— О господи! — Лариков смотрел на меня глазами, полными отчаяния. — Кого я принял когда-то на работу? Как в твою голову приходят подобные мысли?
— Да ну тебя, — отмахнулась Лиза. — Если бы мы все делали в рамках твоей занудной законности, ни фига бы нам не удалось раскрыть! Ты и сам говорил, что наш закон нередко куда более благоволит к преступникам, чем к жертвам…
Лариков вскочил.
— Так, — сурово сказал он, сверкая очами на нас обеих. — У вас есть Рамазанова? Есть. Никто никакими другими делами не занимается… Вы поняли?
Мы переглянулись. Кажется, наш босс в гневе. Я собралась немедленно ответить ему в том же стиле, но Лиза меня опередила. Она незаметно подмигнула мне и, скорбно вздохнув, ответила:
— Поняли, Андрей Петрович… Бум заниматься Рамазановой. Все как скажете, Андрей Петрович…
Он посмотрел на нее с откровенным подозрением.
— Если я узнаю, что вы шебуршите за моей спиной… — угрожающе начал он.
Но Лиза скорчила невинную рожицу и протянула:
— Да как можно так о нас думать, Андрей Петрович! Мы немедленно отправляемся охотиться на гражданку Рамазанову, можете не сомневаться!
— Я проверю, — пригрозил Лариков.
— Хоть поверьте, хоть проверьте, — пропела Лиза. — Андрюш, не надо только разыгрывать из себя прокурора, ладненько? Мы все поняли. Рамазанова так Рамазанова… Можешь не волноваться — никто не будет заниматься фабрикованием улик. Клянусь тебе. Своими новыми джинсами…
— Все под твою ответственность, Елизавета, — проворчал он. — Ты старше, тебе и отвечать за эту маленькую авантюристку…
С этими словами он оставил нас в покое, то бишь отправился по своим личным делам.
— Уф! — выдохнула облегченно Лиза.
— Ты что, серьезно с ним согласилась? — почему-то шепотом спросила я.
— Радость моя, я никогда не отказываюсь от шанса развлечься, — хмыкнула она. — Честно говоря, я начинаю засыхать на этой гребаной работе с тупыми слежками… Так что лично я ни от чего не отказывалась… Просто не надо травмировать психику моего будущего супруга — ему предстоит прожить со мной какое-то время, что, согласись, уже унесет из его организма огромное количество клеток… Поэтому пока я намерена оберегать его. К тому же мы вполне справимся без него. Ты со мной не согласна?
— Согласна, — кивнула я.
Только вот понять, что Елизавета замышляет, я еще не могла.
Тем временем наша красавица, напевая песенку «Я думал, будет хорошо, а вышло не очень…», снаряжалась по высшему разряду. Запихнула в карман маленький фотоаппарат, затарилась парой «жучков» и, все еще мурлыча себе под нос, засунула в карман моточек цветной проволоки. Зачем ей была нужна проволока? Я спросила и получила загадочный ответ: «На всякий пожарный случай». После этого она сочла себя вполне готовой, впрочем, нет, хлопнув себя по лбу, она быстренько вернулась в комнату и добавила к своему боевому снаряжению еще и «уоки-токи».
— У меня память плохая, — сообщила она. — Кажется, теперь все. Пошли.
— Куда? — поинтересовалась я.
— К твоей Кате, — ответила она. — А потом… Потом посмотрим, кто из двоих «иксов» нас заинтригует больше…
* * *
Катя стояла рядом с яркой выставкой газет и журналов. Покупателей у нее не было, и она воспользовалась передышкой, чтобы запихнуть в себя пирожок. Вот тут-то мы и появились перед ней. Она отчего-то ужасно застеснялась, попытавшись запихнуть треклятый пирожок целиком.
— Привет, — сказала ей Елизавета. — Нельзя так обращаться со своим бедным желудком… Кажется, ты всерьез вознамерилась приобрести хорошенькую язву желудка.
У нашей Елизаветы есть один талант — она общается с людьми так, словно знакома с ними лет сто и вообще они расстались только накануне. Эта черта нередко делает ее незаменимой. Люди сразу подпадают под ее скромное обаяние, вот и Катя немедленно прониклась к Елизавете симпатией и широко улыбнулась.
— Я не могу это оставить, — обвела она рукой стенд.
— Мы постережем, — сурово ответила Елизавета.
— Да ладно, — махнула Катя рукой.
Я догадалась, что у Екатерины попросту нет денег. Елизавета тоже об этом догадалась и, посмотрев на нас, сказала:
— Сашка не завтракала. Так что, девочки, валите в «Бургер Ройялс», я вас подожду. Сашка, вот деньги…
— У меня есть, — попыталась я отпихнуть протянутую сотню.
— Дитя, прекрати перечить старшим, — ответствовала Елизавета. — Это лариковские деньги. После его сегодняшнего отвратительного поведения прожрать их — твоя святая обязанность.
— Нет, — мотнула головой Катя. — Я не могу оставить рабочее место… Вдруг явятся покупатели.
— Ничего, — рассмеялась Елизавета. — Я смогу от них избавиться… Я хорошо стреляю.
Если наша Лиза входит в раж, ее шуточки переходят все границы. Но, к моему удивлению, Екатерина рассмеялась и согласилась прожрать лариковские деньги.
Так что мы отправились в сторону маленькой закусочной с манией величия, где на грязном стекле гордо пламенели буквы «БУРГЕР РОЙЯЛС».
* * *
Екатерина выглядела бесконечно уставшей. Под глазами залегли круги — свидетельства бессонной ночи…
— Что-нибудь случилось? — спросила я.
— Мама, — вздохнула она. — Сегодня ночь выдалась беспокойной. Понимаешь, у нее это иногда случается — она вбивает себе в голову, что Лешка должен вернуться в определенный день, и она весь этот день сидит у двери, а когда эта чертова дверь не открывается, с ней случается приступ. Я боюсь, что однажды ее просто заберут в больницу и она не вернется… Тогда я уже не смогу все это выдерживать.
— Надеюсь, скоро все это кончится, — фраза у меня получилась не очень уверенной.
— Надеюсь, — сказала Катя. — Еще семь лет, и все действительно закончится… Хотя ярлык родственников убийцы будет висеть на нас постоянно. Например, я — сестра убийцы. От меня даже в школе шарахались… Сестра того самого Чернышова.
— Послушай, ты не должна думать об этом, — запротестовала я.
— Я не хочу об этом думать. Само собой получается. Вертится в голове и не уходит. Потому что иногда я вдруг начинаю соглашаться со всеми, будто они правы и Лешка действительно убил Ардасову…
— Ладно, Екатерина, мы разберемся.
— Алексей Васильевич тоже так говорит, — усмехнулась Катя.
— Значит, так оно и будет. Если ты вправе не доверять нашему опыту, то уж у Лешеньки-то с опытом все в порядке!
— Мне очень хочется вам верить, — сказала она тихо. — Но мы восемь лет пытались что-то доказать — и все было безрезультатно.
— Значит, именно теперь результат может появиться, — самонадеянно сказала я.
Мне очень хотелось в это поверить. И убедить в этом девочку, отчаявшуюся и потерявшую надежду на справедливость.
Хотя иногда я и сама ее теряла. Эту самую надежду.
* * *
Мы вернулись, можно сказать, к шапочному разбору.
Вокруг Елизаветы толклась толпа покупателей, и она задушевно и бодро рекламировала оставшуюся печатную продукцию.
— Да вы просто оторваться не сможете, такая это газета, — уверял наш новоявленный гений торговли пожилого джентльмена, протягивая ему «СПИД-инфо». — Здесь все самое необходимое… Еще прибежите ко мне за новым номером, вот увидите…
Какой-то ошеломленной даме в турецком блестящем прикиде эта нахалка всучила не только газетку с программой, но и дорогущий «Караван историй», заверив ее, что она не сможет заснуть без этого журнала.
— Вы рано пришли, — сказала она нам. — Еще пятнадцать минут, и я бы распродала все.
— Как это у тебя получается? — недоумевала Катя, остолбенело рассматривая наполовину опустевший стенд.
— Секрет личного обаяния, — подмигнула Елизавета и тут же заголосила, увидев новую жертву. — Молодой человек, не проходите мимо своего счастья! Ну, посмотрите сами, молодой человек — три красивые молодые леди, совершенно одинокие, стоят и ждут вашей улыбки! Одной улыбки, не больше того!
Он остановился и серьезно рассматривал нас.
Парень был что надо. Я не смогла сдержать вздох восхищения — мало того, что он был красив, как юный бог, он еще и полностью отвечал моему идеалу.
Высокий, с длинными волосами светло-пепельного цвета, с большими серыми глазами…
«Он не подойдет, — сообщил мне внутренний голос. — Нужны вы ему, такому красавцу!»
Он подошел.
И сейчас смотрел не на Елизавету — на меня, отчего я впала в полное уныние, я же не такая красотка, как Лиза.
«Наверное, он рассудил, что именно я и торгую тут газетами», — печально подумала я.
Иначе чего ему меня так пристально рассматривать?
— Дайте «Формулу-один», — сказал он Елизавете, по-прежнему изучая мою веснушчатую физиономию. — Я вас где-то видел…
Последнее адресовалось мне.
— В рекламе шоколадок «Нестле», — буркнула я, покраснев. — Я иногда прикидываюсь младенцем.
