Перед каждым совещанием один из двенадцати его участников обновлял компьютерный интерьер. Ларс утверждал, что на таких маленьких традициях держится власть мудрого руководителя. То есть его – главы пока единственной фратрии Людей сети.
На этот раз помещение на экране напоминало заброшенный склеп. Его мрачные своды покрывали следы копоти и плесени. На стенах кривлялись каменные рожи. Морщили уродливые носы, закатывали выпуклые глаза, игриво подмигивали друг другу и высовывали неповоротливые языки в попытке лизнуть соседа. Физиономии были разные. Попадались и размером с чемодан для долгих путешествий, и с экран ноутбука. Одни жеманно улыбались, другие сердито шипели. От их возни серые своды помещения беспрерывно колебались, словно пористая кожа гигантского ящера.
Ну и дизайн! Никак Тина постаралась – коренастая девица с зеленой челкой. Одна из команды Ларса. Вон она сидит вместе с остальными и слушает главу фратрии, хлопая слипшимися от туши ресницами.
– Тина, Итан, Надин, Войтэк… – Ларс лениво ронял имена юнитов. В холодном свете монитора его длинные волосы казались седыми. Они скрывали заостренные, точно у эльфов, по версии писателей фэнтези, уши. Дина подозревала, что ее приятель стесняется этой своей черты. Потому-то и отрастил локоны до лопаток. Во всем остальном жаловаться ему на внешность не приходилось. – Я горжусь вами, народ. Вы прошли посвящение. Чувствуете свободу? А, люди?
– Да! – названные парни и девушки гордо вскинули подбородки.
– Теперь очередь за… – остальные в надежде подались вперед, жадно следя за блуждающим по их лицам взглядом своего лидера. – Хэнком!
Худой парень, похожий на грустный уличный фонарь, резко побледнел. Его щека нервно задергалась. Дина с удивлением прищурилась, разглядывая долговязого немца. Кажется, мальчик боится посвящения? Забавно.
– Я? – сипло переспросил он.
– Да, Хэнк, ты, – интонации Ларса внезапно стали сладкими, словно пастила Мамаши Мурр. – Кого ты выбрал?
– Я не…
– Давай, не тяни!
Узкий лоб парня заблестел в свете факелов от выступившего пота.
– Сестру, – шепотом произнес он. – Старшую.
– Чего это старшую, а не младшую, Хэнк?
Немец молчал.
– Хочешь, отвечу? Потому что с младшей ты дружишь, а старшая при каждом удобном случае сдает тебя родителям. Ею проще пожертвовать, правда?
Хэнк опустил голову. Это движение можно было принять за кивок.
– Нет, так не пойдет! – слова главы фратрии наполнились силой, словно в унисон с ним заговорили все каменные физиономии на стенах. Дина поежилась. Иногда ей начинало казаться: в теле шестнадцатилетнего парня прячется кто-то чужой и страшный. Огромный таракан, который время от времени говорит голосом Ларса.
«Глупости! – тут же одернула себя девушка. Ларс – гений. Поэтому немного странный. Разве не все гении такие?»
– Люди делятся на пастухов и стадо, – продолжал белокурый гений. – Тебе, Хэнк, нужно решить, кто ты. Если баран – топай к сестренкам, пялься в ТВ и кушай травку. Но коли ты рвешься быть пастухом – учись резать баранов. Чтобы управлять стадом, нужно относиться к нему, как к стаду, как к ходячему мясу, расходному материалу. В этом и есть смысл посвящения. Ты понял меня, Хенк?
Голова немца почти коснулась острых коленей.
– У тебя есть неделя. Поправь сценарий так, чтобы твоя младшая сестра стала частью Игры.
Дине внезапно стало холодно. Она обхватила озябшие плечи горячими ладонями и поглубже забилась в пахнущее пылью кресло.
Глава 3
Экзамен Женя сдала на четыре.
Не бог весть какая катастрофа – отличницей она никогда не была, но настроение испортилось. Отец наверняка спросит, какую оценку ей поставили. Куда приятнее было бы небрежно бросить: «Конечно, пять!», чем стыдливо отмахнуться: «Да четверку».
Все-таки есть в четверке что-то унизительное. Вроде, учил, но мозгов не хватило, как следует ответить. С тройкой иначе – не учил, но сумел вывернуться. А двойка – все равно, что след от вражеской пули. Полз через линию фронта, и вот зацепило. Тут стесняться нечего – лечить, то есть исправлять надо.
Четверка же – ни то, ни се…
Она вышла на улицу и обнаружила, что солнечный денек превратился в серую плаксу. Небо затянули низкие облака, а воздух наполнился водяной пылью. Женя поискала взглядом машину отца. «Лексуса» нигде не было.
– Девушка, а девушка, познакомиться не хотите? – услышала она за спиной. Резко обернулась и уткнулась носом в букет пахучих лилий. Белых с лиловыми серединками.
– Федька? Ты чего?
Букет держал щуплый мальчишка. Женька в который раз удивилась, какие черные у него глаза. Словно дырки в стене. А волосы белые, будто выжженные южным солнцем. Только солнце тут ни причем. Они у девятилетнего ученика Шепота целителя Людей крыш, от природы такие.
– Морок тебя не дождался. Стряслось у него чего-то. Вот, сказал отдать цветы и поздравить с освобождением от гнета какого-то голубца! Мы все равно с Боровом сюда шли.
Вокруг крутился толстый черно-белый бульдог по кличке Боров. Он хрюкал и повизгивал от избытка собачьего счастья, норовя филейной частью столкнуть своего тщедушного хозяина с крыльца.
– Спасибо, – Женя взяла тяжелый букет. Скептически понюхала и отодвинула цветы подальше от лица. Надо было догадаться, что у отца найдутся дела поважнее. Зачем он только пообещал ей приехать? – Теперь к Тимке?
– Ага. Заждался, небось.
Их маршрут лежал через сырые от измороси дворы, туда, где в подвале панельной многоэтажки находился вход в подземный город. Ничего необычного. Всего лишь железная дверь со следами сварки. И потертая табличка: «Не влезай. Убью!» Ниже подпись: «Электрик Загубко Б.Д.».
Прочитав послание кровожадного Загубко, Федор уверенно постучал. Один удар. Пауза. Три коротких удара. Снова пауза. И еще один удар. По подвалу разлился металлический гул. Когда он стих, дверь открылась.
– Хто такие? – сердито спросил невысокий крысюк.
Как все Люди нор, он был выбрит наголо и носил темную куртку со спортивными, ярко-зелеными штанами. Лоб тяжелой волной нависал над маленькими, глубоко посаженными глазками. Руки с огромными кистями заканчивались ниже колен. Женя была уверена, если страж повернется, то на затылке у него обнаружится татуировка – две параллельные полоски с рваными краями. Так выглядела эмблема Норного братства.
– Свои! – хором ответили друзья.
Боров хрюкнул для убедительности.
– На своих не похожи, – Крысюк прищурился.
За спиной стража проступила его увеличенная копия. Еще один член Норного братства. Только раз в пять больше товарища. И штаны не зеленые, а фиолетовые.
– Не похожи! – согласилась копия басом.
– Мы друзья Чухоня, – поспешила уточнить Женя.
– Вы-то ему друзья, а он вам друг? – изрек маленький крысюк и замер, пораженный философской глубиной своего вопроса.
– Ага. А Чухонь-то вам хто? – поскреб бритый затылок большой крысюк.
– Эй, ну хватит! – возмутился Федор. – Я ученик Шепота, целителя Людей крыш, Женя – полиморф…
Последнее слово оказалось волшебным.
– Евгения Мороковна! Спасительница наша! Избавительница от ига самозванца! – заголосил маленький крысюк на октаву выше, чем прежде. О существовании настоящего имени у начальника СКК помимо прозвища, он, похоже, не догадывался. – Проходите, ради Крысоматери. Сюда! Такси с самого утра ждет.
– Такси? – удивилась Женя, переступая порог.
– Такси-такси! – подтвердил большой крысюк, указывая точно выпиленным из камня пальцем на позолоченную вагонетку. Это было блестящее корыто на колесах, накрытое чем-то вроде кроличьей клетки. Очевидно, чтобы не терять пассажиров на особо крутых поворотах.
Женя с Федором судорожно сглотнули. Боров заскулил.
– А может, пешком? – пискнула Женя. Ее желудок сжался от воспоминания о последней поездке на такой вот штуковине. Правда, в прошлый раз вагонетка была поскромнее. Без позолоты и обтянутых бордовым бархатом сидений.
– Евгения Мороковна, пожалейте! Старший Сын Крысоматери свой личный транспорт прислал. Если вы в него не сядете, бригадир нас на портянки пустит – решит, что мы плохо уговаривали!
Маленький крысюк втолкнул гостей в «такси» и захлопнул дверь. Его напарник ловко набрал на небольшом дисплее, вмонтированном в борт вагонетки, комбинацию цифр – код маршрута.
– Ну, Чухонь! – процедил Федор. – Благодетель наш, мохнорыло ему за пазуху!
Он обнял плачущего Борова, и вагонетка понеслась по узким рельсам в темноту подземного коридора.
