— Ах, да… — «опомнился» Алинро. — Ну, что, Нэви… у меня останешься, или проводить обратно?
Ого! Какие варианты, какие предложения!
Но занимательнее всего другое…
— А мне в этот раз дается выбор? — восхитилась такой щедростью Нар — Харза. — Да вы что?!
— Именно! — шутовски раскланялся он, грациозно взмахнув хвостом. — В ноги можно не падать.
— Самомнение у вас огромное, конечно, — хмыкнула я, поднимаясь и подходя ближе. — Но все же буду благодарна, если вы меня проводите.
— Мы вновь на «вы», мавочка? — вскинул светлую бровь Алин.
Я задумалась, нервно сцепив пальцы и прикусив губу, и спустя минуту медленно заговорила, тщательно подбирая слова:
— Мы… периодически на «вы». Эта граница, если хотите — искусственная дистанция, мне помогает… ощущать себя увереннее. «Ты» предполагает гораздо более близкое общение, и соответственно уязвимость.
— Странный расклад. Почему же ты не придерживаешься официоза со своими ровесниками, другими студентами?
— Ответ прост. Я от них не завишу, — прямо взглянула в черные глаза напротив. — И согласитесь, нас с вами связывают слишком специфические взаимоотношения, для того чтобы все усложнять еще больше.
— Нэви, а может, наоборот, стоит все упростить? — тихо спросил кицунэ, делая шаг вперед и становясь почти вплотную ко мне. Его дыхание касалось моих волос, и я ощущала, как все внутри замирает от этой близости, от низкого тембра его голоса и знакомого запаха снега и березового сока.
Мамочка болотная…
Я прерывисто вздохнула и мотнула головой, пытаясь отогнать от себя наваждение. А после тихо спросила:
— Ты сам‑то в это веришь?
— Да.
Это было сказано твердо, уверенно и непререкаемо. И в глазах цвета самой темной северной ночи не отражалось ни тени сомнения. Он и вправду верил.
А я так устала что‑то доказывать, сопротивляться, стоять на своем. Я просто устала. Доводы, аргументы, здравый смысл… все мои попытки переубедить лиса неизменно проваливались. Так зачем очередной раз биться в эту же стенку? Тем более, я в прошлый раз неслабо расшибла об нее лоб, и не горю желанием повторять сей сомнительный подвиг.
А потому…
— Алин, нет.
Несколько несоизмеримо долгих секунд он молчал и, судя по каменному выражению лица, ничего хорошего мне не светило.
— Нэви, все хорошо, — вдруг, устало вздохнул лис, немного, отступая.
— Тогда пойдем… — я скинула тапки и хотела наклониться, чтобы поставить их на обувную полку, но не успела.
Кицунэ плавно опустился у моих ног и сделал это сам. Но… не поднялся так быстро, как я того ожидала.
Почему‑то смотреть на него сверху вниз мне было неуютно. Это казалось неправильным и чуждым. Алин осторожно коснулся пальцами моей ступни, нежно гладя ее, и тихо сказал:
— Я тебя не обижу. Попробуй поверить, Нэви… просто попробуй.
И я… поверила. Наверное, совершая новую глупость, но я сейчас безоглядно ему поверила. Потому что хотелось очутиться в чьих‑то теплых руках, которые закроют от всего мира, смежить веки и услышать, что все будет хорошо. Обязательно! Ведь как может быть иначе, если он пообещал?
Алин осторожно встал и привлек к себе, нежно поглаживая по спине, скользя руками по плечам и касаясь лица.
Я подняла голову, уже зная, что будет. Нервно облизнула пересохшие губы и тихо охнула, когда их накрыл горячий рот мужчины. Было… сладко. Нежно, ласково и очень сладко.
— Все будет хорошо, моя маленькая, — хрипло шепнул на ухо Алин, нежно целуя мочку. — Ты моя женщина, и с тобой никогда не случится ничего плохого. Нэви, Невеличка… наваждение болотное, огонек чарующий.
Я молчала, замерев в его объятиях и спрятав лицо в вороте рубашки. Мне было хорошо так, что замирало сердце, и хотелось, чтобы этот момент длился вечно. С другой стороны, в сердце пойманной птицей бился страх будущего.
Но… его «не бойся» оказалось сильнее.
Если честно, я опасалась, что почувствовав слабину лис решит, что можно проявить настойчивость и получить больше, чем я давала сейчас. Но… нет. Он бережно набросил мне на плечи шаль, еще раз обнял, а после взял за руку и мы неторопливо пошли к общежитию.
Ночь тиха? Вовсе нет. В вышине шумит ветер, играя с опадающей листвой, где‑то вдалеке поет птица… в этот момент как никогда хотелось побыть слабой девушкой и на кого‑то опереться.
Я еще раз посмотрела на шагающего рядом мужчину… и решила позволить себе эту слабость.
Глава 3
Прошлой ночью
Академия Триединства
Предрассветный сумрак окутывал корпуса общежитий, туман стелился между парковыми аллеями, стекал в низины, где располагались боевые полигоны, едва заметной дымкой подкрадывался к древним стенам. Обычный туман.
Но в нем так легко спрятаться духу.
Новая ночь, и очередная охота ничего не дала ловцам. Только в этот раз все было тихо. Никаких жертв, никаких убийц, нет даже следа проклятого призрака!
Сибэль неторопливо шел по дорожке, алый плащ стелился по влажным камням, тени плясали на сером лице умертвия. За своим господином неслышной тенью скользила навь в боевой ипостаси.
Чуть в отдалении от них неторопливо шел, словно крался, Алинро Нар — Харз. Грязно — серая одежда, капюшон на голове, плавные движения профессионального разведчика. По карманам военной разгрузки амулеты и артефакты, а личный резерв все еще полон. Этой ночью он расходовал его лишь на поиск.
Трио вышло из‑под сени деревьев, и Сибэль вскинул голову, с прищуром глядя на первые краски рассвета. После развернулся и, рубанув по воздуху ладонью, зло рыкнул.
— Снова пусто!
Алин догнал своего спутника и с легкой иронией посмотрел на него.
— Я вижу, тебя раздражает эта ситуация.
— Зато тебя, как я посмотрю, исключительно радует, — хмыкнул некро — эльф, но все же неохотно пояснил. — Конечно, раздражает! Я в ответе за Академию Триединства, и разумеется меня бесит, что тут завелась какая‑то непостижимая тварь, которую я не могу поймать. Я!
Лис не удержался и усмехнулся, а после вильнул пушистым хвостом.
— Судя по твоим словам, вас, бывший Король Нежити, задевает скорее то, что в Академии завелась тварь еще более непостижимая, чем вы сами!
— Иронизируем?
— Размышляем. — Нар — Харз пожал плечами, не дрогнув под красным взглядом высшего умертвия. Сильнейшего из ныне живущих…. Хотя «живущих» — это слишком сильно сказано! Скорее, «из ныне недобитых»!
Навь тихо стояла в стороне, прислушиваясь к звукам предрассветного мира и не собираясь влезать в диалог. Стервь прекрасно знала своего господина. И понимала, когда похвалят или не очень далеко пошлют за несвоевременные едкие комментарии, а когда можно и на неприятности нарваться. Нежить бессмертной себя не считала и потому к хозяину сейчас предпочитала не лезть. Он, конечно, потом расстроится, что окончательно прибил верную Таль, и с почестями похоронит,… но самой нави какой уже с этого прок?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
