А еще было, да и сейчас есть сочетание нужные люди – то есть полезные, такие, из знакомства с которыми можно извлечь пользу. Было еще слегка презрительное слово нужники. Презрительным оно было потому, что считалось зазорным водить дружбу с человеком не ради его душевных качеств или близости взглядов, а из-за того, что он вхож в мясной отдел гастронома или умеет доставать дефицитные книги.
Еще интересно, как востребованность соотносится с занятостью:
Каждый из нас служил в других местах, мы все были сильно занятыми или, как сейчас говорят, востребованными людьми, но КАЖДЫЙ ДЕНЬ мы собирались на репетицию, и образовалось нечто подобное братству, художественной группе единомышленников (С. Юрский. Вспышки, 2001).
Да, конечно, для актера занятость и востребованность – очень близкие вещи. Артист должен играть, играть что-то интересное, и побольше, и это не вопрос денег. Но в большинстве случаев, если кто-то корячится на пяти работах, мы понимаем, что это, скорее всего, не от большой востребованности, а от большой малооплачиваемости. Востребованность – не перегруженность. О советской продавщице с ее знаменитым «Вас много, а я одна!» только в шутку можно сказать, что она востребована.
Итак, человек востребован – это значит, что спрос на него, на его умения или продукцию превышает предложение, так что он может выбирать, какие варианты ему более интересны или выгодны. Он может торговаться и ставить условия. Не факт, что он наберет работы больше, чем способен сделать. Не факт, что он пойдет туда, где больше заплатят. Не исключено, что у него другие приоритеты. Главное, что у него есть выбор.
Кстати о потребностях – а вы заметили, как скукожилось слово дефицит? Нет, конечно, говорят: бюджетный дефицит, дефицит внимания, даже дефицит любви. Но слово дефицит совершенно утратило свой экзистенциальный накал. И вот что интересно. Сейчас ведь тоже бывает, что долго не удается купить какую-то вещь. Но мы больше не говорим об этом в терминах дефицита. Потому что мы думаем об этом по-другому: не «все хотят, но на всех не хватит», а наоборот: «я хочу чего-то такого, что, наверно, мало кто хочет, – поэтому это трудно найти». Помню давний рассказ о какой-то западной знакомой, которая говорила: «Вот интересно, а у нас популярны совсем другие русские писатели, чем в СССР. У нас любят Ахматову, Пастернака, а у вас их в книжных магазинах вообще нет, а продаются какие-то совсем другие». Господи, как мы хохотали над этой историей! Бывает сейчас, конечно, и так, что появляется очень удачная модель чего-то, и ее сразу все хотят, а сделать столько сразу невозможно. Потом-то выпустят сколько нужно, или рынок предложит что-то аналогичное или лучше, или появятся более дешевые подделки, или просто мода на эту вещь пройдет. Но сначала возникает этот самый дефицит. Забавно, что часто, говоря об этом, люди вспоминают советское прошлое и Райкина: «Как говорил Райкин, „дифсит“».
Какчество
Раз уж про Райкина вспомнили… Летом 2011 года тогдашний премьер-министр Путин встретился с представителями молодежных организаций Северо-Кавказского федерального округа. На этой встрече он, в частности, сказал:
Кавказ, Северный Кавказ для России не балласт, это одна из жемчужин России. Прежде всего потому, что здесь очень качественный, очень мощный человеческий потенциал, очень глубокий культурный пласт.
Меня заинтересовало определение качественный. Слова качество, качественный за послед нее время значительно расширили сферу употребления. Вообще качество – это так называемое параметрическое слово, такое, как, скажем, высота, глубина, вес, температура, скорость. Интересно, что у таких слов часто возникает значение большого, простите за тавтологию, значения соответствующего параметра. Например, во фразе «Какая у него температура?» температура – параметр, а во фразе «Он заболел, у него температура» – значение параметра. В этом случае температура – то же, что высокая температура. Точно то же самое и с качеством: оценка качества – параметр, а ценю качество – значение параметра. Я не говорю здесь, разумеется, о слове качество в значении «свойство» (душевные качества), в котором оно, кстати, имеет форму и единственного, и множественного числа.
Прилагательные могут быть образованы от обоих значений параметрических существительных. Скажем, слово возрастной. Одно дело возрастной ценз, другое – новое возрастная роженица (немолодая то есть). Так и слово качественный: качественные показатели – это показатели качества (уж хорошее оно там или не особенно – неизвестно), а качественный товар – хороший, правильный, не вредный, надежный. Конечно, слово качественный можно употребить и расширительно – например, в видах избежания банальностей и штампов, сказать, что у девушки качественная улыбка. Это будет такая игра. Впрочем, стоматолог может сказать это и в прямом смысле.
Кстати о товаре. Качество – это характеристика не любого объекта, а прежде всего продукции, товара. Если цветы растут в поле, да даже и выращены в цветнике, мы не скажем, что они хорошего качества. А вот если поставляются в цветочный магазин – тогда да. О хорошем или плохом качестве котлет в норме говорят не тогда, когда они приготовлены дома. То же и со словом качественный. Качественные носки – это скорее об изделиях чулочной фабрики, а не о носочках, связанных бабушкой любимому внучку на день рождения. Поэтому многих людей так травмирует популярное сейчас выражение качество жизни. Им видится за этим представление о жизни как об огромном супермаркете, где у всего есть своя цена, где нет ничего штучного, а все изготовлено по ГОСТу или там по ТУ.
Так вот, вернемся к Путину. «Качественный человеческий потенциал» – это такой технологический взгляд на людей. Не случайно в Сети появился комментарий: «А уж про качество человеческого матерьяла уж совсем по нацистски звучит!»(http://nr2.com.ua/society/342218.html/discussion/). Забавно, что пишущий ошибся при цитировании: вместо потенциал запомнил материал. Скорее всего, именно благодаря определению качественный возникли промышленные ассоциации.
Но интересно здесь другое. Было бы ошибкой думать, что слово качественный по отношению к людям могут употреблять только начальники. Так же может выразиться и интеллигент, однако вкладывая в это определение совершенно другой смысл. Вот, например, что написал поэт и эссеист Лев Рубинштейн о Дине Годер, театральном критике и чудесном человеке, в деньрожденном поздравлении:
Ты, я знаю, высоко ценишь такую категорию, как качество. «Качественный человек» – высшая похвала в твоих устах. И не так уж ты, прямо скажем, безгранично толерантна, чтобы расточать подобные характеристики направо и налево. Я тоже ценю эту категорию. И тоже не склонен к беспринципному благодушию. Поэтому я твердо скажу: ты, Дина, необычайно качественный человек. С полной гарантией качества на сто двадцать лет. А дальше – проверим (http://stengazeta.net/article.html?article=7409).
Совершенно понятно, чем хорошо такое определение, как качественный. Тут, по-моему, две причины.
Во-первых, наша вечная боязнь пафоса. Боязнь эта, кажется, даже усилилась по сравнению с советским временем. Еще бы, теперь кроме официозного пафоса есть еще и куча других пафосов, и от всех хочется как-то дистанцироваться.
И слово качественный годится именно в силу своей технологичности.
А во-вторых, в нашу постмодернистскую, релятивистскую и пр. эпоху очень уж небезопасны слова, характеризующие моральный облик человека. Слишком они легко присваиваются кем попало, наполняются каким-то не тем смыслом. Мы знаем, как легко передергивать в этой игре. Мы понимаем, как все в жизни сложно и неоднозначно. Но от этого мы не перестали видеть и ценить в людях простые вещи: человеческую надежность, способность к дружбе и органическую неспособность к предательству. Поэтому удобно воспользоваться словом, максимально далеким от сферы моральных оценок, материалистическим и деловито-объективным. Можно долго спорить о том, кто такой хороший человек. Еще бы, тут придется вспомнить всю мировую литературу вместе с театром и кинематографом (ну, там «Плохой хороший человек» и пр.). А кто такой качественный человек, в общем-то, понятно.
