- Зайдем? Мы ведь еще не обедали.
Я толкнул дверь под вывеской из неоновых трубок, и мы оказались в довольно просторном холле. С одной стороны был пустовавший с лета гардероб, с другой двери туалетов. В зал надо было подниматься по ступенькам.
Что мы и сделали и открыли еще одну, застекленную дверь.
- Пахнет довольно аппетитно, - сказал я Эдгару.
Он неопределенно поморщился.
Здесь мало что изменилось со времен общепита. Скатерти, похоже, не меняли с тех пор, как и пластмассовые цветочки в вазочках. Часть помещения была свободна от столов, и серебряный шар, свисавший с потолка, да огромные колонки позволяли представить, как все это может выглядеть ночью - переполненный
зал, отраженный свет, громкая музыка... На противоположной от
входа стороне находилась стойка бара с кофеваркой и еще
каким-то никелированным монстром, предназначенным, скорее
всего, для запекания сосисок.
За стойкой сидела девушка и читала толстую книгу.
Мы взобрались на высокие табуреты у стойки, и я спросил, может ли она нас накормить. Девушка оторвалась от книги и подняла скучающее личико.
- Кофе и чего-нибудь покрепче, - заказал я.
- Не рановато ли? - засомневался Эдгар.
- В самый раз, - я подмигнул девушке.
Она фыркнула:
- А закусывать будете? Куры-гриль, венские сосиски в тесте...
- Давайте что посвежее, - я махнул рукой.
- Придется подождать, пока агрегат нагреется.
- Ничего. Мы не торопимся.
Она включила никелированного монстра и вернулась на свое место.
- Миленькое у вас заведение, - сказал я довольно развязно.
- А что, по вечерам бывает довольно шумно?
- Вам-то какая разница, - и девушка уткнулась в книгу.
- Просто я любопытен. Думаю заглянуть сюда вечерком.
- Не попадете, - сказала девушка уверено.
- Ой ли?
- Вечером много клиентов, - пояснила она. - У нас престижное место. Крутые парни со всей округи к нам приезжают - за полста километров и более.
- Тогда видите вон ту, самую большую коробку конфет? Я хочу вам ее подарить.
- С какой стати? - она взглянула исподлобья.
- Такой уж у меня характер. Люблю делать подарки.
- Как знаете... - девушка впервые улыбнулась.
- По-моему, вода закипела, - хмуро сказал Эдгар.
- Сейчас накормлю вас, - барменша отложила книгу. - Вы приезжий? - она повернулась ко мне.
- Именно. Одинокий неухоженный приезжий, путешествующий инкогнито.
- Это как?
- Долго объяснять. Это когда в гостиницу не пускают.
- А, понятно.
- Так как насчет вечера? - я подмигнул.
- Ладно, - она пожала плечами, - приходите. Одно место я как-нибудь найду.
* * *
- Чего ты там говорил насчет инкогнито? - спросил он на улице. - Просто у Бессоновых ты смог бы сэкономить... И я надеялся, что тебе там понравится. Но раз такая история, сейчас отведу тебя в гостиницу.
- Ничего не выйдет.
- Почему?
- Документов-то нет.
- Так вот почему инкогнито, - он хмыкнул. - Ладно. Поезжай к Бессоновой за оставшимися вещами, а я пока договорюсь, чтобы
ключ от номера уже лежал у администратора. Там у моей
лаборантки знакомая, попрошу договориться и, если надо, оставлю
в залог свой паспорт.
- Мне бы такую лаборантку, - я притворно вздохнул.
- Ладно, - сказал он сухо, а потом вдруг улыбнулся. - А как же пиво с баранками?
- Может быть, завтра?
- Завтра я с утра в лаборатории. Приходи туда.
- Так ведь воскресенье!
Эдгар развел руками.
- Молодец, - я похлопал его по плечу, - чистый Менделеев. Куда ты денешь свою Нобелевскую премию? Закопаешь в огороде?
Мы попрощались, и он приложил все силы, чтобы раздавить мне кисть. Но я был начеку, и сохранился паритет.
- Да, старина, - я задержал его ладонь, - на реке ты очень славно рассказал о том, как молоденькая больная влюбилась в своего импозантного врача. Узнай, когда и от чего Вера Громова лечилась у Бессонова. Ладно?
- Тьфу ты, частный сыск, да и только. Хорошо, постараюсь.
* * *
Я прошел пешком несколько кварталов и купил по пути газету. Она была позавчерашняя, но я давно усвоил, что, если не смотреть на числа, все газеты одинаковые. А главные новости, если они касаются лично нас, мы чаще всего узнаем не из газет. На том стоим.
Спешить мне было некуда, и я некоторое время посидел на
мокрой лавочке и прочитал газету от корки до корки. Я порядком
промок под моросящим дождем, но зато теперь имел ясное
представление о том, что предстоит сделать. Можете поверить мне
на слово, но я выяснил это не из газеты.
От автобусной остановки мой путь лежал к яблоневому саду. Стало немного грустно переезжать в гостиницу. При свете дня дом Бессоновых выглядел не так мрачно, а блестевший от дождя флюгерный петушок наталкивал на веселенькие ассоциации. Я ведь здорово продрог.
Дверь была открыта, и из гостиной доносился голос хозяйки дома. Я прошел по полутемному коридору и оказался в одной с ней комнате.
Бессонова лежала на диване и говорила по телефону. Увидев меня, она помахала рукой и бросила в трубку:
- Ну, пока. У меня. гости.
Потом она спустила на пол ноги в одних чулках, зевнула и вопросительно на меня посмотрела.
- Вы совсем промокли. Где вы были?
- Знакомился с местными достопримечательностями, - последнее слово я мог выговорить только по слогам. Диктора из меня не выйдет, увы.
- Вам надо срочно согреться, - сказала она, вдруг встала, нетвердой походкой подошла к бару, открыла его и налила две рюмки коньяку.
Мы выпили, и она налила еще.
- Вы взяли высокий темп, - сказал я. - Боюсь, мне не угнаться.
- За моего муженька, - сказала она, скривив губы.
- Что так?
- Получила от него телеграмму. Берет на работе отпуск, хочет пожить у каких-то знакомых в Петербурге. Обдумать сложившуюся ситуацию, как выразился. Плевать я на него хотела.
Она выпила, и ее передернуло.
- Может, сварить кофе? - предложил я.
- А, отстаньте...
Она снова взяла бутылку, но не удержала, та упала на пол и разлетелась вдребезги. По комнате пополз клопиный запах.
- Вот бестолочь какая, - она посмотрела на свои руки, потом на пол. Ничего, я знаю, у него еще припрятано. В кладовке. Вот только ключа нет. Ключ на его связке. Знаете, вы мне поможете. Взломаете дверь.
- Стоит ли?
- К черту, вы мужик или нет?
Я улыбнулся:
- А это определяется при взламывании дверей? Тогда нужен хоть какой-нибудь инструмент.
- На кухне, под колонкой, - топор. Сойдет?
- Как нельзя лучше.
Двери я взламывать не умел. Раскрошил притолоку и ободрал пальцы. Но в конце концов справился.
- Вы поранились, - она взяла мою руку, поднесла к губам и слизнула выступившую капельку крови. - Так лучше?
Чуть улыбнулась, потом снова коснулась кончиком языка кровоточившей ранки. Я заметил, что щеки у нее пунцовые.
Нина подошла почти вплотную и, прижимая одной рукой мою кисть к губам, другой обхватила шею, провела по волосам и
поймала пальцами мочку уха. Острые ноготки впились в кожу, и я
поморщился.
- Что ж, - спросил, - зря ломали дверь?
- Хочешь прежде меня накачать? - она подмигнула.
Разбитая бутылка коньяка была уже пустая на две трети, когда я пришел. Во сколько она начала? Как только получила телеграмму?
- Поищи на полке справа, - говорит она. - На нижней.
Давно ли мы перешли на ты? И надолго ль? Согнувшись в три погибели, я шарю в темноте и наталкиваюсь на всякую ерунду вроде старых ботинок и пустых трехлитровых банок. Вдруг под ладонь попадается какой-то тряпичный комочек, и я непроизвольно поворачиваюсь к свету, чтобы его рассмотреть. Лучше бы я этого не делал. В кулаке у меня был зажат женский носовой платок.
Поднимаю глаза на Нину. Губы у нее нервно подергиваются. Потом она резко бьет меня по руке. Платочек падает на пол.
- Вот, значит, куда он от меня своих б... прятал, - кричит она, - если я не вовремя возвращалась...
Она судорожно всхлипывает, отворачивается, и тут ее начинает тошнить.
Волоку даму в туалет.
- Уйди, - просит она между приступами. - Убирайся отсюда. Не смотри.
Иду на кухню, наливаю стакан одной заварки. Закуриваю. Минут через пятнадцать приходит Нина.
- Выпей, - говорю я, жестом показывая на стакан чая. - Поможет.
Глаза у нее уже совсем трезвые.
- Мне очень стыдно, - она теребит поясок халата, - поверьте, это впервые в жизни.
- Ничего не было, - я киваю, - договорились?
Она отводит глаза. Я смотрю на часы. Значит, путь к Бессонову в ближайшие дни лежит через Громову, как я и предполагал. А мне он нужен именно в ближайшие дни. Точнее, не он, а что - сами знаете.
- Сегодня вам лучше уйти, - нерешительно произносит Нина. - Вы не подумайте...
- У меня уже есть номер в гостинице.
Нина кивает, и мы прощаемся. Она очень бледная, мне ее жаль. Но что тут поделаешь?
* * *
На новое место жительства я попал к девяти часам вечера.
У гостиничных номеров есть одно неприятное свойство - к ним привыкаешь. Привыкаешь к пятнам на обоях, скрипящему креслу и поцарапанной плоскости стола, улице за окном и голосу дежурной. Может, именно поэтому я не люблю подолгу задерживаться на одном месте - в день отъезда становится страшно, что больше никогда сюда не вернешься.
