Вышеприведенные аспекты характеризуют процесс, если можно так выразиться, воздействия интересов на право. Однако необходимо рассмотреть право как возможную меру интересов в процессе, обратном приведенному.
Право воздействует на интересы субъектов тем, как оно отразило их в нормативных способах влияния на общественные отношения, какие социальные процессы нуждаются в определенных способах фиксации и как это происходит на практике. Право не может в своем влиянии на способы осуществления интересов трансформировать их сильнее, чем они изначально закреплены (если закреплены) в отдельных нормах права. Однако именно в своем воздействии на интересы разноуровневых субъектов право и выступает мерой осуществления и реализации интересов. Понятно, что не все интересы, существующие в обществе, находят отражение в правовом регулировании социальных процессов. Но все они так или иначе сопоставляются с объективно существующим правом и с ним взаимосвязаны.
Анализируя сказанное, является целесообразным обратиться к автореферату Г. И. Иванца, который отражает «частицу» сущности права в самом своем названии: «Право как нормативное выражение согласованных интересов».[44]
Право – это динамичная, живая совокупность воплощенных воль, обладающая регулятивной силой императивного характера, поэтому и рассматривать право целесообразнее всего именно в динамике общественных отношений. «Система взаимодействия индивидов представляет собой объективный фактор правового нормообразования. Объективно складывающийся баланс интересов, действий внутри социально-интерактивных систем проявляет общезначимые для искомых систем элементы свободы и равенства, что одновременно означает правовую природу устанавливаемых на основе этого баланса взаимодействий стандартов, образцов, норм взаимного поведения субъектов».[45]
Необходимо отметить, что право, будучи компромиссным, «обдуманным» вариантом согласования разнородных интересов, не может быть столь же динамичным, как интересы участников правоотношений. Право, вне всякого сомнения, подвержено изменениям, диктуемым характером общественных отношений и спецификой социальных связей, однако оно «отстает» от скорости изменений характера сиюминутных интересов (которые, кстати говоря, тоже должны быть опосредованы правом в определенной степени – если, понятно, это не противозаконные интересы). Однако это вполне объективный и нормальный факт. Другого и быть не может в силу самой природы, сущности и назначения права.
К тому же в процессе правотворчества «требуется определенный промежуток времени для выявления, осмысления и оценки вновь возникших интересов, а затем их последующего выражения в праве».[46] Все это делает правовую форму консервативнее, статичнее, менее подвижной, чем социальные интересы.
Однако, развивая и совершенствуя законодательство, необходимо все же стремиться к своевременному выявлению и закреплению тех существенных, прогрессивных интересов и потребностей, которые бы положительно стали влиять на развитие наиболее нужных и значимых общественных отношений. Любая несвоевременность (раньше или позже) может нанести ущерб как развитию отдельных общественных отношений, так и всему обществу в целом. Впрочем, искусство законодателя, как верно замечает С. С. Алексеев, «состоит не только в том, чтобы вовремя увидеть назревшие потребности общественного развития… но и найти наиболее целесообразный вариант достижений намеченной цели, воплотить его в ясных и четких юридических формах».[47]
Сказанное, однако, ни в коей мере не отражается на самой тесной связи, которая существует между правом и интересом. Наиболее очевидна эта связь между субъективными правами участников правоотношений и их интересами.
Данное взаимодействие настолько очевидно, что послужило поводом к тому, что некоторые авторы еще несколько десятилетий назад стали рассматривать интересы в качестве содержания субъективного права. Сторонниками этой точки зрения выступали А. В. Венедиктов, Ф. М. Аскназий, Ю. К. Толстой и некоторые другие. Данная позиция вызвала в литературе справедливые возражения.
«Субъективное право, – пишет С. Н. Братусь, – предоставляется для защиты и осуществления определенного интереса… Но интерес сам по себе является не субъективным правом, а его предпосылкой и целью».[48] Занимаясь специально этим вопросом, В. П. Грибанов пришел к выводу, что «ни природа интереса, ни существо субъективного права, не дают основания для утверждения о том, что интерес входит в само содержание субъективного права».[49]
Естественно, социальный интерес и право (как объективное, так и субъективное) имеют много общих свойств, обусловливающих их взаимодействие. Во-первых, оба этих явления социальны. Во-вторых, они сходятся в сфере «действительного» и направлены в «возможное», в будущее. В этой связи Р. Е. Гукасян заметил: «Интерес всегда действителен, устремлен в будущее и удовлетворяется с помощью действий, которые должны быть совершены. Именно в силу этого и возможна защита интересов правовыми средствами. Право же, как и интерес, направлено в будущее, оно не может воздействовать на прошлое».[50]
Взаимодействие этих двух широких и глубоких по содержанию, сложных и противоречивых по форме явлений так же широко и глубоко, сложно и противоречиво, как и они сами. Причем в этом взаимодействии интерес является как бы «душой» права, его своеобразным «юридическим фактом»; благодаря ему возникают, изменяются и прекращаются различные правовые нормы, институты, отрасли, то есть само объективное право. Интерес тесно взаимодействует и с субъективным правом, ибо содержит в себе такие важные для «судьбы» субъективного права моменты, как его предпосылку и цель. Право, в свою очередь, отражая и обеспечивая социальные интересы (объективное право), является одним из средств, путей их удовлетворения (субъективное право).
Таким образом, характер взаимосвязи интересов и права определяется:
• их взаимообусловленностью, так как невозможно представить право без отражения в нем специфики разнородных интересов, без «сущностной» совокупности воль как формы сочетания разнородных путей удовлетворения потребностей, имеющей нормативное закрепление и фиксацию;
• взаимозависимостью, на что указывает производность права от интересов и возможность реализации последних в рамках права, под защитой права и посредством права;
• целесообразностью исследования в государственно-правовой плоскости, так как современное право не мыслится вне государства, а сами государственные интересы неразрывно связаны с исследуемой триадой интересов личности, общества и государства.
• Взаимосвязь, диалектическое единство интересов и права воплощает, заключает в себе:
• непосредственно общественные отношения и сущность, возможность и способы их регулирования;
• сущность государства как комплексного аппарата принуждения и управления; государственно-правовые способы влияния на общественные отношения и механизм правового регулирования;
• различную степень отражения и фиксации интересов в праве;
• закон как «высшую степень нормативности права» и интерес; соотношение права и законодательства и, как вытекающее отсюда следствие, законные интересы.
Подводя итог всему сказанному выше, отметим, что анализ сущности и природы социального интереса и изучение взаимодействия интересов и права создало своеобразный методологический «трамплин» к изучению непосредственно самих законных интересов.
Во-первых, обоснованный объективно-субъективный характер социальных интересов подтверждает, с одной стороны, зависимость интересов от сложившихся в обществе отношений, связей, а значит, и от права. С другой стороны, это говорит и о значительной индивидуальности интересов, их окраса в зависимости от психического состояния человека, других субъективных факторов.
Это однозначно проецируется и на законные интересы, которые, полностью поглощаясь существующим правовым пространством и завися от объективных факторов и законов общественного развития, в достаточной степени специфичны, индивидуальны, хаотичны как по своей сути, так и в признаках, характеризующих неоднородный характер их проявлений.
Во-вторых, взаимосвязь интересов и права указала нам на достаточно яркие и содержательные аспекты пересечения рассматриваемых категорий, что также во многом позволяет найти ключ к глубокому познанию феномена законных интересов. Именно «стыковка» права и интересов позволяет нам говорить о законных интересах как о самостоятельной правовой категории, которую можно исследовать с сугубо юридической точки зрения, не игнорируя, что само по себе очень важно, природу социального интереса.
