Он часто так делал, потому что я…
— Хватит, — поморщился Мороз. — Избавь меня от своих подробностей.
А затем отпустил так же неожиданно, после чего и вовсе отошел на пару шагов.
— Давай кое-что проясним, Кудряшка. Я не садист, и не испытываю удовольствия от причинения боли, — будничным тоном произнес он, глядя мне в глаза. — Но я не терплю нарушения моих правил. Поэтому тебе стоит уяснить это и не повторять свою глупость. Тогда и вчерашнее не повторится. Это понятно?
Я только коротко кивнула в ответ — в горле пересохло, да и в мыслях творился бардак.
— Однако ты продолжаешь эти самые правила нарушать.
— К-как?
— Не ешь.
— Но…
— Я привык заботиться о своих вещах. И пока ты в моей собственности, я хочу, чтобы ты следила за своим питанием тщательно. В противном случае…
— Я поняла, — поспешно сказала я тут же, распознав нехитрый намек. — Я больше не буду… голодать.
— Надеюсь. Потому что если мне придется снова вернуться к этому разговору, я буду весьма и весьма расстроен, как ты понимаешь, девочка…
От его слов у меня по спине мороз пробежал. Какой же холодный и равнодушный взгляд был у этого мужчины!
Он ушел, больше не добавив ни слова, а я обессилено легла на постель. Эмоционально я была на нуле…
Время в заточении, а по-другому это нельзя было назвать, тянулось медленно. Заняться мне было нечем — кроме как глазеть в окно да играть в телефон. Ну, и звонки сестре. Но та болтать была особо не настроена — отвечала всегда с неохотой и очень быстро. Впрочем, она же была на работе. Так что обижаться было глупо.
Радовало, что маму положили в больницу и уже начали готовить к операции. А значит, не за горами был и послеоперационный период.
И вот это меня уже всерьез волновало. С сестрой мы изначально договорились, что раз уж у нее хорошая должность, то ухаживать за мамой буду я — чтобы ей не приходилось лишний раз отпрашиваться.
Поэтому мне было очень важно узнать, когда же Герман решит воспользоваться контрактом и получить с меня плату…
С одной стороны, время поджимало, а с другой — мне было довольно страшно, учитывая те нюансы, о которых я не подозревала, когда ставила подпись.
Но время шло, а хозяин дома не появлялся. Из комнаты я больше не рисковала выходить, хотя меня больше не запирали на замок. Но я отлично помнила прошлый урок и усвоила его. Проще потерпеть временные неудобства, чем нарываться.
Такой, как Мороз, вряд ли проникнется пониманием и пожалеет. Нет, он еще добавит и нравоучительно скажет, дескать, сама ты виновата, Есения.
В общем, спустя еще пару дней решилась и стала осторожно расспрашивать охранников про Германа — дома ли он или, может, уехал куда.
Ни разу я не получила вменяемого ответа. Только снисходительные взгляды и многозначительные ухмылки. Наверняка эти бугаи понимали, для чего я была тут, и посмеивались надо мной, решив, что мне тупо не терпелось потрахаться.
И это было обидно, но выбраться и попасть домой было важнее гордости. Поэтому я не сдавалась и продолжала спрашивать. Пока не доболталась — Герман все же заявился сам.
Он, как и всегда, выглядел внушительно. И я, естественно, снова оробела под его взглядом. Но мужчина не торопился облегчить мне задачу — стоял и внимательно смотрел, убрав руки в карман. Так смотрят на зверушку, которая продолжает делать что-то забавное.
— Здрасте, — наконец, выдала я в эфир.
— Не сидится спокойно, да, Кудряшка?
— Я ничего не нарушала, — поспешно заверила его.
— Допустим. Но настойчиво спрашивала обо мне. Соскучилась? Или между ног зачесалось?
— Я… Я просто хотела узнать…
— Узнать что?
— Ну, когда вы… — Под его испытывающим взглядом было очень сложно сосредоточиться и перестать блеять. Когда прокручивала в голове наш предполагаемый разговор, мне казалось, что я смогла подобрать нужные слова. Которые сейчас почему-то испарились из головы. — Мне надо знать, когда я смогу вернуться домой, потому что надо ухаживать за мамой! — выпалила я на одном дыхании.
В ответ на мою пламенную речь Мороз лишь криво ухмыльнулся и прошел к креслу, а затем и вовсе уселся в него с видом хозяина жизни.
— Значит, настаиваешь на том, чтобы тебя отымели.
Он сказал лишь то, что, по сути, было верно, но, черт возьми, это прозвучало настолько гадко, что я едва не расплакалась от досады. Ну почему?! Почему нужно быть такой задницей?!
— Мне просто надо знать, чтобы предупредить сестру, — возразила я севшим голосом.
— Что ж, раз ты так настаиваешь, давай проведем, так сказать, первый сеанс, — ухмыльнулся он и шире расставил ноги. Довольно откровенный намек, который поняла даже я. Вот вроде бы я этого и добивалась, а на меня словно ступор напал. — Или передумала? Ты, кстати, про систему штрафов ведь тоже прочитала в договоре? — лениво поинтересовался он.
— Нет… — в груди похолодело. Неужели я снова что-то упустила?? Ведь не было там вроде ничего такого. Увидев мою реакцию, мужчина расхохотался.
— Я пошутил.
Вот ведь… задница!
— Мне раздеться? — неуверенно спросила, подходя к нему ближе.
— Как хочешь. Рот ведь у тебя не под одеждой, — отпустил он очередную скабрезную шутку, от которой я смутилась. Опять…
Мне нужно было пройти через это и просто думать о том, что уже скоро я буду дома. Но тело не слушалось, и я так и стояла, затравленно глядя на своего мучителя.
— Куда же подевалась твоя решимость?
— Я… Я сейчас!
Резко шагнула к мужчине и опустилась на колени ровно между его ног, стараясь не поднимать глаз. Несмотря на брюки, возбуждение Германа было вполне очевидным. И довольно внушительным. Поэтому я еще пару минут не решалась прикоснуться даже к пряжке ремня.
Вдруг он подался вперед, чем напугал меня, но отстраниться попросту не успела — мужчин зафиксировал ладонью мой затылок.
— Могу сделать все сам, детка. Тебе только рот открыть надо. Вот только,
