Не найдя никакого оружия в ящиках столов, «заключенный» кинулся к ветхим шкафам, которые стояли в углу, опершись друг о друга, как два пьяницы, которых вот-вот заберут в участок. Добитые двери шкафов были заперты на номерные замки, которые мог спокойно открыть любой школьник. Даже если они были открыты только на две трети, их можно было открыть полностью, дернув хорошенько.
* * *
«Заключенный» не дергал и не крутил замки. Камера медленно поплыла по комнате, пока наконец не отыскала Саманту, которая сидела на одном из столов, положив ногу на ногу, обнажая при этом часть великолепного бедра. С микрофоном у рта она больше походила на певицу, чем на репортера.
— Следователи еще не знают, где Элвис Полк взял пистолет, из которого он убил Лютера Тодда и Дженифер Свейл, — говорила Саманта своим прохладным, жестким голосом. — Но они не исключают той возможности, что пистолет принадлежал одной из жертв и был по небрежности оставлен в каком-то из этих ненадежных шкафов. Вопросом, требующим срочного ответа…
— Хватит слушать эту чушь, — Хриньяк встал и выключил телевизор. Он повернулся лицом к присутствующим — большой и злой, как медведь: — В одиннадцать часов у этой мисс Кокс, черт ее побери, будет гость в студии. Стивен Джей Пул. (Когда он стал Стивеном Джей Пулом? Раньше он был просто Стивеном Пулом, Стиви Пулом. Он служил в Бруклинском отделе по расследованию убийств и особо опасных случаев. Хороший полицейский. Нет, не выдающийся коп, просто нормальный коп. Теперь он стал Стивеном Джей Пулом, сенатором Пулом, полицейским-героем, прикованным к инвалидному креслу, постоянно обрушивающимся с гневными речами на преступный мир и ругающий власти за то, что они действуют недостаточно жестко.)
— Да, я тоже считаю, что убийца полицейского заслуживает смертной казни. Я думаю, что электрический стул — это слишком легкая смерть для таких подонков. Их следует приковывать цепями к дереву в Центральном парке и забивать камнями. Но я также считаю, что людям вроде Стивена Джей Пула следует сделать большой вдох, расслабиться и подождать, пока погибшие будут похоронены родными и близкими, а не вкатываться на своей коляске, подобно этому чертову Марио Андреотти, в каждую телестудию города и кричать там о необходимости немедленного введения смертной казни.
Он мерил кабинет шагами. Потом остановился. Он как бы уменьшился в размерах.
— Но дело не в этом. Дело в том, что другой вопрос, требующий быстрого ответа, помимо вопроса о том, где Полк взял пистолет, заключается в следующем: почему он сделал это? Мы имеем здесь дело с человеком, который не был настроен на побег. Он был судим несколько раз и провел достаточно много времени в тюрьме. Для него тюрьма стала родным домом, и он не очень-то страдал в неволе. Так почему же он совершил это? Почему он подверг себя такому риску, убив двух копов, которые в общем-то относились к нему по-человечески, которые считали его нормальным пятисортным ублюдком. Зачем ему нужно было убивать их, если он прекрасно знал, что после этого за ним начнут охотиться двадцать тысяч копов, только и мечтающих о том, чтобы повесить его за яйца?
— Да, сержант? Хотите выйти? В чем дело?
Да ни в чем. Каллен махнул рукой и хотел сказать, что все в порядке, но не смог произнести ни слова. С ним подобное уже случалось. Так было сто сорок три дня назад (хотя кто вел подсчет дням?), когда его ранили. Тогда, сто сорок три дня назад, его товарищ по работе, Нейл Циммерман, также был ранен — за час или за два до того, как был ранен Каллен, — но в отличие от Каллена, который был ранен в ногу и думал сначала, что не сможет больше ходить, однако ходит же, как молодой, несмотря на то, что бедро все время болит, — Циммерман был сбит с ног, оглушен, отделан как надо и убит.
Его замочили.
Грохнули.
Иногда, вспоминая этот день, или вспоминая Джорджа Стейна — брокера, вспоминая Анни Арчер, вспоминая Дэна Квеллера, вспоминая пиццу с анчоусами, авторучку «Пилот», ирландский чай для завтраков, Каллен вдруг терял самообладание, почва уходила у него из-под ног, голова начинала кружиться. Белая пелена застилала ему глаза, а во внутренностях разливалась желчь. Он плакал горючими слезами, содрогаясь всем телом, и в то же время его знобило. Если одна мысль об Анни Арчер и бальзаме для губ могла довести его до слез, можно вообразить, до чего мог довести его разговор и размышления об убитых полицейских. К тому же на Рождество, черт побери.
— Со мной все в порядке, — с трудом выговорил Каллен, но он знал, что все не слишком хорошо. Поэтому встал и вышел из кабинета.
Он вошел в туалет, плеснул холодной воды себе на лицо и потер щеки ладонями. Каллен плескал воду и тер щеки, плескал и тер, плескал и тер.
Затем вытер лицо обрывками бумажного полотенца, скатал клочки бумаги в шарики и раскидал их по всему туалету. Самые мокрые прилипли к стене. Собрал остатки бумажного полотенца и бросил их в мусорную корзину, потом вышел в холл и сел на скамейку возле кабинета Хриньяка. Каллен обхватил себя руками и, покачиваясь всем телом, стал напевать:
Гробовщик, о, не спеши.Я прощаюсь с верным другом.Боже, я не хочу расставаться с ним.
Через некоторое время Хриньяк вышел из кабинета и присел на скамейку рядом с Калленом. Он провел рукой по своей лысине, однако «прическа» от этого лучше не стала.
— У меня тоже однажды убили товарища по работе. Помнишь?
— Кэсиди?
— Кейси.
— Кейси.
— Он был тайным агентом. Работал среди наркоманов. Все твердил мне о тяге к смерти.
Каллен еще крепче обхватил себя руками. Он почувствовал, что в его внутреннем кармане лежит какой-то предмет и вынул его: палочка для смешивания коктейлей — «Мария и Стейси, 14 декабря 1991 г.»
Хриньяк взял палочку из рук Каллена и некоторое время изучающе смотрел на нее.
— Как у тебя дела с Эсперанса?
— Нормально. Она хороший человек. Может-быть, чересчур эмоциональна, но умеет контролировать свои чувства.
— Я имею в виду, — Хриньяк согнул палочку пальцами и отпустил ее. Она улетела на пол, он поднял ее, — ну, она…
— Гуапо? — спросил Каллен.
— Ты понял.
— Прекрасная женщина во всех отношениях.
Хриньяк кивнул, радуясь тому, что ему не пришлось задавать Каллену прямого вопроса.
— У тебя есть проблемы?
— Что?
— Извини. Я знаю, что ты профессионал. Просто… Ну, когда ты работаешь с женщиной в одном небольшом кабинете, и вы ездите вместе в одном маленьком автомобиле…
— Мы подали заявку на большой кабинет с окном, а также ждем, когда нам дадут лимузин. Мы стоим в очереди. А пока мы то и дело принимаем холодный душ.
Хриньяк вздохнул.
— Я же сказал: извини. Я, собственно, вот что хотел сказать. Дженни Свейл…
Каллен ждал, что шеф скажет дальше, но тот застрял на этом имени.
Потом он попробовал пойти по другому пути.
— Мы обговорили план наших действий. Новак, Мак-Иверс, Драго, Рандор, Конильяро — они все уже давно отбыли. Рут, Абруцци, Маслоски задержались на какое-то время. Вернулась Сюзи Прайс. Она уже в курсе событий. Ты будешь заниматься этим делом. Твой товарищ по работе наслаждается своим медовым месяцем, и это даже к лучшему. Если ты пересечешься с ребятами Рандора из отдела по расследованию убийств, скажи, что ты просто выясняешь некоторые административные вопросы. Дженни Свейл снимала квартиру вместе с женщиной по имени Джо Данте. Она работает на студии звукозаписи. Это как-то связано с кино и телевидением. Это где-то на Пятидесятой улице. Маслоски знает адрес студии на случай, если ты не сможешь застать Джо дома. Тебе следует поговорить с ней, — Хриньяк опустил плечи, локти застыли у него на коленях, руки вцепились одна в другую.
— Фил? — спросил Каллен.
Хриньяк бросил на него быстрый взгляд снизу вверх.
— Ты думаешь, речь идет о том, с кем она трахалась? Это ты хочешь знать?
— Да.
Хриньяк выпрямил спину. Коснулся рукой лысины.
— Дженни Свейл работала здесь прошлой весной. Она занималась проверкой всякой информации в отношении дел, по которым велись следствия, что-то в этом роде. Ты знал об этом?
— Я здесь редко бываю.
— Она подала рапорт о том, чтобы ее перевели на другую работу, хотела работать на улице. Отдел по борьбе с хищениями в аэропорту, который только что открылся, был не совсем тем местом, где она хотела работать, но Свейл пошла туда. Девушка хотела, чтобы ее перевели отсюда, так как подала жалобу. Она жаловалась на домогательства.
Или нужно говорить домогательства? Ты учился в колледже, должен знать, как произносится это слово.
В колледже Каллен таким вещам не учился. В колледже он учился похищать в библиотеке дефицитные книги, проникать без билета на Бродвейские шоу, правильно завязывать галстук, расстегивать бюстгальтер одной рукой, пользоваться китайскими палочками для еды.
