Вот и сижу, глядя в пустоту и пошевеливая ручкой в такт словам учителя, думая о своем. Что в активе — со мной явно что-то не так. Если бы это было в моем мире, подумал бы о чуде или галлюцинациях. В этом мире — подумал о магии, или как они там ее зовут — Концентрация Ки. Пробовал вчера ощутить эту самую концентрацию, только спать захотел. Никакого «внутреннего теплого потока в точке дай-тянь», никакой «манифестации и осознания единения с космосом» — как это описывали в каком-то журнальчике.
Да, здесь есть интернет, но его очень мало и пока я до этого самого источника знаний и порнографии не добрался. У Синдзи-куна была небольшая подборка эротических журналов (подборка, честно говоря нищенская — два журнальчика «Токийские красотки» и один пожестче типа «Сестрички»), да комиксы и истории про местных суперменов, или одаренных. В этой Японии их звали «махоу», то бишь маги. Лично в моей голове эта концепция укладывалась с трудом, маг в моем понимании, это седой старикан в потертом синем балахоне с звездочками из фольги и широкополой шляпой, распределяющей по факультетам Хогвартса. Меньше всего это было похоже на местных виртуозов-рукопашников, пробивающих ударом руки танковую броню.
Тем не менее, крупицы знаний в журнальчиках Синдзи-куна все же были, рекомендовали медитировать и осознавать. У меня в этом отношении пока не заладилось. Зато в результате нехитрых экспериментов я понял следующее — во-первых у меня/нас появилась сверхбыстрая регенерация. Ну, хорошо, просто быстрая.
С Дедпулом не сравниться, наверное, однако порез на руке, нанесенный кухонным ножом — зажил почти мгновенно и не оставил шрама. Хотя — было больно. Хм, наверное я все-таки местный Дедпул, регенерация и дурное чувство юмора. Учитывая его имидж, я просто обязан начать напяливать трусы на голову и подсматривать за девчонками в душевых, в силу местных традиций.
Да, будучи в Карфагене, поступай как карфагенянин… гражданин Карфагена? Что еще? Во-вторых, исходя из первого — разрывы мышц и усталость также не были проблемой. Проще говоря — я могу тренироваться словно паровоз, приседать и отжиматься практически бесконечно, не уставая. Да, звучит солидно, едва ли не читерская способность, но, пардон господа, что от этого толку, если мой удар по-прежнему разве что муху на щеке серьезного противника может убить? Иных отклонений от нормы в организме за вчерашний день я не нашел. Регенерация и выносливость. Да ладно, неплохо.
Нет, существовало еще кое-что — когда я только начал отжиматься, я кривлялся как червяк на сковороде — слабые мышцы кора не позволяли сделать четкое отжимание, но к приходу Нанасэ-нээсан я уже исполнял упражнение почти идеально. В моем мире и с таким телом для этого потребовалось бы пара месяцев упорного труда и четко распланированной нагрузки. Ура. Вот тут перспективы меня радовали. С другой стороны — я собирался прожить спокойную жизнь, дарованную мне Вселенной, Богом или третьими мистическими силами… однако всегда проще прожить такую жизнь, какую ты хочешь, если у тебя больше возможностей. Потому… — тут моего локтя коснулся небольшой бумажный треугольник.
Записка. Да, даже в японских школах во время уроков передают записки. Мобильных телефонов тут пока еще нет. Вернее есть, но они словно бы из фильмов 70-х годов моего мира — здоровенные коробки размером с блок сигарет и с огромной антенной, да и доступны только очень богатым людям. Вот у нас с Нанасэ-нээсан даже обычного, стационарного телефона с наборным диском и то нету. Вот и приходится местной школоте передавать с парты на парту записки. Правила школьной переписки — если тебе на парту легла записка — ты обязан передать ее дальше, адресату.
Взглянув на учителя и убедившись, что Сатоми-сан не смотрит в мою сторону, я перевернул бумажный треугольник и прочитал имя. Ямасита. Сперва я не понял, но через долгих две секунды до меня дошло. Это мне. Синдзи-кун никогда не получал записок. Он был словно бы невидимым для социальной среды его класса. Нет, его не игнорировали, с ним здоровались и разговаривали — но как правило только по делу. Кто должен дежурить, что принести завтра в школу — это староста, сюда садиться нельзя и следи за своими вещами — все остальные. И конечно же — сгоняй в столовую и купи напитков, а то получишь подзатыльник — Цудзи с его компанией. Вот и вся социальная интеракция. А тут вдруг — записка. Как там — пахнет сиренью и крыжовником, письмо от Йеннифэр из Венгерберга. Поддавшись порыву, понюхал бумажку. Не пахнет. Или пахнет, но чем-то трудноуловимо девчачьим, цветочный такой аромат. Не разбираешься, ты брат в запахах, подумал я, и Синдзи-кун, тоже в этом деле профан.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Развернул бумажный треугольник, сложенный в традиции оригами, при этом подумал, что ответное письмо писать не буду — опозорюсь, так сложить я точно не смогу. Хм. Можно ли назвать это приглашением? Четкий подчерк, несколько слов. Написано — «На большой перемене подойдешь к нашему столу.» И подпись, вернее два иероглифа. Юки-онна. Снежная Королева! Не сдержавшись, покосился в сторону ее парты, едва не заработал косоглазие, но ничего особенного не увидел. Снежная Королева все также сидела с совершенно прямой спиной и казалось, была полностью поглощена уроком.
Вот же. Видимо никакого ответа на это и не подразумевалось. Куда денется Синдзи-кун, сама Юки-онна до него снизошла, вот что это такое твориться на белом свете, люди добрые? Неужели Снежная Королева и ее близняшки после вчерашней драки прониклись ко мне чувствами и захотели устроить оргию где-нибудь в укромном месте школы — проскользнула у меня мысль и сознание Синдзи-куна, подростка в самом пубертатном возрасте тут же услужливо подсунуло мне несколько картинок, как именно все это должно происходить и в какой очередности. Мысленно похвалив гибкость участниц процесса и смелость в постижении вершин эротического мастерства, я выбросил эти картинки из головы, ибо нет. Ну никаким образом этого быть не может. Слишком уж велика социальная дистанция между нами, разные ранги, разные ветви влияния. Вернее — вот у нее и ее свита это влияние есть, а у меня нету. Она — Королева со свитой, отличница, спортсменка, вот разве что не комсомолка, а в остальном — прямо сияющая вершина социальной иерархии. И Синдзи, тряпка-кун, тормозила, трусоватый заика и вообще, как будто списанный с канона задрот. Друзей нет, социальной жизни нет, есть пара журналов с голыми сиськами под кроватью, которые он истово прятал от Нанасэ-нээсан, а я вот лично подозреваю, что последняя давным-давно про эти вот журнальчики знала, наверное, еще и посмеивалась про себя. Так что никаких оргий нам сегодня не обломится, а обломятся нам наверняка проблемы. Снова. В любом случае. И отказать, не подойти к ним я тоже не могу — обидятся. Кроме того, что я им обязан (Ая вот вчера кошелек принесла и пиджак мой подержала), так и заиметь личную неприязнь от Снежной Королевы было бы неудобно, мда… Решение было принято и дождавшись звонка я подошел к столу, за которым оставались сидеть сама Юки и ее близняшки.
— Юки-тян, Ая-тян, Мико-тян. — поздоровался я.
— Садись, Ямасита-кун. — кивнула мне одна из близняшек. Я опять начал их путать.
— Спасибо. — я сел рядом и огляделся. На большой перемене школьники обычно разбредались по школе, дабы перекусить. Большинство уже убежало в столовую, или нашли себе укромные уголки, чтобы пообщаться и поесть. В классе, кроме нас, остались двое девчонок и три парня, обсуждающих вчерашнюю серию «Семи Грехов Киото».
— Я позвала тебя сегодня по двум причинам. — сказала Юки-тян, она же Юки-онна, она же Снежная Королева нашего класса.
— Первая причина — это она. — легкий наклон головы в сторону одной из близнецов. Наверное это Ая. Она выглядит смущенной и перебирает пальцами край юбки, не поднимая глаза.
— Ая-тян совершила дурной поступок и сейчас Ая-тян извинится. — сказала Юки и замолчала, вопросительно подняв брови. Ая кивнула, покраснела еще больше и что-то прошептала, глядя вниз и явно избегая встречаться со мной взглядом.
