вас задерживать, — обратилась к ней Мохова. — Вы уже всё выполнили. Я вас отпускаю. Можете идти домой, но прошу вас взять и то, о чем я просила вас утром.
— Конечно, Наталья Михайловна.
Они поднялись в спальню. Наталья Мохова вытянула из шкафа большой узел.
— Надеюсь, это вам не причинит неудобств? …
— Что вы? Нет. Я с радостью вам помогу.
— Не трудно ли будет взять ещё сгущенки? Я знаю, что ее осталось целый кувшин. Деткам Дуни будет только в потеху!
— У вас доброе сердце. Я сделаю всё, что вы только ни попросите, — Марья Петровна взяла узел. — До завтра, матушка!
— До завтра, Марья Петровна!
Няня ушла, выполнив просьбу.
Наталья Михайловна уложила Сашу.
Вся усадьба отдыхала.
II
— О, мама, неужели это правда!? — с восторгом воскликнула Лиза. — Это правда?! О, как я счастлива, мама! — обняла она Наталию Мохову.
— Да, правда, — ответила та не без улыбки. — Но только это наш маленький секрет.
— Как же можно молчать об этом? В нашем доме скоро появится малыш, и об этой радости нужно молчать?!
— Это будет не так скоро, Лиза. Я тебе об этом сообщила в надежде, что на тебя можно положиться.
— О, мама, — смирилась Елизавета, — я все понимаю… Я тебя вчера спрашивала, — вспомнила девушка, — что случилось, о разговоре с отцом. Ты сказала: «Всё в порядке» … — с лаской и упреком подметила она. — Ах!
— Что ж, теперь, — рассмеялась мама, — ты всё знаешь.
— Я сейчас же принесу тебе яблок и винограда, — спохватилась девушка. — Когда ты захочешь, мы можем гулять. Может ты устала и тебе следует отдохнуть?
— Доченька, я признательна за твою заботу, но пока что мне этого не нужно. Я чувствую себя превосходно, — уверяла Наталья Михайловна.
— Лиза! Ли-за! — оборвал их разговор Саша, который поднялся на второй этаж в поисках сестры.
— Я у мамы, в спальне, — отозвалась она.
Сашка мгновенно оказался в комнате:
— Лиза, идём со мной, — просил он. — Мама, мне Лиза очень нужна.
— Конечно, я ее отпускаю, — ответила Наталья. — Лизонька, иди.
Девушка со вздохом сожаления что покидает мать, подчинилась ее словам. Мальчик мышонком юркнул за дверь, а потом по лестнице и коридору. Очутившись на улице, он спрятался за большим деревом и поманил туда сестру. Та еле поспевала за ним.
— Что случилось, Саша? — запыхавшись, спросила она.
— Тш-ш… — ш! — погрозил ей братец и огляделся вокруг. Обнаружив, что ни души поблизости нет, он, наконец, решился:
— Большой секрет! — выпалил он шепотом.
Лиза удивилась.
— Папа мне сказал, — продолжал он, — чтобы я об этом никому не говорил. Это наша тайна. И ты никому не говори! Папа сказал, что у меня скоро будет братик или сестричка! Представляешь, Лиза?
Девушка выражала немой восторг.
— А значит, Лиза, и у… у тебя тоже! Понимаешь?
Сестра радостно закивала головой.
— Мы с папой решили сделать для мамы и для братика или сестрички подарок! Мы будем делать, ну… такое… такое, где он будет спать, где мама ему будет петь песни…
— Колыбель? — уточнила Лиза.
— Да! Колыбель! — вспомнил мальчик.
— О, как я рада, Сашенька! — схватила и покружила его сестра.
— Только ты никому не говори, — остановившись, настаивал Сашка. — Даже маме и няне!
— Никому не скажу, — пообещала Лиза серьезным тоном.
— Хорошо. Тогда я иду обратно к папе.
— Ты куда? — спросила девушка.
— В мастерскую.
— Ты прибежал сюда только, чтобы мне об этом сказать?
— Да, Лизонька! Я сказал. Я побёг!
Лиза помахала ему вслед рукой.
«Маленький чудачек! — подумала она про себя, восхищаюсь такой искренностью и нежностью. — Ох! И почему в нашем доме завелось столько секретов?»
Следующая неделя ознаменовалась некоторыми обновками в доме Моховых. Над камином в гостиной красовался семейный портрет, выполненный Наталией. Следует отдать ему должное: получился он великолепным. На холсте было изображено счастливое и дружное семейство. Ни одна черта лица или фигуры не была упущена, как и, наверное, ни одна черта их натуры, которую можно было прочувствовать, глядя на этот труд.
В эту же гостиную Федр Николаевич с Романом занесли искусно выполненную колыбель. С этих самих пор Наталья Михайловна не могла пройти мимо комнаты, не заглянув в неё и не притронувшись к прекрасной работе своих сыновей и мужа. Она радостно вздыхала в ожидании чуда и от той заботы, которой окружали ее родные.
Но вскоре всё переменилось…
— Василий Павлович! — закричал на весь дом Федр Мохов, выбегая из спальни.
— Что стряслось, б..б..батюшка? — вскарабкался по лестнице старый сторож. Он минуту назад пошёл на кухню поужинать, поэтому на его губах ещё были крошки в папахах съеденного ломтя хлеба.
— Быстрее! — приказал он. — Запрягайте лошадей! Знаете, где живет Лидия Ивановна?
— Да, — в растерянности ответил тот.
— Мы сейчас поедем к ней. Быстро!
Сторож выбежал на улицу.
— Папа, что случилось? — бросились к нему дети.
— С мамой что-то не так. Лиза, поднимайся к ней! Рома, беги, найди няню, пускай она поможет! Саша будь в гостиной и всегда на чеку! Я поеду за доктором.
Все поспешили по наказу отца.
Через пятнадцать долгих минут в дом ворвался глава семейства, сопровождая врача.
— Вот…Вот сюда, пожалуйста, — показывал он дорогу. — Понимаете, с утра всё было хорошо… Я просто ума не приложу, что могло случиться… Пожалуйста, сюда!
Они вошли в спальню. Дверь закрылась. Няня давно уже была там. Роман дежурил у двери, если вдруг нужна будет его помощь. Лиза и няня то и делали, что бегали туда-сюда, принося воду, полотенца, чистые простыни. С каждой минутой возрастали беспокойство и суета.
На больших маятниковых часах монотонно пробило пять часов утра. У этих часов стояло кресло с подушками, на котором сладко спал белокурый мальчик. Разговор отца и доктора, которые спускались по лестнице нарушил его тихий сон. Спросонья ему нужно было время, чтобы вспомнить почему он здесь, а папа там, да ещё и с кем-то разговаривает.
— Скажите, ей станет легче?
— Да, она поправиться.
— Слава Богу!
— Я оставила листок с рекомендациями на тумбе и всё объяснила Лизе. Она справится. Через день я навещу вас.
— Спасибо, вам! Вот, возьмите. Вы трудились с нами.
— Нет, я не могу этого принять…
— Это не зарплата, это благодарность. Ведь вы были с нами всю ночь.
— В таком случае, благодарю. Надеюсь, что всё разрешиться лучшим образом.
— Василий Павлович сейчас вас отвезет. Вы не будете возражать, если я вас провожу только до дорожек?
— Нет. Я все понимаю. Вы сейчас нужны жене и детям.
По стуку дверей Сашка понял, что они вышли. Через минуту он снова слышал тяжелые отцовские
