Десять дней, проведенных в горах, избавили его от страха перед ними, который сменился восхищением. А, главное, он научился видеть в пути не только цель, но и саму дорогу, наслаждаясь каждым днем странствий. У него было такое чувство, что до этого мгновения он лишь спал, и только теперь начал жить.
— Ты считал, что, узнав, кто ты, мы непременно тебя прогоним? — спросил царевича великан. И хотя этот человек не был столь доверчиво открыт, как остальные странники, Аль знал, что его спаситель — не торговец, а горный проводник. У него было непривычное для Десятого царства им Ларг и столь же необычная жизнь, проходившая в постоянных странствиях по горам, которые и стали его домом — огромным, вполне под стать такому могучему и телом, и духом человеку.
— Да, — кивнул юноша. Именно это он только что и сказал.
— Но почему! Разве мы бы осмелились! Пойти против воли отпрыска царской семьи!
— Вот именно, — в отличие от торговцев, смотревших на юношу с удивлением, проводник сразу все понял. Он был сосредоточен и хмур, впрочем, не более чем обычно.
— Я совсем не хотел подвергать вас опасности…
— Может, и нет… — приглаживая густую бороду, задумчиво обронил проводник.
— Нет! — в ужасе воскликнул Аль, с непониманием глядя на проводника. Он не считал, что заслужил обвинение во лжи, и уж тем более не ждал этого от человека, спасшего ему жизнь и бывшего все дни пути лучшим другом, чем был у него когда бы то ни было. Его губы дрогнули, скривившись, в глазах блеснули слезы глубокой обиды, которые он с трудом сдерживал. Однако стоило ему задуматься, и щеки залил румянец. — Простите, — виновато потупившись, прошептал он. — Я действительно не подумал… Нет, я думал, что может случиться, если меня хватятся и бросятся в погоню, просто… Я думал о себе, не о вас, — он не смел взглянуть в глаза сидевших рядом с ним людей, и не потому, что не хотел увидеть в них упрек. Он боялся увидеть свое отражение.
— Да, парень, тебе уготовано великое будущее, — проговорил Ларг. К удивлению Аля, который уже скривился, готовый принять эти слова за жестокую насмешку, в голосе великана звучало неподдельное восхищение. — Чтобы человек твоего положения не просто подумал о тех, кого использовал для достижения своих интересов, не только посочувствовал им, но даже признал свою вину… — он качнул головой. — Ты первый. А, поверь мне, я многих повидал на своем веку.
— Простите, — смутившись от этих слов еще сильнее, пробормотал юноша, еще ниже опустив голову, чтобы никто не заметил, как блеснула в его глазах гордость. Ему давно хотелось заслужить похвалу великана, и вот, услышав ее, он был почти счастлив. Почти — потому что он не мог не думать о будущем. И ему становилось плохо, когда он представлял, что может случиться, если отец пошлет воинов на его поиски. Юноша знал: те, не задумываясь, был ли царевич увезен силой, или ушел из дворца по собственной воле, просто перебьют всех, кого обнаружат рядом с ним. Чтобы неповадно было. Ему — убегать. Остальным — помогать ему в этом.
Видно, это паническое отчаяние на грани желания вскочить и броситься прочь от торговцев, стремясь таким по-детски наивным образом все исправить, отразилось в его глазах, потому что Ларг, опустив Алю на плечо руку, с силой прижал его к камню, на котором юноша сидел, не давая встать.
— Не дури, — пронзил его холодный властный взгляд. — Один в горах пропадешь.
— Действительно, царевич, — медленно, старательно подбирая каждое слово, заговорил сидевший с ним рядом старший торговец — неприметный толстяк с короткими сальными волосами и цепкими карими глазами. — Не следует совершать поступков, которые потом будет нельзя исправить.
— Вот именно! — резко повернувшись к нему, воскликнул юноша. — Я и хочу все исправить! Пока не поздно! — он-то считал, что этот полный житейской мудрости человек не просто поймет его, но поддержит. Ведь Аль одним своим шагом мог избавить их всех от множества проблем.
— Никогда не совершаешь столько ошибок, сколько делаешь, исправляя те, которых не совершал.
Эти слова заставили юношу остановиться, задумавшись. Но, видят боги, как он ни старался, юноша был не в силах понять то, в чем, по его мнению, не было никакого смысла.
— Есей, если ты хотел запутать мальца, — глядя на торговца из-под густых бровей, обронил Ларг, — то тебе это удалось, — он повернулся к царевичу. — Перестань думать о будущем, которого никогда не будет, потому что у него нет ни настоящего, ни прошлого.
— Объяснил, то же мне! — фыркнул торговец, видя как юноша зачарованно переводит непонимающий взгляд расширившихся от удивления глаз с одного спутника на другого.
— Парень, с чего ты взял, что за тобой пошлют погоню?
— Н-ну… — Аль так растерялся, что даже стал заикаться. Он даже не задумывался над этим, будучи совершенно уверен — так будет, потому что иначе и быть не может!
— Ты совершил что-то ужасное, прежде чем убежать? Убил кого-то? Украл царские сокровища?
— Нет, но…
— Если нет, чего ради тебя ловить?
— Отец не любит, когда что-то нарушает его планы. Ему не понравится, что его сын…
— Послушай меня, парень, послушай внимательно. Твой отец — не наивный беспомощный ремесленник, не способный заглянуть за стены своей мастерской, не земледелец, весь мир которого — его надел. Он — царь. И, надеюсь, ты согласен — мудрый царь.
— Да, но…
— Почему же он не остановил тебя?
— Он не знал…
— По-твоему, он не знает, что происходит в его собственном доме? — хмыкнул старший торговец, весь вид которого наталкивал на единственно возможный ответ.
— Правителю не нужно иметь глаза, чтобы видеть, — между тем, продолжал Ларг. — Ему совсем не обязательно стоять за твоей спиной, чтобы знать, что ты делаешь. На это есть слуги, стражи — множество внимательных глаз и чутких ушей. Поверь мне: то, что уходя, ты не встретил никого, лишь подтверждает, что они были рядом. Следили за тобой, но не стремились попадать на глаза. Такой наивный и неопытный малец, как ты, не смог бы незамеченным покинуть дворец.
— Но шел же я за вами незаметно…
Торговцы кашлянули, сдерживая смех, в отличие от проводника, которых захохотал в полный голос, заставив пещеру наполниться гулом.
— Вот я и говорю — детская наивность! — сквозь смех прогромыхал он. — Да я следил за тобой с того самого мига, как ты догнал нас у подножия гор.
— Но как же так…? И почему тогда…
— Почему я не спешил укоротить твое самомнение? Хотел приглядеться к тебе, понять, что ты за фрукт. Да и не было особой нужды.
— А…
— Пока ты не встал на край обрыва, с которого в любой миг, куда бы ни сделал шаг, мог сорваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
