Женя стояла у окна спиной ко мне. Я стоял и смотрел на неё. Из ванной доносился шум воды. - Повернись,- сказал я. Она не пошевелилась. - Повернись,- повторил я. Она медленно повернулась. - Посмотри на меня. Она подняла взгляд. Мы смотрели в глаза друг другу. Её губы дрожали, и на глаза медленно наворачивались слёзы. - Я сейчас уйду,- сказал я.- Не бойся. Всё страшное уже позади. Она не ответила. - Я не знаю, что будет дальше. Я сидел на полу в ванной и думал, что же будет дальше, но ничего не придумал. Но что-то, уж точно, будет. Что-то должно быть, раз мы всё ещё живы. Она молчала. - Я хочу курить,- сказал я.- И мне пора на работу. Почему ты молчишь? - Я не молчу. - Теперь мы будем вместе. - Я позвоню тебе. - Когда? - Сегодня. - Может быть, сказать ему об этом сейчас? - Нет!- сказала она.- Не надо! Я прошу тебя. - Но это придётся сделать. - Давай подождём. - Ожидание ничего не изменит. - И всё-таки, давай подождём. Я позвоню тебе. - Ладно,- сказал я.- Мне очень легко сейчас. Потому что всё разрешилось, и теперь будет очень-очень хорошо. Ты веришь мне? Она молча смотрела на меня. - Ты веришь мне? - Да,- сказала она.- Я позвоню тебе завтра... - Сегодня. - Да. - Не бойся,- сказал я. - Я не боюсь,- сказала она.- Только ты уходи сейчас, ладно? - Я ничего ему не сказал. - Я позвоню.
Я кивнул, повернулся и вышел из кухни. Оделся в прихожей и, открыв дверь, вышел и захлопнул её. Я вспомнил, что оставил сигареты на кухне.
В городе было светло. Лежал снег, и дул слабый ветер.
10
Я шёл очень медленно, и меня обгоняли прохожие. На остановках толпились люди. Я посмотрел на часы. Сейчас я должен был подойти к своему столу и включить компьютер. Потом будет кофе и первая... нет, вторая сигарета за утро. Я опоздал на работу. Я вспомнил, что забыл сигареты и, сняв перчатку, полез в карман за деньгами. Купив пачку "Уинстон" (моих "Житан" не было) и вскрыв её, я вспомнил, что забыл и зажигалку. Я купил зажигалку. Я закурил и пошёл дальше. Мне некуда было идти. Этот день начался без меня, и меня не было в нём. А люди спешили, каждый по своим делам, и никто из них не догадывался об этом. Об этом знал только я. И может быть, она. Мне было радостно. Холодный воздух приятно освежал лицо, и было легко дышать им. Ноги то и дело подгибались, я с трудом держался и шёл очень медленно. У метро надо будет что-нибудь выпить. Хотя это можно сделать и сейчас. Я подошёл к ларьку и купил бутылку пива, попросил открыть. Сигарета мешала, и я выбросил её в снег. Потом я стоял, пил пиво и смотрел, как мимо проезжают машины, автобусы и троллейбусы.
Я вошёл в стеклянные двери метро. Меня обдало жаром. Я подошёл к кассе и купил проездной, но месяц ещё не начался, и на сдачу я попросил жетоны. Потом я ехал на работу, а когда приехал, оказалось, что на должность меня не берут, и я могу получить расчёт. Меня вызвали к директору, и он сообщил мне об этом. Мне показалось странным, что мне заплатят какие-то деньги. Наверное, я улыбался, потому что он сказал: - Я вижу, вы не очень огорчены. Я не ответил. Потом мне выдали деньги и я, не пересчитывая, сунул их в карман. По коридору сновали люди. Я ещё не успел ни с кем толком познакомиться, и со мной никто не здоровался. Я медленно шёл по коридору к выходу и улыбался. Я думал о ней. На улице было светло. Я пошёл по утоптанному снегу дорожки через двор к арке дома напротив. Вышел на улицу и повернул направо. Я шёл по улице, а мимо шли люди, и проезжали машины и общественный транспорт. Я прошёл мимо метро. Я лишился работы, и теперь в этом мире была она. И не стало меня. В этом мире больше нет меня, и не будет. Потому что мы из другого мира, и этот другой мир прекрасен. И так легко дышать, и хорошо. Я был свободен. И не нужно было даже пить, но в кармане у меня были деньги, и мне было всё равно, на что их потратить. Я купил бутылку "Хайнекен" и, увидев поодаль скамейку, направился к ней. Смахнув с неё снег, я сел и достал сигареты. Закурил. Я сидел и пил пиво. Я думал о том, что теперь всё будет совсем иначе, но мы должны скрывать это, поэтому внешне ничто не изменится. И я буду работать, но не сегодня. Сегодня будет всё по-другому. И завтра. Теперь всё будет совсем по-другому, но никто ни о чём не догадается и не узнает. В этом мире ещё нет меня, но уже есть она. И всегда была. Ещё вчера это было нельзя.
11
Я вышел на Садовое кольцо. У здания американского посольства стояла кучка людей с плакатами. - Против чего протестуем?- подойдя, спросил я пожилого небритого человека в дублёнке. - Против гадов,- лаконично ответил он. - Что-то мало у вас тут женщин,- заметил я. - Да,- согласился он.- Но мы не для этого здесь. - Понимаю. - А ты чего, с нами? - Конечно,- сказал я.- А иначе зачем я вернулся? - Откуда?- не понял он. - Да так, неважно. Раз уж я здесь, раз я вышел на улицу, раз никто не должен ни о чём догадываться... Наверное, я должен сказать речь? - Ну давай, скажи. - Минуту внимания!- громко произнёс я. Все повернулись ко мне и притихли. - Я хочу произнести речь, то есть, не речь, а просто сказать... Я не знаю, зачем вы здесь, то ли просите ускорить рассмотрение прошений на выезд в США, то ли протестуете против внешней политики этого государства, но так или иначе, а я скажу то, что думаю, и неважно по какому поводу вы собрались здесь, тем более что я не вижу среди вас симпатичных женщин, а значит, плевать мне на этикет и на то, какое впечатление я произведу, на условности, в общем... Я не настроен лицемерить. Гады они все! Послышался одобрительный гул. - Почему они так ненавидят Россию? Я имею в виду западный мир, Европу, Америку, всю эту натовскую сволочь... Почему? Только лишь потому, что наша страна не вписывается в границы их понимания того, что правильно, и что неправильно? Воля ваша, что-то тут не так. В той части истории, которую мы знаем достоверно, для этого нет никаких причин. Россия всегда вела себя деликатно по отношению к Европе, и никогда не позволяла себе лишнего. Мы оккупировали Польшу? Да, но то же самое делала и Германия, и тем не менее, к немцам у поляков нет никаких претензий. По Мюнхенскому сговору Франция и Англия предали Чехию, но у чехов нет претензий к этим странам. Так откуда же эта русофобия? Ведь нет такой низости, подлости, гнусности, на которую они бы не пошли, только бы досадить России, уязвить её, причинить ей вред. Это комплекс неполноценности? Россия - источник талантов, светоч культуры... это и теперь так, несмотря на геноцид, который устроили нам коммунисты... в этом всё дело? Или в чём-то другом? Наверное, есть и комплекс неполноценности, и вековой страх перед огромной империей... Но есть и что-то ещё. А что, не знаю. Может быть, та история, которую мы знаем, лжива, и какие-то факты скрыты от нас... Может быть. Но теперь эти сволочи, которых ещё вчера мы считали друзьями, в открытую поддерживают чеченских бандитов, которые крадут людей, отстреливают им пальцы, снимают это на видеокамеру и отсылают плёнку родственникам несчастных жертв, чтобы вытянуть из них деньги, эту мразь, которая распинает русских людей на оконных рамах и выставляет в окнах, насилует русских женщин, выкалывает глаза и отрезает головы, в том числе и этим сраным англичанам, которые их так любят, потому что слепо ненавидят Россию, нас с вами. Они думают об этом? Или им уже нечем думать? Они зажрались, их мозги заплыли жиром, и они не понимают, в какую пропасть мычащим стадом они бредут? Если животное при нажатии кнопки будет вследствие этого получать удовольствие, оно будет жать на неё непрерывно. Никакое развитие при этом невозможно - это тупиковая ветвь эволюции. А тупиковая ветвь эволюции означает гибель. Неужели у них не осталось даже инстинкта самосохранения? Американцы мнят создать взамен прежней европейской культуры свою, новую, и нам остаётся только уповать на то, что им это удастся. Потому что иначе крах и третья мировая война, потому что иначе нам придётся защищать цивилизацию - ту, которая уже умерла, и взамен не родилось ничего нового, и мы будем защищать призрак. Но даже защищая их же собственные ценности, мы будем ненавистны им. Почему? Россия победила Османскую империю, изгнала турок с Балкан, остановила монгольское нашествие, победила гитлеровский фашизм, дала миру сотни научных открытий, в том числе величайших, и тысячи изобретений, создала ценности, которые бриллиантами сверкают в сокровищнице мировой культуры, и после этого они нас ненавидят? Или боятся? Когда бы Россия хотела уничтожить или захватить Европу, она бы уже давно сделала это. Да в том же сорок пятом, что мешало нам дойти до Ла Манша? Что мешало нам захватить Европу, сделать своими сателлитами Францию, Италию, Грецию? Атомные бомбы, уничтожившие сто сорок тысяч японцев? Но человеческие жертвы никогда не останавливали коммунистических лидеров. Сталин истребил миллионы людей в лагерях, тридцатью миллионами жизней Россия заплатила за победу над Гитлером. Нет, дело не в этом, да и бомба у нас вскоре появилась тоже, а потом мы первыми вышли в космос... Если бы мы хотели, мы бы давно уничтожили Европу, но мы никогда не хотели этого. И теперь Россия, как когда-то, вступив в бой с татаро-монгольской ратью, истекает кровью, сражаясь с бандитской нечистью на Кавказе, защищая цивилизованный мир от этого ужаса. И где благодарность? Мы не можем рассчитывать на благодарность. А потому все эти ваши призывы бессмысленны. Идите по домам, глас вопиющего в пустыне не будет услышан. Возвращайтесь домой, бросьте свои нелепые плакаты и подумайте о том, что есть в вас самих. Потому что это и есть самое ценное, и не дай вам Бог предать это. Я закончил. Одобрительные возгласы, время от времени раздававшиеся до этого, сменились неодобрительным шумом - окончание моей речи им явно не понравилось. Я повернулся и пошёл прочь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
