Джэй ставил политиков в одном ряду с продавцами подержанных машин, сутенерами и тем парнем, который придумал платные туалеты, но Хартман из этого ряда слегка выпадал. Ему несколько раз довелось встречаться с Хартманом на собраниях по сбору средств, которые Хирам устраивал на Тузовом холме. Хирам был ярым сторонником Хартмана, а Джэй не мог уклониться от соблазна поесть и выпить на халяву. Сенатор Грег выглядел умным, действенным, полным сочувствия к людям. Если уж быть кому президентом, так лучше ему. Возможно, Джэй воспользуется своим даром джокера и окажется где-то рядом во время номинации.
Все это политическое дерьмо занимало всю первую полосу, о Хризалис же ничего не было. Зная «Таймс», было можно догадаться, что дело ограничится кратким некрологом в завтрашнем ее выпуске. Жестокое убийство джокера вообще не та новость, которая достойна упоминания в печати. Эта мысль рассердила Джэя.
– Если джокер уж три дня как мертв, то как мы про то узнаем? – спросил торговец газетами. Он произнес это ровным безжизненным голосом, голосом человека, исполняющего какой-то ритуал, смысл которого давно утерян.
Джэй поднял взгляд от заголовков. Джуб Бенсон обосновался на углу Хестер-стрит и Бовери со дня возникновения Джокертауна. Его прозвали Моржом. Он и сам был джокером, три сотни фунтов маслянистого черно-синего мяса с торчащими из углов рта большими кривыми клыками и широким куполом черепа, на котором кое-где виднелись клочья жестких рыжих волос. Гардероб его состоял, по-видимому, исключительно из гавайских рубашек. Сегодня на нем была сиреневая с безвкусным бананово-ананасным рисунком.
«Интересно, что бы сказал Хирам по этому поводу», – подумал Джэй.
Джуб знал джокерских шуточек больше, чем кто-либо в Джокертауне, но эта была Джэю знакома.
– Он гораздо лучше пахнет, – устало сказал он. – Шутка постарше твоей шляпы, Морж.
Джуб снял с головы потрепанную мягкую шляпу с загнутыми вверх полями и повертел ее задумчиво в трехпалых ладонях.
– Никогда не получалось рассмешить ее, – сказал он. – Все эти годы я каждый день приходил во «Дворец» с новой шуткой, а она никогда не смеялась.
– Она не считала, что быть джокером так уж забавно, – сказал Джэй.
– Надо смеяться, – произнес в ответ Джуб. – Что еще остается? – Он снова надел шляпу. – Слышал, это ты ее нашел?
– А слух-то быстро разошелся, – сказал Джэй.
– Да, быстро, – согласился Джуб.
– Она мне позвонила прошлой ночью, – сказал ему Джэй. – Хотела нанять меня телохранителем. Я спросил, на какой срок, а она не смогла ответить. Может, не хотела мне говорить. Я спросил, чего она опасается. Она в ответ лишь отшучивалась, сказала, что я ее разоблачил, что это лишь уловка, что на самом деле она домогается моего тела. Тут я сообразил, что на самом деле ее всю трясет. Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал спокойно, по-британски сдержанно, будто бы все в порядке, но ее выдал акцент. Что-то ее сильно тревожило. Хотелось бы знать, что именно, Джуб.
– Знаю лишь то, что напечатано в газетах, – сказал Джуб.
Джэй пристально взглянул в ответ. С той поры, как Хризалис стала торговать информацией, Морж сделался одним из главных ее источников. Джуб целыми днями просиживал в своем киоске, наблюдая и слушая, обмениваясь слухами и шуточками с каждым, кто останавливался купить газету.
– Ну, давай же, – нетерпеливо сказал Джэй.
Джуб нервно оглядел улицу. Рядом с ними никого не было.
– Не здесь, – сказал толстый джокер. – Сейчас, только закрою лавочку. Пойдем ко мне.
Бреннан с насмешливым любопытством наблюдал, как безрукий джокер-карманник обрабатывает собравшихся вокруг «Хрустального дворца» зевак. Одежда на воришке была драная, но тщательно заплатанная. На нем были штаны, специально подогнанные под торчащую по центру третью ногу, оканчивающуюся странно выглядящей ступней, пальцы которой работали ловчее, чем у большинства людей на руках. Эту свою конечность он использовал, чтобы опустошать карманы у ничего не подозревающих жертв.
Пространство под козырьком, нависающим над входом в «Хрустальный дворец», было ограждено ярко-желтой полицейской лентой. Рядом собралась толпа, привлеченная самыми дикими и нелепыми слухами, которые распространялись о «Хрустальном дворце» и его загадочной владелице. Наряду с карманником в толпе сновали репортеры и уличные торговцы. Вот вор, движимый шестым чувством человека, за которым часто охотятся, обернулся и посмотрел прямо на Бреннана.
Бреннан кивнул, и трехногий джокер, разрезая толпу, устремился к нему своею характерной шаткой переваливающейся походкой; при этом время от времени он, чтобы поддержать баланс, опускал на землю свою третью «ногу».
– Здравствуйте, г-н Игрек, – пробормотал он.
Бреннан кивнул снова. Джокера звали Триподом. Он был жуликом, мелким мошенником, живущим на грани закона. Во время предыдущего визита Бреннана в город он служил для него одним из лучших источников информации. Был подвержен клептомании. Не был наркоманом, был верен. Куплен, так уж куплен.
– То, что произошло, просто ужасно, г-н Игрек, – предположил он в своей обычной спокойно-почтительной манере. Если и удивился внезапному появлению Бреннана после годичного отсутствия, то ничем этого не выказал.
Бреннан кивнул.
– Слышал ты, что в полиции думают, будто это я убил ее?
Трипод пожал плечами. Характерный жест для безрукого.
– Может быть, г-н Игрек, но сделано-то не в вашем стиле.
– Откуда ты знаешь, как ее убили?
– Вон тот человек, – сказал Трипод, указывая на сидящего на бордюре рядом с тележкой торговца сосисками бродягу, – говорил, что видел ее труп, когда его вытаскивали из коронерского фургона.
Бреннан взглянул на тележку. На ее боку была надпись «СОСИСКИ С КАПУСТОЙ ОТ СЭМА». Ею заправлял джокер, который непрерывно принимал деньги и давал сдачу, накладывал сосиски, горчицу, кетчуп, пряности, квашеную капусту в разрезанные заранее булочки, используя свои дополнительные руки. Сидящий на бордюре бродяга был одутловатым алкоголиком, но при этом казался еще крепким. Он устроился рядом с тележкой, чтобы выклянчить немного денег за свой рассказ, который без конца повторял всем желающим. Бреннан кивнул Триподу, и они присоединились к жующим сосиски и слушающим старика зевакам.
– Я на заднем дворе был, когда ее выносили. Ну, в самом деле, рядом я был. Только спать устроился в хорошем месте, рядом с мусорным контейнером, тут меня «Скорая» и разбудила. Я испугался. Сначала не понял было, отчего вся эта суета, а тут ее и вынесли. Я сразу увидел, это Хризалис. Я ведь ее уж не раз видел, так что это точно она. Мертвехонька. – Тут он понизил голос, подался вперед и зашептал, обращаясь к двум дюжинам слушателей: – Голова-то у ней разбита. Ну, напрочь. Кабы не кожа ее невидимая, так и не скажешь, кто это есть. Разбита, будто арбуз с десятого этажа упал. – Тут он с каким-то удовлетворением улыбнулся. – Был я там. И видел, как ее выносили…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
