Две цепи величественных гор с заснеженными вершинами, как будто охраняли долину с востока и запада. Посреди долины, извиваясь, бежала широкая река. На склонах гор паслись большие стада овец и скота, а вся равнина была покрыта обработанными полями. Трудолюбивые земледельцы не оставили здесь и клочка невозделанной земли. На этой обширной долине недалеко друг от друга находилось несколько деревень, которые, утопая в садах и рощах, издали казались зелеными островами. Представшая перед моим взором картина была настолько завораживающей, что на секунду мне показалось, – я попал в рай.
Первое, на что я обратил внимание, – непривычно высокие горы. Их величественность была пугающей, и будоражила меня. В ту минуту я ощутил, что вступал в совершенно незнакомый мне мир. Вид долины вызывал радость и надежду, а суровые горы возбуждали во мне уничтожающую ненависть. Одновременно с этими чувствами появилось, заполняющее всё мое естество, чувство всеобъемлющей любви. Тогда я ощутил присутствие вокруг себя богов и демонов, и представил распад и возрождение империй и цивилизаций. Именно тогда я понял, что мне суждено в новой жизни, постоянно бороться за выживание и мне предстоит немало жестоких поражений, кующих мою целеустремлённость и храбрость. Теперь, когда бы я ни приехал на эту долину, прежде всего я ощущаю все эти чувства – она приветствуют меня и говорит, что я вернулся домой.
– У меня такое ощущение, что мы нашли наш новый дом! – сообщил я тогда своим сопровождающим.
– А здесь мне нравится, ваше высочество, – отреагировал одобрительно Николай Иванович Пирогов. Остальные смотрели на меня удивленными глазами. Изначально мы направлялись поближе к персидской границе.
– Олег Дмитриевич, попытаемся найти удобную стоянку недалеко от одной из этих деревень. Ничего, что мы не доехали до границы, судя по карте, она отсюда не так далеко, приблизительно 50 вёрст, – подтвердил я свое решение, которое для моих сопровождающих стало приказом, не подлежащим обсуждению. Прошло много лет, пока я добился от своих соратников, не безусловного подчинения, а полной самостоятельности и свободного высказывания собственного мнения.
Караван медленно передвигался по долине, проезжая одну деревню за другой. Мы осматривали внимательно все поселения, среди которых были греческая, три смешанные и одна армянская деревни. В смешанных деревнях проживали представители разных национальностей, греки, армяне, езды, грузины, ассирийцы, не часто, но встречались и славяне.
Мне понравились проживающие в долине простые труженики; светлокожие и смуглые, с карими, чёрными, зелеными и синими глазами – лица и формы этого ни на что не похожего многообразия, несравненной человеческой красоты.
На самом краю долины, в ущелье, стояла армянская деревня. Посоветовавшись с соратниками, я принял решение обосноваться там. С точки зрения безопасности она больше всего устраивала нас. Деревня расположилась в значительном отдалении от основной дороги, что давало нам дополнительный шанс скрыться в горах, до появления незваных гостей.
Наш торговый караван медленно приближался к дому старосты армянской деревни. Нам было видно, что караван давно заметили, и у распахнутых ворот, с нетерпением и с немалой тревогой, нас ждал старый Андраник, в окружении пятерых своих сыновей.
Дом старосты армянской деревни Андраника отличался от других богатством и размерами. Он владел сотнями голов крупного скота. Его буйволы, волы, коровы и лошади считались лучшими во всей долине. У Андраника было свыше тысячи овец, которые паслись на ближайших горах. Но главным богатством старшины и его опорой были пятеро его взрослых сыновей. Все они были женаты, и дом старосты был полон ребятишек всех возрастов. Но больше сыновей старшина любил свою единственную дочь, прекрасную Анаит.
Когда наш караван подъезжал к дому старосты, я обратил внимание, что он похож на хорошо защищенную крепость. Весь участок был окружен четырьмя высокими стенами, образовывавшими внушительных размеров прямоугольную площадь, на которой находились разные хозяйственные постройки: хлев для скота, конюшня, сенники и кладовые для корма, погреба, амбары и т. д.
Там же были устроены помещения для пастухов и прочих наёмных работников с их семействами. Было видно, что в этом доме проживает богатая по местным меркам семья.
Глава 2
Наш торговый караван медленно приближался к дому старосты армянской деревни. Караван давно заметили, и у распахнутых ворот, с нетерпением и с немалой тревогой, нас ждал староста Андраник, в окружении пятерых своих сыновей.
Приближаясь к дому, я думал о себе, о своей второй жизни. Прошло почти 4 месяца, как мое сознание переместилось в новое тело в другую эпоху и в другую реальность. От ощущения пугающей свободы кружилась голова. У меня имеется полная свобода выбора, и нет обязательств, перед семьёй, друзьями, коллегами, партнёрами и сотрудниками, все они остались в прошлой жизни. Несмотря на присутствие ощущения свободы, я отчётливо понимал, что полная свобода невозможна. Мне уже встретились люди, которыми я дорожу, моя родина в смертельной опасности, и я уже успел ввязаться в непонятную авантюру. Вряд ли в прошлой жизни я решился бы на столь отчаянный поступок – бросать вызов огромной империи. Постепенно ко мне приходило ощущение реальности, и моё сознание начинало избавляться от чувства нереальности, и холодный разум всё чётче брал верх над моими поступками. Я опять становился прагматичным и осторожным человеком, живущим по собственным правилам. В прошлой жизни, я сам себе не особенно нравился, было слишком много разумных компромиссов, ради личного благополучия и сносного сосуществования в окружении себе подобных. В результате, к сорокам годам из восторженного романтика, я превратился в философствующего эгоиста, с вполне определенными меркантильными целями. Только обретя вторую жизнь, я осознал, что прошлая жизнь не удалась, я превратился в слишком мелкого и приземлённого субъекта. Тогда я тешил своё самоуважение, что богаче абсолютного большинства людей, проживающих на земле и у меня высокий социальный статус. Как бы я не старался утешиться самообманом, прекрасно понимал, что имеются люди намного богаче меня и с более высоким статусом и возможностями. На самом деле я был букашкой, которую при желании могли легко раздавить, и не только более богатые, и влиятельные, но и каждый, кому сбредет в голову такая мысль, и кто способен переходить от слов к действиям. В принципе так и случилось, по сравнению со мной, с моим богатством и моим положением, этот украинский олигарх был слишком мелкой фигурой. Взял я его в младшие партнёры, только для того, чтобы тот решал проблемы с местной властью.
Я посмотрел на безоблачное синее небо, и сердце мое было так же чисто и полно радужных надежд. Я ощутил, что в этой жизни я не опущусь так низко, мне меньше всего хотелось уподобиться на прошлого себя, и я ясно осознал, что меня ожидает совершенно другая жизнь.
– Ваше высочество, мы подъехали, вы будите спешиваться? – тихим голосом спросил капитан Александровский.
– Обращайтесь, как подобает Ахмет Ага! – ответил я на тюркском, так же тихо. – Александровский мгновенно понял, что непроизвольно допустил оплошность. Он спешился, поклонился мне, и повернулся в сторону старосты деревни.
– Салам алейкум, – произнёс он, держа руку у сердца в знак уважения.
– Ваалейкум ассалам, – ответил старик и вместе с сыновьями сначала поклонился в пояс мне, потом Александровскому. Согласно принятому в империи этикету, староста обратился ко мне с приветствием.
– Уважаемый Бей позвольте пригласить вас в мой скромный дом, он принадлежит вам. Я ваш покорный слуга, сыновья мои – ваши рабы, а жены их – ваши прислуги; все, что есть у меня – ваше.
Я поблагодарил за предложение, и сделал знак конюхам, стоящим рядом с моей лошадью, что собираюсь спешиваться.
– Мои сыновья организуют достойный прием ваших людей, за них не беспокойтесь, уважаемый… – обратился староста к Александровскому, с явным намёком на желание понять, кем являются его гости.
– Меня зовут Ахмет Ага, я верный слуга Башкуртоглу Беркер Бея.
– Для меня высокая честь находиться в обществе столь благородного Бея. Приказывайте уважаемый Беркер Бей, ваш верный слуга готов исполнить любое ваше желание.
Мы в сопровождении старика Андраника (Андо) вошли в гостевую половину дома. Для приема гостей, домочадцы и слуги успели подготовиться. На полу был застлан богатый персидский ковёр, возле стен лежали мягкие подушки для возлежания. Для благородного Бея было приготовлено специальное место.
Я удобно расположился на почётном месте, и, совершенно неожиданно, один из сыновей старосты, подошел и начал снимать с моих ног сапоги. Рядом со мной занял место Ахмет Ага, который такого проявления восточного гостеприимства не удостоился.
