Жгучая боль в руке постепенно уходила, однако время от времени напоминала, что рана все-таки есть. Может, отвлекусь, если удастся сосредоточиться на лице Карлайла? Вот он склонился над моим локтем, и золотистые волосы сверкнули в ярком свете лампы. Что-то обожгло руку – я старательно терпела. Нечего изображать кисейную барышню!
Не стой Элис все это время у меня перед глазами, я бы и не заметила, что она, не выдержав, выбралась из кухни. Смущенная улыбка – и девушка-эльф скользнула за дверь.
– Ну вот, всех распугала, – вздохнула я.
– Ты не виновата, – усмехнувшись, подбодрил меня Карлайл. – Такое могло случиться с кем угодно.
– Могло, – повторила я, – но случилось, как обычно, со мной.
Доктор Каллен снова усмехнулся.
Его невозмутимое спокойствие разительно контрастировало с реакцией остальных. На красивом лице ни тени волнения, движения быстрые, уверенные.
– Как вам это удается? – вырвалось у меня. – Даже Элис с Эсми… – Я не договорила, изумленно качая головой.
Все члены его семьи соблюдали необычную для вампиров диету с одинаковым тщанием, но только Карлайл вдыхал запах моей крови, не борясь с тайным соблазном. Конечно, на самом деле ему сложнее, чем кажется со стороны.
– Благодаря многолетней практике, – отозвал ся Карлайл. – Запах крови я практически не чув ствую.
Пим! пим! пим! – падали на стол осколки, извлеченные из раны. Удивительно, сколько стекла в моей руке! Очень хотелось взглянуть на растущую горку, но при моей склонности к тошноте это далеко не лучшая мысль.
– А почему вы так держитесь за больницу? – Во-первых, я не могла представить, сколько лет отец Эдварда боролся со своим естеством, чтобы так себя контролировать, а во-вторых, я надеялась, что беседа отвлечет от намечающейся в желудке рево люции.
Темные глаза Карлайла сохраняли безмятежное спокойствие.
– Хм-м, мне нравится, когда… Когда мои необык новенные способности помогают больным, у кото рых иначе не было бы шанса. Приятно сознавать, что моя работа делает жизнь некоторых людей лег че и лучше. Знаешь, обостренное обоняние порой позволяет ставить более точные диагнозы… – Соч ные губы изогнулись в кривоватой полуулыбке.
Пока я обдумывала услышанное, доктор Каллен проверял, все ли осколки удалены. Потянулся к чемоданчику… Надеюсь, не за иголкой!
– По-моему, вы пытаетесь искупить то, что и виной не назовешь. – Я почувствовала, как рану снова засаднило. – Ну, у вас же все так не нарочно получилось… Вы не выбирали такую судьбу и тем не менее вынуждены лезть из кожи вон, чтобы быть хорошим.
– Я и не намерен что-то искупить или исправить, – покачал головой Карлайл. – Скорее, как все, стараюсь максимально использовать то, что есть.
– Вас послушать – никаких проблем…
Доктор снова осмотрел рану.
– Ну вот, готово. – Промокнув большую ватную палочку, с которой капала густая жидкость карамельного цвета, он обработал все порезы. «Карамель» пахнет немного странно, даже голова кружится, и сильно жжет.
– В самом начале, – допытывалась я, пока Карлайл накладывал повязку, – почему вы вдруг реши ли жить иначе, чем остальные?
Доктор Каллен усмехнулся:
– Разве Эдвард не рассказывал?
– Рассказывал, но я пытаюсь понять, как вы рассуждали.
Лицо доктора неожиданно посерьезнело: неужели мы с ним думаем о том же? Как поступлю я, когда – именно «когда», а не «если» – придет мое время?
– Мой отец был священником, – сложив инст рументы, Карлайл протер поверхность стола влаж ной марлей, затем еще раз; едко запахло спиртом, – и придерживался довольно консервативных взгля дов, которые лично у меня вызывали сомнения еще до того, как я начал меняться.
Доктор Каллен сложил использованные бинты и осколки на пустое блюдо. Я не сообразила зачем, даже когда он зажег спичку, но вот она полетела на проспиртованные повязки, и неожиданно яркое пламя заставило меня подпрыгнуть.
– Прости, – извинился Карлайл, – так нужно.
В общем, я не принял слепую веру отца, хотя почти за четыреста лет со дня моего рождения ни разу не усомнился в существовании Бога. Сомнений не воз никает, даже когда смотрюсь в зеркало и не вижу отражения.
Якобы разглядывая безупречно наложенную повязку, я тихонько удивлялась обороту, который приняла беседа. Вот уж не думала, что речь зайдет о религии! В моей собственной жизни веры не было. Чарли считал себя лютеранином, потому что именно к этой церкви принадлежали его родители, однако выходные предпочитал проводить на реке с удочкой в руках. Что касается Рене, она вспоминала о религии периодически в перерывах между теннисом, керамикой и французским, причем о маминых увлечениях я узнавала, когда она уже переключалась на что-то новое.
– Понимаю, странно слышать подобное от вампира, – ухмыльнулся доктор, походя произнеся слово, от которого у меня до сих пор холодок по спине бежал, – тем не менее я верю: в жизни каждого должна быть цель, даже у нас. Конечно, на многое рассчитывать не стоит, – беззаботно продолжал Карлайл, – по всем без исключения данным мы прокляты. Но я наивно надеюсь, что нам воздастся хотя бы за то, что мы старались.
– Ничего наивного не вижу, – пробормотала я. По-моему, никто, в том числе и Господь, не остался бы равнодушным к словам Карлайла. К тому же среди святых, которым я была согласна поклоняться, обязательно присутствовал бы Эдвард. – И со мной наверняка согласится подавляющее большинство.
– Вообще-то ты у меня первая союзница.
– Разве в семье с вами не солидарны? – спросила я, на деле интересуясь конкретным ее членом.
Карлайл догадался, о ком речь.
– Эдвард поддерживает меня – до определен ной степени. Мол, Бог и рай существуют… так же, как и ад. Но в загробную жизнь для таких, как мы, он не верит. – Доктор Каллен говорил очень тихо, глядя через открытое окно в темноту. – Видишь ли, ему кажется, что душу мы утратили.
Тут же вспомнилось, что сказал Эдвард после школы: «Если, конечно, не хочешь умереть, или что там с нами происходит…» От перепада напряжения одна из ламп несколько раз мигнула.
– В этом все дело? – догадалась я. – Вот почему он из-за меня так упрямится…
– Смотрю на… сына, – спокойно продолжал Карлайл, – сила, ум и доброта горят в нем словно яркие звезды, многократно укрепляя мою веру и надежду. Почему на свете только один такой Эдвард? С другой стороны, если бы я мыслил так же, как он… – доктор Каллен буравил меня взглядом бездонных глаз, – если бы ты мыслила так же, как он, согласилась бы украсть его душу?
Ну что тут скажешь? Вот так вопрос… Спроси он, готова ли я отдать за Эдварда душу, – ответила бы не задумываясь, но ставить на карту его душу… Разве это равноценный обмен?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
