Мужчина встает, давая понять, что разговор окончен…
Мне надо ехать на работу, но я до одури хочу вернуться домой и прочесть уже этот долбаный дневник. И что я его с собой не взял?
Вчера я так и не смог вернуться к чтению. Меня терзало какое-то непонятное чувство сожаления. Нет, даже не так. Чувство того, что я упустил что-то важное. Потерял.
Я даже сам не мог понять, откуда оно взялось. Возможно, так на меня подействовало Катино откровение. Или, может быть, меня застало врасплох ощущение недовольства, которое впервые я испытал по отношению к Марине. Я понимал, что она не со зла рассказала о нас Кате. И, конечно, она и думать не могла о том, какую потерю вызовут её действия. Но все же… Противный червячок выгрызал мое спокойствие. Заставляя думать. Подозревать. Я гнал от себя эти мысли.… Нет, я не хочу сомневаться в Марине…
Но сегодня, после увиденного, я пожалел, что не прочитал продолжение.
Бл…, если только окажется, что она сейчас с любовником, я сам лично убью её. За то, что заставила всех переживать. Мучиться.
Около моего кабинета меня ждет Катин отец. Вот уж кого "рад" видеть, так "рад".
– Здравствуй – говорит он и тянет руку для приветствия.
Я руку жму, но не говорю ни слова. Да нет у меня желания желать ему здоровья.
– Поговорим? – заглядывая в глаза, спрашивает он.
Я так же, молча, открываю дверь и прохожу первым. Что ж, поговорим, дорогой тесть.
Обхожу стол и сажусь в свое удобное кресло. Совсем другое дело. Не то, что в кабинете следователя.
– Я понимаю – сразу же начинает родственник – ты меня презираешь.
– Есть такое. – грубо отвечаю ему.
Нет, а что скрывать. Я не собираюсь перед ним притворяться.
Мужчина морщится, но никак на это не отвечает.
– Ты знаешь, а я ведь осознал свою ошибку.– говорит он о другом. – Я понял, как плохо я поступил с собственной дочерью…
– Спустя год? – прерываю я его.
Мужчина резко сутулится и опускает голову.
– Да, я понимаю – тихо говорит он – я не самый лучший отец. Но лучше поздно, чем никогда.
Тесть снова заглядывает мне в глаза.
– Дмитрий, если ты только знаешь – я вижу, с каким трудом даются ему эти слова – если ты знаешь, где Катюша…. Пожалуйста…. Я заберу её. Она сразу подаст на развод.… Только.… Пожалуйста.
Таак. Приехали.
– Ты что думаешь, я её где-то удерживаю?
Мужчина смотрит на меня с надеждой.
Да! Видимо, так он и думает!
– Я подпишу все, что ты хочешь. Я все все… отдам. У меня сбережения… машины…
– Пошел вон! – встаю с кресла и нависаю над столом.
Мужчина упрямо смотрит на меня.
– Пошел вон – снова говорю я, когда мужчина продолжает оставаться на месте.
– Я её сразу… заберу – упирается он – ты её больше никогда не увидишь…
Мне хочется смыть с его лица это страдальческое выражение. Возможно, в этой ситуации я – пострадавшее лицо.
– А ты знаешь – я выхожу из-за стола – что, возможно, твоя дочь убежала с любовником, от которого ждет ребенка?
Тесть сначала с недоверием смотрит на меня, но затем в его глазах мелькает радость.
– С любовником? – взволнованно спрашивает он – Сама?
Я вижу его эту радость и теперь даже не знаю, что бесит меня больше – то, что он делал из себя жертву или то, что он радуется измене своей дочери.
– Как ты узнал? – он снова с подозрением смотрит на меня.
– Я был у следователя.
– А мне через час к нему – тесть подскакивает ближе и хватает меня за пальцы.
– Спасибо – говорит он и крепко жмет мне руку – Спасибо за то, что не ты…
Он выскакивает из моего кабинета.
А мне хочется вдогонку запустить в него чем-то тяжелым.
Я, возможно, уже отрастил рога, а он радуется.
Я вновь сажусь за стол и смотрю на часы. До конца рабочего дня еще далеко. Но я знаю, чем займусь после.
Сегодня я не усну, пока не прочитаю этот Катин дебильный дневник.
Там-то я и узнаю, была ли она с кем-то, кроме меня. И если была…. Я сам лично найду её…
Сочувствие.
"25.05.17
Дима соизволил явиться домой только сегодня. И когда он проходил мимо, я почувствовала этот запах. Запах, на который я никогда не обращала внимание. её духи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он прошел, оставляя за собой шлейф измены.
Нет, он изменил не мне. Что значит одна ночь, проведенная со мной?
Он изменил нашему так и не рожденному ребенку.
Дима был со своей любовницей в тот момент, когда я мучилась от этих ужасных манипуляций, высасывающих из меня останки нашего ребенка.
А сейчас он прошел мимо и даже не спросил, что произошло!
Я смотрела ему вслед, и мне хотелось кричать. Я представляла, как подбегаю к нему и со всей силы бью по лицу. Чтобы ему тоже было больно. Пусть не так. Но все же.
Господи, что я делаю рядом с этим человеком? Почему я не на полпути к какому-нибудь отелю? Мне вполне хватит денег для того, чтобы прокормить себя. Да и с отцом можно попытаться поговорить вновь. Можно же что-то придумать.
Но я сама себе вру. Я знаю, что сейчас заставляет меня оставаться в этом доме.
Злость!
Ненависть!
Эти чувства, которые я испытываю к мужу и его Марине!
Я уйду, а они будут себе спокойно жить, даже не подозревая, что по их вине прервалась жизнь невинного человечка? Ну уж нет!
Я.НЕ.ДАМ.ИМ.СПОКОЙНО.ЖИТЬ!
Пусть даже ценой собственного счастья. Даже если я по-прежнему буду мучиться рядом с Димой, я не отступлю. Он тоже не будет счастлив! Ни с ней!
Да я согласна сама лечь под него, лишь бы это приносило страдание Марине!...
Пишу, и сама ужасаюсь своим мыслям! Нет, я не такая.
Откуда у меня взялось это чувство отмщения, а?
Когда я стала такой жадной до справедливости?
Во мне как будто что-то надломилось с потерей ребенка. Словно это была последняя капля в чаше моих потерь, которая вывернула всю мою душу наизнанку. Исказила все мои чувства. Сделала из меня морального уродца"
Так вот почему Катя терпела меня так долго! Ею двигала банальная женская месть.
Интересно, изменилось бы что-нибудь, спроси я тогда о её самочувствии? Смогли бы мы спокойно поговорить? Все выяснить?
Я не осуждал Катю. Наоборот, понимал её. Ведь для меня это был какой-то эфемерный ребенок. Она же прочувствовала все ужасы выкидыша на себе.
Но, если бы мне пришлось потерять настоящего, рожденного ребенка по чьей-то вине, я даже не представляю, что бы я сделал с этим человеком.
Кажется, я начинал принимать Катину сторону. Сочувствовать ей. Переживать за нее, как за близкого человека.
Конечно, во всех её бедах был виноват и я. Но разве тогда мог ли я понимать, что происходит с моей женой. Не попадись мне в руки этот дневник и, скорее всего, я бы так и считал Катю главным злом моей жизни.
Снова вчитываюсь в слова из Катиного откровения. Но теперь я внимательно присматриваюсь к каждой букве, каждой запятой, стараясь понять с какой интонацией она сама проговаривала эти строки.
"27.05.17
Сегодня я совершила подвиг. Краснея, бледнея, и заикаясь после каждой буквы, но все же купила пачку презервативов. Мне казалось, что аптекарша смотрит на меня с каким-то осуждением. Как будто я гулящая женщина.
И все же, моей радости не было предела. Я смогла! Больше не будет того ужаса, который я только недавно пережила.
Теперь, если я захочу родить, то буду знать, когда это случится. Это будет только запланированная беременность! К которой я подготовлюсь с помощью всевозможных витаминов и процедур.
Я, конечно, не рвусь сразу в бой. И спать с мужем прямо сейчас не планирую. Но... буду держать средства защиты под рукой. На всякий случай.
И еще, сегодня, когда не было Димы, приходил его друг, Стас".
Вот оно. Все-таки, я был прав – Стас неровно дышит к МОЕЙ жене. Да, он знает о моих отношениях с Мариной. Но это не означает, что он имеет право смотреть в сторону Кати...
