«Соло» Кондрата не осталось без внимания, часть вокзала, где проводились показательные выступления, сделалась абсолютно пустой, испуганные ожидающие и провожающие, поспешили оставить здание вокзала, не желая становиться жертвами шальной пули бандитской разборки.
Парамонов не торопился покинуть свой наблюдательный пункт, от шальной пули он был скрыт стеной ларька, а светиться сейчас перед бандитом не было никакого смысла. К тому же, Олег хотел убедиться в своей догадке – милиция вокзала кормилась из рук Кондрата. Если это так, то никаких пугательно-карательных мер применено к нему не будет. Скорее обойдется увещевательно-просительными. Так и случилось. Минут через пять к Кондрату приблизился милиционер и что-то тихо начал говорить. Кондрат смачно выругался, но орать прекратил, шестерки помогли ему подняться с пола, отряхнули и отвели в сторону.
«Так, если у него берут взятки, значит и у меня возьмут. Своих в органах иметь не помешает», – подумал Олег, проворачивая в своей голове комбинации будущих махинаций.
– А парочка эта мне пригодиться, молодцы! – произнес он в слух, вспомнив про Толстого и Скелета, – хорошо подготовились к афере.
Теперь оставалось только разыскать их и можно начинать действовать. Олег взглянул на часы и присвистнул – он безнадежно опаздывал к ужину. Если Сидорова проснулась, придется как-то объяснять свое столь длительное отсутствие в незнакомом городе.
Олег двинулся к расписанию пригородных поездов, последняя электричка на Заполяновку ушла пятнадцать минут назад. Вот черт! Придется ловить такси. Этот вариант устраивал его не очень, насколько он помнил таксисты не жаловали этот райончик. Ну, ничего можно пообещать два счетчика или показать удостоверение майора ФСБ или милиции, на выбор. Таких корочек у Олега было припасено на все случаи жизни. Ими в столичных киосках торгуют как сувенирами. Покупаешь такую штуку, вклеиваешь свою фотографию, ставишь печать какого-нибудь общества, типа Федерации Служебного Собаководства и готово! Все в рамках закона, так как в удостоверении очень мелким шрифтом, в самом низу написано, что это – «подарочный, сувенирный экземпляр». К счастью, обыватели привыкли доверять корочкам этого цвета и не любят читать то, что написано мелким шрифтом, так что можно предъявлять смело. Особенно, в захолустье типа Тулупинска.
Олег вышел из здания вокзала к стоянке такси. К нему тот час же подскочили несколько шоферов на перебой предлагая свои услуги:
– Паедым, брат, давэзу с вэтерком, вах! – размахивал руками «брат» родом с Кавказа.
– Братан, ты на мою тачку посмотри, как раз для солидного клиента, – встрял другой шофер, указывая на отполированную иномарку.
– Мне на Заполяновку, – отозвался Олег на предложения водителей, те разом поскучнели и разошлись. – Плачу два счетчика, – добавил Парамонов, – водители не отреагировали на его предложение.
Парамонов огляделся в поисках того, кто отвозил их в Заполяновку с Сидоровой в прошлый раз, дорогу знает – объяснять не придется, в прошлый раз отвозил – отвезет и в этот. Однако, мужичка нигде не было видно, наверное, катал клиентов.
Олег подошел к одному, второму, третьему – все безрезультатно, на Заполяновку никто не хотел ехать. Парамонов устроился на скамейке автобусной остановке достал пачку «Winston» и закурил, раздумывая как добраться до особнячка Сидоровой. Возле будочки остановки, на расстоянии протянутой руки, стояло недоразумение отечественной автомобильной промышленности – ярко-зеленый «Запорожец», за рулем которого восседал бородатый старикан в шапке-ушанке, смахивающий на того самого деда Мазая из детской книжки, который был службой 911 для зайцев, погибающих от наводнения.
– Дед, – поинтересовался Олег, – ты местный?
– Закурить не найдется? – отозвался дед Мазай.
Олег достал сигарету и протянул дедку, тот морщинистыми желтыми от дешевого табаку пальцами, ловко ухватил сигарету.
– Ишь ты, инпортная, – поцокал языком дед, разглядывая трофей. – Потом побалуюсь, – проговорил он, прибирая сигарету. Мазай пошарил рукой и выловил помятую пачку «Беломора», достал беломорину и, сделав три затяжки, ответил на вопрос Олега:
– Местный, местный я. Тулупинский.
Олег, потерявший надежду услышать от деда хоть что-нибудь оживился:
– Объясни мне тогда, почему никто из этих козлов меня везти не хочет.
– Какой же дурак тебя в Заполяновку повезет? – хмыкнул Мазай, – через десять минут поезд с челночниками придет, всем по городу, за каждую сумку по полтиннику. Работа на полчаса, а денег как за три поездки. А в твою Заполяновку мотылять час туда, да час обратно. И денег в четыре раза меньше, а возни больше. А еще на шантрапу напорешься на обратной дороге, деньги отнимут, машину покалечат, а может и вовсе – убьют. Сегодня выходной – дыскотетка у них. Как напьются – шалят. Заполяновские, поляновские, маскалевские бьют тулупинских. Понял? – разъяснил дедок.
– Ну и что же мне теперь делать, до завтра тут сидеть? – уточнил Олег.
– Зачем до завтра, я отвезу, – отозвался дедок. – У меня машинка маленькая, мешки сюда не грузятся, много народу не возьмешь, хулиганье на мою развалюху не позарится, доедем с ветерком.
– Спасибо, отец, выручил, – произнес Олег, усаживаясь рядом со стариком, – Сколько я тебе должен? – поинтересовался он у водителя.
Дедок пожевал беззубым ртом и назвал умопомрачительную, по тулупинским меркам, сумму (в столице, конечно же за такие деньги до ближайшего метро не довезут, но для провинции сумма была приличной). Олег на мгновение замер, но деньги отдал:
– Прям Гобсек какой-то, грабитель с большой дороги, – проворчал Парамонов, убирая бумажник.
Дедок, хитро усмехнувшись, вставил:
– Рынок, капитализма проклятая, мать ее, ети за ногу. В былые времена я бы тебя бесплатно с большим удовольствием, прокатил, а нынче нельзя. У меня внучка – студентка, на платном факультете учится, челюсть новую вставлять надо, бензин дорогой, мать его ети, бабка новый холодильник требует: «Не хочу, говорит, „Минск“ задрипанный, хочу говорит, „Стинул“ какой-то, мать его ети за ногу, двухкамерный с морозилкой». А на пенсию, сам понимаешь, не разгуляешься. Вот и приходится зарабатывать на жизнь хитростью, да ловкостью.
– Тебя звать-то как, дед, – на всякий случай, спросил Олег, прикидывая, пригодиться ли ему такой человек.
– Меня? А тебе на че? Ты часом не из налоговой? Так у меня все равно бессонница, заплачу налоги – не заплачу, все равно спать спокойно не буду, – захихикал дедок. – Митричем меня кличут, дедом Митричем.
– Слушай, Митрич, а чего это ты в ушанке? Не сезон вроде, – обратился Олег к старику.
– Так, энто у меня сейф, – отозвался словоохотливый старикан. – У нас тут Кондрат верховодит, так шоферы ему одну пятую заработанного отдают (пятину). Я в бардачке немного для разводу оставляю, а все остальное в шапку складываю.
– Митрич, а ты не боишься, что я от этого вашего Кондрата? – произнес серьезным голосом Олег.
Митрич окинул Олега проницательным взглядом и буркнул:
– А я что, я ничего, так, пошутковал немного! Никакой энто не сейф, у меня лысина зябнет, вот. А деньги я отдаю как положено.
– Ладно, ладно, – успокоил его Олег, – я пошутил, извини, видел я вашего Кондрата сегодня на вокзале. Мерзкий тип.
Митрич вздохнул с облегчением и снова затараторил как ни в чем не бывало. К концу поездки Олег знал биографию старикана, его родственников, домашний адрес и контактный телефон, вернее его отсутствие.
– Да меня, если понадобится, завсегда на энтом самом месте, у остановки, найтить можно. Так что, если что, я со всем удовольствием… – откликнулся он на просьбу Олега оказать некоторые услуги, если потребуется. За солидное вознаграждение, разумеется.
Олег вышел из машины за несколько домов от особнячка Сидоровой, Наталье Александровне, если она его разыскивает, знать, что он был в городе, вовсе не обязательно. Олег заглянул в один из двориков по соседству, прямо около забора была разбита клумба. Он прислушался нет ли собак или хозяев дома во дворе, перелез через забор и нарвал букет. Название этих цветов он не знал, но букет получился миленький, пышный и пахучий, как раз в стиле Сидоровой.
Олег быстрым шагом направился к калитке уже знакомого дома, света нигде не было видно. Вероятно, хозяйка все еще спала, а прислуга не вернулась. Олег, стараясь не шуметь, открыл дверь и вошел в дом. Прислушался – тишина, Парамонов обрадовался своему везению, нет объяснений – нет проблем. Рыться в шкафах Натальи он не стал, на кухне нашлась двухлитровая банка с бултыхающимися на дне ветками укропа и парой огурчиков. Олег выплеснул содержимое банки в мусор, сполоснул, набрал воды и поставил букет туда.
Он открыл холодильник в поисках чего-нибудь съестного, отыскал банку красной икры, хвостик копченой колбасы и кусок сыра Рокфор. Хлеба в хлебнице не оказалось, зато отыскалась пачка сухого печенья. Олег соорудил подобие трехслойного бутерброда, запил свой скромный ужин водой из-под крана. Он прибрал следы своего пребывания на кухне, погасил свет и пробрался в спальню к Сидоровой. Женщина лежала в той же самой позе, в которой он ее оставил. Олег разделся, старясь не глядеть на это довольно омерзительное зрелище: размазанный макияж, сбившаяся прическа, оголенные телеса, подрагивающий от легкого храпа тройной подбородок не прибавляют очарования – и улегся рядом с Сидоровой.
