— Привет, Люся… — Стриптизерша уже входила.
Находящуюся на сносях несовершеннолетнюю подругу мафиози сопровождали молодые телохранители Джабарова — Иван и кавказцы, осевшие в Москве, коренастый, с усиками Эдик и неохватный, в куртке 68 размера, Муса. Пропорции торса и шеи выдавали в нем борца профессионала.
— Привет. Как себя чувствуешь?..
Нинка демонстировала тяжело проходящую беременность — в кресло садилась тяжело, широко расставив колени.
«Может и впрямь так…»
Джабаров был мужчина плодовитый — платил алименты на троих детей — в Махачкале и в Тбилиси.
Люська это знала, поэтому первым условием их отношений поставила отсутствие даже самого намека на близость — ей хватало забот со своими двумя отморозками.
Нинка, наконец, села.
Иван — северянин, русак, приближенный Джабаровым из уголовников подошел к подоконнику, Муса и Эдик устроились на письменном столе.
— Сергей не появлялся?
Нинка не ответила, достала пачку сигарет «More». Закурила.
— Нет, так и не был.
Это был их второй визит.
Первый можно было считать чисто формальным — никто особенно не встревожился. Джабаров мог уехать, загулять, снова возникуть — также внезапно, как и исчезнуть, ничего никому не сказав.
На этот раз Нинка была настроена на проведение дознания:
— Когда ты его в последний раз видела?
Джабарова задумалась.
— Недели две назад? Может больше… Не помню.
— Он что-нибудь говорил?
— Да нет. Все, как обычно. «Шпана в кафе набивается…» «Вся арбатская шушера здесь…»
— Меня интересует его квартира.
— А что насчет квартиры?!
— Что там насчет развода? Выписываться думаешь?
Люська это уже проходила.
— Ты ведь знаешь, Нина! Если сейчас развестись, брак точно признают недействительным. А квартиру и деньги за нее отдадут государству. В казну…
Нинка внимательно взглянула на нее. Девочка была молоденькая, но, как говорится, «со сдвинутой крышей». От нее можно было ждать чего угодно.
— Мне точно известно: Сергея вызывали на Петровку…Ты в курсе?
— Мне он не говорил.
— Не темни.
— Абсоолютно.
— И ты не знаешь, где он?
— Я уже думала. Может, подать в розыск?
Эдик со стола заметил:
— В розыск не надо! Хозяин вернется — голову отвернет всем и каждому…
«„Вернется!“ Долго ждать будете…»
Люська нагнула голову — вроде что-то стряхнула с юбки — хотела укрыть лицо. Ее друг подполковник Смердов в разговорах больше ни разу не вспоминал о Джабарове, и Люська его больше ни разу ни о чем не спросила.
«Меньше знаешь — дольше живешь!»
Нинка поинтересовалась:
— Дубликаты ключей от квартиры есть?
— Откуда?! Я про дубликаты вообще не знаю! У меня своя пара… А что — он тебе не оставил? — Люська уставилась на несовершеннолетнюю подругу Сергея.
Та только еще похабнее развела колени.
— У меня ключей нет.
Эдик снова подал голос:
— А что за человек живет сейчас в квартире?
Все четверо уставились на Люську.
«Так вы вот что пришли узнать!..»
— Первый раз слышу!.. — Люська, в свою очередь, поперла на них. — Вы говорили с этим человеком? Кто он? И что сказал?
— Тебя не касается, — катала сказал, как отрезал.
— Как это не касается! Я там прописана… — Люська была не из пугливых. — Менты, в первую очередь, ко мне придут! Не к вам! Спросят-то с меня!
Нинка сочла ее довод обоснованным.
— Скажи ей, Муса!
Второй телохранитель спрыгнул со стола. Несмотря на свой объем и вес, двигался он легко — вчерашний студент, ушедший в профессиональный спорт, а потом и в рэкет.
— Я говорил с соседями. Они что сказали? — Спросил и сам ответил. Квартира сдана в аренду… Какое-то военно-спортивное общество поселило своего человека…
Люська взорвалась:
— Я должна его срочно увидеть!
— Не надо! — Нинка подняла ладонь. — Мне передали конверт квартирант уплатил аванс вперед. В валюте. Пусть живет…
— Сергей мне об этом не говорил! — Люська имитировала возникшую внезапно тревогу. — За квартиру-то я плачу! За свет, за газ… За телефон! Денег мне Сергей пока ни рубля не отдал. Самого его нет! А теперь и вовсе чужой человек в квартире. Где гарантия?!
Взять верх ей, однако, не удалось.
Юная джабаровская сучка заметила с ужасающей прямотой — успела уже нахвататься от рэкетиров:
— Лучшая гарантия — это жизнь, Люся… Запомни!
Люська прикусила язык: народ крутой!
Она проводила их до дверей, подошла к окну. Балкон был соединен с пожарной лестницей, поэтому шторы были постоянно опущены. Джабарова нашла отверстие между полотнищами. Окна выходили во двор.
Еще через пару минут во дворе показалась вся компания. Нинка впереди что-то обсуждала с Эдиком и Мусой. Уголовник Иван шел отдельно — худой, с вытянутым черепом, с грубыми, выдавшимися вперед надбровьями.
Люська не очень-то испугалась.
«Ничего! Смердов размотает вашу шарагу и быстрее, чем вы ожидаете!»
ГОЛИЦЫН, СУБАНЕЕВ, ВОЛОКОВ
Голицын открыл дверь, прошел по квартире. Волока дома не было.
С тех пор, как жена Волока, обидившись, укатила с детьми к матери в деревню, у Голицина появился от квартиры свой ключ.
Голицын взглянул на часы. Время еще было.
Он не видел Волока с того дня, как они разобрались с кавказским мафиози, с Джабаровым.
Голицын обследовал холодильник: в морозилке — заледеневшая бутылка «московской», вторая — начатая — стояла на внутренней стороне дверцы.
Он скинул куртку, прошел в гостиную, к тахте.
Сегодня предполагали собраться всей командой. Поговорить.
Волок должен был привезти Смердова.
Кроме Волока и начальника криминальной милиции, должен был приехать и еще один корефан — Виталька Субанеев. Тот был тоже на колесах…
Съезд КПСС был уже на носу.
Подготовка к налету шла полным ходом.
Вечером в Столешниковом переулке была назначена встреча с водителем черной «волги», которую он, Голицын, подыскал.
Он мельком оглядел книжные полки. Он и сам тоже жил один. Точнее, с родителями…
Литературы в квартире Волока практически не было. Голицын это знал, поэтому возил чтиво с собой: издания с мудренными названиями, психологические практикумы. Романы, детективы его мало интересовали.
Он растянулся на тахте, раскрыл брощюру, которую уже несколько дней таскал в кармане.
«„Научные проблемы снятия агрессивности в отношении близких. Родителей, супруга, детей.“ Очень интересно…»
Почитать, однако, не удалось. В дверь позвонили, как было условлено. Три раза.
«Субанеев…»
Виталька появился не один. С двумя стройными телками.
— Прошу, девочки. Входите…
— Пожалуйста. Очень приятно, — Голицын, приглашая, отступил в прихожую.
— Знакомьтесь…
— Римма.
— Ксения. — На этой была мужская шляпа.
Субанеев — мужчина в самом соку — плотный, лобастый, признанный душа общества — помог им снять шубы. Под ними оказались модные фирменные кофты, короткие юбки. Бусы и сережки были тоже дорогие, подобраны со вкусом.
Внешность девиц и их одежда Голицына озадачили.
«Где же Виталька их снял? — На обеих были шубки, практически не встречавшиеся за „деревянные“. — И как собирается расплачиваться?!»
Голицын достал из серванта скатерть. Из холодильника пояилась початая бутылка.
Пока девушки устраивались, Голицын вызвал Субанеева в прихожую.
— Витальк! Ты поинтересовался, сколько они с нас за это возьмут?
Субанеев словно с Луны упал.
— То-есть?
— Какая у них цена?
— Ты считаешь, что…
— Безусловно. Как ты с ними договорился?
— О цене и разговора не было… — Субанеев объяснил, как ему все представлялось. — Они отдыхают… И мы тоже! Почему бы нам не отдохнуть вместе?!
— Где ты с ними познакомился?
— В Центре. Выскочил из машины, беру сигареты. Они — тоже. «Скучаете, девушки?» — спрашиваю. «Есть немного.» Слово з слово. «Я еду к приятелям, хорошие ребята… Вы — как?» Вроде непротив… — Субанеев еще надеялся что-то придумать. — Пойдем в комнату — неудобно…
Голицын подумал.
— Сейчас Волок должен подъехать со Смердовым. А потом надо ехать в Центр. На Столешников.
— Разберемся.
— Ну что ж!
Голицын достал колбасы, маринованного чеснока, черемши. Перенес в комнату. Налил по пол-юмки.
— Хорошо сидим! — провозгласил Субанеев, опытный тамада, красавец мужчина. — Со знакомством…
Девицы пригубили, взяли по кусочку колбасы. Маринованный чеснок и черемшу не удостоили вниманием.
Улучив момент, Голицын поймал взгляд сидевшей напротив Риммы, поднимаясь, кивнул на дверь.
Римма не заставила ждать. Они проли в кухню. Закурили. В кухне у Волока был обычный беспорядок.
