— Хочешь сказать, вчера все произошло с моего согласия? — съязвила я и вздохнула. Растерла виски, в которых отдало легкой пульсацией: — Слушай, тебе лучше уйти, как тебя там…
— Степан.
— Степан?! — вскинула я голову и заглянула в сине-серые глаза, в которых, как в глубине северных океанов, под маской спокойствия плескалась… страсть. Азарт. Энергия.
А еще — эти же самые глаза смотрели сейчас с напускной серьезностью, что лишь подливало масла в огонь, ибо бесило неимоверно. Бесстыжий изучающий меня взгляд так и нарывался если не на «пасть порву», то как минимум на «моргала выколю».
Я уже говорила, что события последних дней напоминают мне сюрреалистичный сон?.. Боженька милосердный! Да что же мне так на мужиков везет-то а!
Мужчина хмыкнул и коротко улыбнулся:
— Ладно. Штефан, если тебе так угодно. Но проблемы это не решает. Я по-прежнему не могу просто взять и уйти, сделав вид, что ничего не произошло. Надеюсь, ты это понимаешь.
Скажите пожалуйста! Интересно, с чего бы вдруг эта забота о чести дамы?
И если первое имя показалось мне до обиды идиотским — угораздило же с каким-то там «Степаном» переспать! — то второй вариант поверг в натуральный шок. Так вот откуда растут очаровательные ножки у акцента…
Штефан.
— Ты что, немец?! — отчего-то требовательно спросила я и плотнее подобрала ноги.
А про себя заметила: больно уж занимателен тот факт, что за наше короткое… гм… — назовем это — знакомство он успел выдать такое, что мог выдать только человек с исконно русским менталитетом. Стало быть, он очень близко знаком с Россией и нашей культурой в целом. Не исключено, что вырос здесь — иначе при банальном изучении языка акцент был бы сильнее, да и многих вещей он не понимал бы точно так же, как миллионы других иностранцев. Но он понимал. И говорил. С другой стороны, не давало покоя, откуда тогда вообще акцент?
Убиться пластиковой шваброй. Я переспала с человеком, которого не знаю чуть больше, чем совсем. В жизни, конечно, многое стоит попробовать и не меньшее успеть, но секс с незнакомцем навсегда останется моим личным рекордом в категории «по молодости-глупости».
— Это имеет значение? — скривил он четко очерченные губы в однобокой ухмылке.
Я не нашлась с ответом, поэтому вынужденно признала:
— Теперь уже нет. Послушай, кем бы ты ни был, у меня к тебе одна-единственная просьба: забудь меня. Этого будет достаточно. Обо мне не беспокойся, справлюсь. О последствиях тоже — их не может быть, поскольку я ответственно подхожу к вопросу защиты… А теперь извини, я опаздываю на работу. Было бы неплохо, если бы ты не доводил до греха и просто закрыл дверь с той стороны.
Договаривая свою пламенную тираду, я живо поднялась — почти вскочила — с постели и принялась ее заправлять. Мужчина последовал моему примеру, разве что встал чуть в стороне, не мешая и внимая мои словам. А когда договорила, преисполненным непоколебимости голосом припечатал:
— Это все «условия»? Идет. Но только при одном моем.
— Каком? — замерла я с покрывалом в руках и во все глаза уставилась на мужчину.
Вот уж чего не ожидала так точно! Он что, шантажировать меня вздумал? Надеюсь, что нет, иначе последствия не понравятся нам обоим.
— Расскажу по дороге на работу, — ухмыльнулся этот наглец. Поймал полетевшую в него подушку и еще более бесцеремонно указал, пожав широченным плечами: — Сама говорила, что опаздываешь. Кроме того, мне ведь нужно знать, откуда забрать тебя вечером.
Он хохотнул, а я с досадой засопела, и вторая подушка совершила свой короткий полет.
Нахал! Как есть нахал!
9
После короткой перепалки с метанием ядра на дальность, в смысле, подушек на меткость, я, скрепя сердце, согласилась выслушать условия Санты. Пардон, но прошло еще слишком мало времени для принятия его истинной «ипостаси». Я его быстрее Степой называть начну! Да и гораздо больше волновал тот факт, что выбора этот очаровательный засранец мне не оставил, судя по решимости, с которой говорил.
А условие его оказалось до безобразия простым: он забирает меня сегодня с работы («во сколько бы ни освободилась») и везет ужинать в ресторан, в котором, как поняла из намеков, собирается заодно расставить все точки над «ё». А может, главным образом из-за разговора и затеял всю эту ерунду с рестораном, черт его знает. Да, пожалуй, второй вариант имел больше шансов на жизнь, ибо выглядел правдоподобнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Каково же было мое удивление и возмущение, когда на вопрос об отказе и сопутствующих ему последствиях, услышала еще более бесхитростный ответ: от меня грозились не отвязаться до победного. Что именно он принимал за победный я уточнять не стала, решив, что хватит с меня потрясений, как для сегодняшнего утра.
Пока приводила себя в порядок, я заметно успокоилась, поэтому на предложение выпить кофе перед выходом из дома охотно согласилась. Уж пять-десять минут погоду точно не делали. Тем более желудок с утра пустовал и до кучи мучила жажда. Кофе, понятно, не самый лучший ее утолитель, но чем богаты, как говорится. Ну, а на кухне, хоть и не слово за слово, но все же разговор поддерживался. Главным образом… Степой. Так и получилось, что на вопрос об имени я довольно легко отозвалась: «Хорошая девочка Лида». Мужчина хохотнул в кружку и лукаво сверкнув глазами, подмигнул:
— Сложно не согласиться.
В этот момент у покрасневшей меня аж руки зачесались, настолько непреодолимо захотелось стереть пусть и беззлобную, но ухмылку с мужского лица. Взгляд поблуждал по кухне, но, к обоюдному счастью, ничего подходящего рядом не нашлось, так что я с чистой совестью отложила сомнительную затею до иных времен.
На лестничной клетке, пока копошилась в сумочке, в поисках ключей, за спиной открылась соседская дверь. Судя по звуку и тому, что в ближайшей квартире жила молодая пара, которая уходила очень рано и возвращалась слишком поздно — это была соседка напротив. Тетя Рая, — главная сплетница нашего подъезда и, можно сказать, самовыдвиженец на роль внештатного коменданта с замашками профессионального таможенника.
Только этого мне для полного счастья и не хватало! До вечера ведь всем разболтает, что вот, мол, Лида — сучка такая, при живом женихе мужиков в дом водит.
Но я ошиблась, потому что закрыв дверь и уже оборачиваясь со стиснутыми зубами к Степе и соседке, услышала бодрое:
— Деева! Привет! А чего так поздно? На работу не опаздываешь?
Лапина! Черти бы ее побрали. Она — моя коллега по работе и по совместительству дочь этой самой Раисы, причем в последнее время начала подозрительно частить к матери с визитами. И нет, я не параноик, разве что некоторые параллели буквально напрашивались на их проведение…
Но что уже думать, сейчас это не важно. Потому что слишком поздно.
— Здравствуй, Лапина, — ответила в ее же манере. — Я — нет, а вот тебе бы стоило поторопиться, все же в гололед и на шпильках — это время нужно добраться, — улыбнулась я ей.
Поправила сумку на плече и, спустившись полпролета к лифту, нажала на кнопку вызова. Степан встал за спиной и пока благоразумно молчал. Да и в любом случае не мне ему представлять знакомых или друзей — мы сами пока толком не знаем друг друга.
А вот Лапина, которую хлебом не корми, дай только перебрать чью-нибудь корзину с грязным бельем — вот ведь где генетика проявилась! — думала иначе. Впрочем, как всегда.
— С красавчиком нас не познакомишь? — грудным голосом протянула она, как-то похабно разглядывая моего немца и нарочно игнорируя мои же попытки свернуть не начавшийся еще разговор.
— Не познакомишь, — чуть раздраженно отрезала я. Да когда уже эта гробовозка приедет?! Проще было бы самой спуститься! — Уж извини, он очень стеснительный.
— Настолько, что рискнул переночевать в чужой квартире наедине с чужой женщиной? — как наотмашь влепила она пощечину, пустив в ход сразу самый мощный козырь. — Костик-то о застенчивом товарище знает? — спросила еще более насмешливо, снова переводя взгляд на Степу.
