– Рад бы услужить, да не могу, не обессудь, оговорился…
Получив отказ, Олег Рязанский насупился, набычился, наклонил голову и ну сверлить собеседника взглядом! Была у него такая привычка: закусить удила и свирепеть глазом. Приобретенная или летописная?
– Эх, Димитрий, Димитрий… Сначала обещаешь, потом отказываешь… Не по-княжески это, не по-божески, не по-человечески….
– Ну, хоть убей, не могу! Нет у меня зодчего! Был, но сгинул!
Олег Рязанский свистанул коня, впрыгнул в седло, пришпорил и был таков! Его конвой едва успел собрать уши развешенные…
А Щур, ну, и проныра, тут как тут. Приник к земле блескучим увеличительным глазом:
– Зри в оба, княже! Следы от твоего коня с лишними ребрами в рязанские пределы поскакали. Беглой рысью. На пару со следами твоего беглого зодчего! Однако не горюй, напоследок могу тебя обрадовать – еще один бочоночек отыскался! Целехонький! Но не с бульканьем, а с подозрительным бряканьем в утробе. Похоже, именно из-за этого тати его и бросили. Ни выпить, ни продать, кому нужен товар порченый?
Однако, князь московский не на шутку разозлился, застучал копытами своего коня:
– Немедля доставить мне бочоночек! Со всей осторожностью!
* * *
Знай грабители о содержимом бочоночка – ни в жизнь его бы не бросили!
Эпизод 3
Съезд княжеский
1375 год
Скованное льдом Плещеево озеро. На берегу город Переяславль-Залесский. Основанный князем Юрием Долгоруким. В 1152 году. Естественно, князь не собственноручно ворочал сосновыми бревнами. Он просто приглядел место и место ему очень понравилось. Князь перекрестился, опустился на колени, выкопал руками ямку, куда и воткнул прутик. Застолбил место. Остальное – дело рук зодчего и мастеровитых людей.
Шло время и в начале января 1375 года московский князь Дмитрий Иванович созвал в Переяславль-Залесском княжеский съезд по случаю рождения у него очередного сына. Юрия. Зимородка.
Запасаться сыновьями князья стремились всегда. Во избежание естественных убытков. От стихийных бедствий: чумы, холеры, пожаров, вражеских набегов. От чисто детских болезней: сыпи, огневицы, судорог. От несчастных случаев, когда одна из нянек уронила мальца в воду и тот захлебнулся. Или загадочной смерти малолетнего московского царевича, который по объяснению угличских мамок, упал на нож и по нечаянности зарезался…
От пустобрюхих бесплодных жен князья избавлялись, отправляя их в монастырь или дом родительский. Но жена Дмитрия Ивановича рожала исправно и он был доволен.
Ко дню съезда, вместе со стужей и сугробами, прибыли все приглашенные. Кто с челядью, кто в одиночку, как обедневший князь из новосильских. Для торжественности момента Дмитрий Иванович надел шапку мономахову. Но не ту, остроконечную, с собольей опушкой, усыпанную драгоценными каменьями и крестом в навершии, которой московский князь Иван Третий венчал на великое княжение своего сына Василия Третьего, а другую, настоящую, присланную из Константинополя Владимиру Мономаху византийским императором.
Самым первым в Переяславль явился игумен Троицкого монастыря преподобный Сергий Радонежский. Не на лошади прибыл, а пешком одолел в преклонном возрасте 70 километров, следуя строгому монастырскому правилу находить сладость в лишениях. По слухам, а народ всё видит, всё знает, отец Сергий будто бы способен по воздуху перемещаться. Не раз примечали: выйдет преподобный из своей келейки позже отъехавшего на коне, а в означенный пункт оба прибудут одновременно. Вот и верь тому, что конный пешему не товарищ…
До глубокого вечера встречал отец Сергий гостей, стоя на морозе возле ворот, дабы осенить каждого крестом и приветливым словом. Велики были его старания по примирению строптивых князей, по реформированию монастырской жизни с общей трапезой, общим трудом – одними молитвами сыт не будешь. Не всем монашествующим пришлись нововведения по душе. Один из непримиримых удалился из Троицкого монастыря в дремучий Комельский лес и стал жить там в липовом дупле наподобие птицы. Физические страдания во искупление грехов принимали порой изуверские формы. Преподобный Никита, основатель монастыря подле Переяславль-Залесекого, будучи в мирской жизни сборником податей, излишне предавался греху лихоимства. В знак раскаяния сел босым и нагим в тростниковое болото. Комары в кровь изъязвили его тело, а он терпел, терпел. Погиб он в 1186 году от рук злыдней, польстившихся на его железные вериги, приняв их за серебряные…
Княжий съезд хоть и состоялся по поводу рождения княжьего наследника, но главным образом по созданию союза для совместного отражения нападателей на земли русские: литовцев с запада, ордынских злыдней с востока. Первым решил высказаться удельный князь городецкий – пусть телом грузен, зато расторопен по молодому. Начал с издалека, стараясь использовать случай для напоминания присутствующим об особом значении его владения:
– Не кто-нибудь, а дальновидный Юрий Долгорукий выстроил Городец Волжский, оценив явное преимущество места. Даже сам Александр Невский, великий князь владимирский, возвращаясь из поездки в Орду, занедужив, предпочел почить именно здесь… – и после затяжного вступления горячо поддержал идею объединения.
Вопрос о совместных действиях решился быстро. Да, объединяться надо. Да, помощь оказывать незамедлительно. Для чего усилить выносные дозоры. Ввести дымовую сигнализацию. Сторожевицы укомплектовать слухачами. В предвидении набега степняков жечь траву, сучья, деревья… Уж, чего-чего, а жечь на Руси умеют. Любит народ красного петуха пускать. Не сосчитать, сколько раз горела Москва. И враг жег, и поджигали собственными руками. Однажды, в отсутствии московского царя Федора в одночасье сгорел Арбат, Петровка, Посольский двор. По народным выкладкам это был хитроумный ход Бориса Годунова, дабы обеспечить себе московский трон. По сей день периодически горят в Московии какие-то торфяники, манежи, горючие сланцы, угли бурые…
Постановление о союзе князья скрепили крестным целованием. Быстро обсудили вопрос о военных расходах, еще быстрее о подъездных путях… а выяснение взаимных обид растянулось на коломенскую версту. Первым выложил претензии удельный князь из Юрьева-Польского, тоже построенного неутомимым Юрием Долгоруким. Дошел он до того места, где в реку Колокшу впадает река Гза, и место это ему тоже очень понравилось…
Следующим был князь угличский. С таким унылым лицом, будто питается только прокисшими продуктами:
– После обмолота зерна без предупреждения и объяснения причин снялись с моей земли два дома с домочадцами, заборами, сараями, коровами, курами, домовым и прочей живностью, прихватив заодно и мои грабли. Подались на жительство ко двору князя ярославского. Тот принял. А по какому праву? Беглецов возвращать надо. Десять лет истощали мою землю, ловили рыбу без меры, в лесу зайцев без счета, лисиц без огляда, а теперь ссылаются на скудость моей земли? Почему от поклёпа я страдать должен? Ко всему прочему мы, угличские, древнее ярославских. Нас основали в 937 году, а ярославских на сто лет позже!
Замолк. Вытер пот. Что делать, если лоб широк да мозгов недостаточно. Но камень брошен и его надо убрать с дороги, чтобы каждый раз не спотыкаться. Пришлось пересмотреть незапланированный вопрос по упорядочиванию въезда и выезда переселенцев ввиду затопления, провяливания земли, разорения, неуживчивости, а въезжающим давать на каждого едока по одной пяди земли бесплатно. Остальную – на льготных условиях: в аренду, в найм, в займ, в залог, в кредит долгосрочный или упрощенный с подушными выплатами за близость водоема, лесной вырубки, удобствами на задворках для одного человека, на двоих, на всю семью… Дескать, народ ублажать надо – когда похвалить, когда пожурить, народ, что дитя малое. Даже сам Владимир Мономах говорил о любви к ближнему, призывая не давать в обиду ни смерда, ни сироту, ни вдовицу и так далее, и тому подобное, будто сами с ангельскими ликами. До тех пор глаголили, пока князь нижегородский вторично не стал объяснять, что только с его города на десятки верст просматривается Волга-река вверх и вниз по течению. Нижний Новгород, хоть и молодой по сравнению с Угличем, но построен внуком прозорливого Юрия Долгорукого при впадении реки Оки в Волгу. Углядел внук подходящее место, опустился на колени, выкопал ямку, воткнул прутик…
Нижегородского князя перебил галичский:
– Если мы, галичские, основаны неизвестно кем и когда, это не значит что мы беспородные! Леса наши гуще, реки обильнее окунями и озеро наше галичское глубже и крупнее ростовского и переяславского вместе взятых!
Плохо голове без плеч, но еще хуже голове без ума. Глупость и тщеславие заразительны. Как замужние женщины кичились своими кичками, а бояре – бородами, так и правители хвастались городами. Ростовские считали свой город наидревнейшим, ярославские – самым престижным, Суздаль за первородство конфликтовал с градом Владимиром, Кострома с Чухломой, Буй с Шуей, а галки галичские со всеми сразу! Каждый стремился к возвеличиванию своего города. Не в надежде ли на привилегии? Даже уравновешенный дмитровский посадник и тот увяз в размочаленной колее:
