как классическая борьба древних греков и римлян. Еще в гомеровские времена она была королевой спорта и собирала самые большие толпы зрителей. Но пали древние государства, и забыт был их спорт. И только несколько десятков лет назад французы — великая нация! — возродили греко-римскую борьбу, снова сделали королевой спорта, за что другие народы переименовали ее во французскую…
— Жан, вы очень сильный человек, но не надейтесь только на свою силу. В борьбе есть своя тактика и стратегия. Перед схваткой постарайтесь узнать о противнике возможно больше, приобретите его фотографии, изучите его мышцы, составьте план схватки… Начиная сражение, прибегайте к разведывательным маневрам: захватив его руку за запястье, тяните, и если это вам удается, несмотря на сопротивление, то это значит, что бицепс противника слабее вашего. Отводя руку противника назад, вы испытываете трицепс. Другими приемами вы узнаете силу дельтовидной! мышцы плеча, широкой мышцы спины… Мозг борца все время напряжен, нужны мгновенья, чтобы узнать уязвимые места противника и придумать обманную комбинацию, за которой последует рывок, во время которого ваши мышцы срабатывают с математической точностью и безжалостностью парового молота… О, Жан, борьба — это целая наука!
Три месяца продолжалось учение. Оно было привычным и доставляло удовольствие. Хуже было с усвоением правил хорошего тона. Научиться правильно держать ложку Ивану Максимовичу оказалось труднее, чем уложить на лопатки десяток гвардейских офицеров — непременных членов атлетического общества.
Эжен привез Поддубного в Париж за два месяца до начала состязаний. Вместе с другим русским борцом, Александром Абергом, его поселили в отеле на Рю Бланш. Ни тому, ни другому было не до красот Парижа, так как снова начались тренировки столь жестокой интенсивности, что при одном чтении воспоминаний Ивана Максимовича бросает в дрожь:
«В продолжение целого месяца я ежедневно тренировался с тремя борцами: с первым — 20 минут, со вторым — 30, и с третьим — 40–50 минут, пока каждый из них не оказывался окончательно изнуренным до такой степени, что даже не мог владеть руками. После этого 10–15 минут я бегал, держа пятифунтовые гантели, которые к концу становились непосильным грузом для моих усталых рук. Далее меня сажали в «докторский ящик», или, попросту, в паровую ванну с температурой до пятидесяти градусов. После ванны я принимал душ: один день — ледяной, а другой — тридцатиградусный. Далее меня закутывали в простыню и теплый халат, дабы испарить из организма лишнюю влагу и достичь правильной циркуляции крови, а одновременно дать отдых телу перед десятикилометровой прогулкой, каковая производилась самым быстрым гимнастическим шагом. После этого моциона я возвращался в гостиницу настолько изнуренный, что с трудом мог подняться на четвертый этаж…»[2]
За полтора месяца зверских тренировок нервная система Ивана Максимовича пришла в такое состояние, что он вздрагивал при любом стуке, перестал спать по ночам и как-то потерял контроль над собой и едва не избил Эжена и переводчика Кадо, придравшись к пустяку… Эжен, увидев, что пересолил с тренировками, дал Поддубному двухнедельный отдых.
Теперь-то Иван Максимович мог побродить по Парижу. Но голова его была занята совсем другим — предстоящими состязаниями, будущими противниками. Вот об этих своих впечатлениях он не забывал никогда — имена, достоинства и недостатки каждого, манера бороться врезывались в его память очень прочно. Эрудиция односторонняя, но она говорит о целеустремленности, без которой Поддубный не был бы Поддубным…
На чемпионат прибыли и записались 130 борцов. Среди них были такие испытанные бойцы, как великан серб Антонич, бельгиец Омер де Бульон, датчанин Иесс Педерсен, немец Вебер, француз Рауль ле Буше, представитель Австро-Венгрии поляк Станислав Збышко-Цыганевич…
В день открытия чемпионата Иван Максимович, приехавший вместе с Эженом, Абергом и Кадо в «Казино де Пари» к одиннадцати часам утра, был поражен обилием и взволнованностью публики. Эжен, раскланивавшийся направо и налево, объяснял — тут борцы, спортсмены, любители борьбы, репортеры, художники, скульпторы…
Иван Поддубный одержал подряд одиннадцать побед. Двенадцатым его соперником стал Рауль Мюссон, прозванный «Мясником» (ле Буше). Он был любимцем Парижа. Начав заниматься с 13 лет в спортивном зале у Поля Понса, он потом оставил работу в мясной лавке и одерживал победу за победой. В 1903 году Раулю исполнилось двадцать лет. По мнению парижан, он был красив и хорошо сложен, при росте 188 сантиметров он весил 121 килограмм.
О невероятной силе Рауля можно было судить по его поединку с Александром Абергом, чемпионом Эстонии, учеником Георга Луриха. С ним Рауль ле Буше боролся до встречи с Поддубным. Рауль зажимал и ломал Аберга так сильно, что на теле эстонца всякий раз оставались багрово-синие полосы.
Аберг чувствовал себя неважно и до схватки. У него был фурункулез, этот бич всех борцов… Во время схватки от страшных зажимов Рауля ле Буше нарыв на пояснице у Аберга лопнул. И все же Аберг сопротивлялся Раулю целых сорок пять минут. Борьба результата не дала и была перенесена на другой день.
Поддубный простодушно признавался: «Я же, наблюдая эту борьбу, высказал борцам свое мнение, что на месте Аберга отказался бы не только от чемпионства, а даже от всего земного, лишь бы не терпеть таких мучений и издевательств».
Аберг после схватки не стоял на ногах. Его посадили на извозчика и повезли на Рю Бланш. Началась сильная рвота. У эстонца оказалось заражение крови. Он попал на две недели в больницу. За неявку на ковер ему было зачтено поражение.
Настроение у Ивана Максимовича было тревожное, но его вдохновляло мужество Аберга, не уходившего с ковра целых 45 минут. Страшновато было не оправдать доверия пославших его в Париж. Там, в России, от него ждут победы…
Эжен посоветовал Ивану Максимовичу начать схватку резко, не жалеть сил и попытаться положить Рауля в первые же 15–20 минут. Но противник сам пошел на резкое обострение борьбы, и вскоре Поддубному пришлось отражать захваты француза. «Получалось впечатление скалы, о которую тщетно бились морские волны», — писал один из свидетелей схватки.
В обоих борцах было без малого четверть тонны. От натужных попыток обхватить друг друга дыхание их стало тяжелым. На третьей минуте Рауль стал глянцевитым от пота. Руки Поддубного скользили по его телу. Иван Максимович почувствовал недоброе. Он поднял руку и заявил судьям, что его противник смазан жиром. Судьи проверили и обнаружили, что капельки пота, покрывавшие тело француза, и в самом деле маслянисты.
Однако борьба не была остановлена. Рауля обтерли полотенцем, но маслянистый пот выступил снова. Теперь француза терли полотенцем каждые пять минут. После тридцати минут бесплодных попыток бросить друг
