка. Ему хватает ответственности за хранилище со всеми его ценностями и совершенно не улыбается возиться с какой-то чокнутой дамочкой. – Вы закончили? – повторил он нетерпеливо.
Жанна растерянно перевела взгляд на открытую ячейку. У нее мелькнула безумная мысль, что шкатулка с драгоценной камеей сейчас окажется на месте, что все ей только показалось… Но нет, все было по-прежнему: в ячейке не было ничего, кроме деловых бумаг.
– Вы сказали, что я была здесь утром? – еще раз спросила она, машинально закрывая ячейку.
– Именно. – Тот подтвердил само собой разумеющееся обстоятельство и вставил ключ в замочную скважину.
Жанна тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, и медленно двинулась к выходу.
Когда тяжелая дверь хранилища закрылась, она ненадолго остановилась, чтобы перевести дыхание и собрать мысли, которые стремительно разбегались.
Картина мира в ее голове, еще недавно такая цельная, разваливалась на куски, как небоскреб после взрыва бомбы.
Из обеспеченной и уверенной в себе деловой женщины Жанна на глазах превращалась в нищую, которой осталось жить несколько дней.
Да еще и сумасшедшую.
Во всяком случае, этот охранник точно смотрел на нее как на душевнобольную.
Стоп. Почему она должна верить какому-то отставнику больше, чем самой себе? Если ему показалось, что она была здесь утром, значит, это у него галлюцинации, а не у нее. И его нужно немедленно гнать с такого ответственного поста! А может, никаких галлюцинаций у него нет, просто он обчистил ее ячейку и теперь пытается отвести от себя подозрения?
Да, но откуда у него второй ключ?
Потирая ноющий висок, Жанна вышла из той части здания, где было хранилище. У дверей она столкнулась с Мариной – молоденькой сотрудницей банка, с которой поддерживала легкие дружеские отношения.
– Жанна Георгиевна, так и не прошла голова? – заботливо поинтересовалась девушка.
– Здравствуйте, Мариночка. – Жанна остановилась. – Что значит «не прошла»? Она только начала болеть, и, кстати, я хотела тебя попросить…
– Но утром вы тоже жаловались на головную боль, – перебила удивленная Марина.
– Утром? – Лицо Жанны перекосилось, как будто она проглотила лимон.
– Утром, когда вы приходили в первый раз. Мне сразу показалось, что вы заболеваете… Ой, что с вами?
Жанна снова схватилась за стенку.
Только что она хотела попросить Марину условиться о встрече с управляющим, чтобы рассказать тому о странном поведении дежурного и осторожно выяснить, можно ли проверить вещи отставника, ведь если он только сегодня обчистил ее ячейку, то камея еще в банке. Но после того, что только что сказала Марина, эта идея теряла всякий смысл. Или Марина в сговоре с дежурным?
– Ничего, Мариночка, все хорошо. – Жанна двинулась к выходу, в ужасе оглядываясь. – Все хорошо, просто здесь немного душно, а я выйду на воздух, и все пройдет…
– Может быть, вас проводить? – Девушка шла рядом и заботливо поддерживала ее под локоть. – Может, вызвать врача?
– Нет-нет, ничего не надо. – Жанна неожиданно грубо выдернула руку и вышла на улицу. Марина испуганно смотрела ей вслед.
Стасик на крыльце поглядывал на подъезжающие к банку дорогие автомобили. Жанна остановилась перед ним и судорожно глотнула воздух.
– Стас, прости, что спрашиваю…
– Да, Жанна Георгиевна? – Охранник предупредительно повернулся к ней.
– В котором часу я утром приезжала, не помнишь?
– В девять тридцать, я только дверь открыл.
На его лице не промелькнуло и тени сомнения. Значит, или он говорит чистую правду, или так блестяще играет свою роль, что ему немедленно нужно присудить «Оскар» за реализм и достоверность в искусстве. Хотя, кажется, у «Оскара» нет такой номинации.
Выходит, и Стасик, и Марина, и дежурный в хранилище – все в заговоре против нее?
Жанна в задумчивости спустилась по ступеням и подошла к своему «Мерседесу».
Его покатый корпус и изумительная серебристая окраска всегда прибавляли ей бодрости. Но сегодня она уже не способна была ничему радоваться.
Через полчаса Жанна была дома.
Заперла за собой дверь, достала из бара коньяк «Ахтамар» производства ереванского завода и налила полстакана.
Прекрасный коньяк лился как вода – не доставлял удовольствия и не снимал напряжения. Жанна, не раздеваясь, легла на диван, подложила руки под голову и уставилась в потолок.
