Звук удара. Кто-то разбивает стекло и возникает огонь. Все кричат. Пламя охватывает одного из мужчин, он начинает бегать по комнате и размахивать руками.
Фрэнсис замечает тётю Селесту и хочет её позвать, но она оборачивается и делает нечто странное: пока стражники пытаются потушить огонь, она достаёт из кармана переливающийся камень размером с садовое яблоко и проглатывает его.
Тётя Селеста падает как марионетка, которой перерезали нитки. Когда она не встаёт, давно закипающий в груди крик, наконец, находит выход наружу:
— Нет!
Все стражники разом поворачиваются к нему. Фрэнсис хочет бежать, но его ноги словно стали свинцовыми.
— Схватить мальчишку, — отдаёт приказ мужчина, чьё лицо скрывают золотые пряди, а затем подходит к неподвижному телу Селесты. — Арестовать всю семью.
Пламя охватывает стены, пробираясь всё выше и выходя за пределами комнаты.
— Никто не должен знать, что я был здесь, — тихо произносит златовласый мужчина. — Пусть горит.
Фрэнсис пытается сбежать через окно, но огромная рука хватает его сзади за шею…
Вспышка белого света затмевает воспоминание мальчика. Что-то идёт не так. Виски пронзает боль и связь обрывается. Я будто падаю прямо с обрыва. Пытаюсь удержать нить, связывающую меня с разумом мальчика, но грохочущий топот ног чистильщиков не даёт сосредоточиться. Я отчаянно пытаюсь обуздать свою магию, чтобы спасти хоть часть чужой памяти. Но чем сильнее я цепляюсь, тем больше воспоминаний переходят ко мне, сменяя друг друга и мельтеша яркими красками, они исчезают из его разума и наводняют мой.
Меня потряхивает от шока, что заставляет окончательно разорвать связь. Я прилагаю все силы, чтобы оставаться в вертикальном положении, несмотря на тупую боль в висках. Единственная хорошая новость — мальчик по имени Фрэнсис уснул. Он больше не вспомнит, как умерла Селеста или как его схватил стражник. В последующие годы, после моего спасения шепчущими, я научилась разделять воспоминания. Увиденное останется со мной навеки, станет частью меня. Я забрала его воспоминания об игре в догонялки с другими детьми на зелёном холме. Об отце и Селесте, которые смеялись и готовили ужин. О матери, прикрепляющей глаза к тряпичной кукле. О нём самом, бегущем в комнату за своей любимой куклой, подальше от страшного солдата.
У меня нет времени, чтобы надеть перчатки. Я поднимаю деревянную балку, крякнув от напряжения, и отталкиваю в сторону. Запихиваю куклу в его карман, подхватываю Фрэнсиса на руки и оглядываю комнату. Что случилось с его родителями, если он бежал сюда один? Кто у него остался в этом мире? Нам придётся взять его с собой, пока мы не доберёмся до ближайшего города. Саида сможет его успокоить, а Марго найдёт тех, кто согласится его приютить. Я выхожу из комнаты и иду на кухню, где лежит Селеста и находится альман. Теперь я точно знаю, где его искать.
Но прежде чем я успеваю сделать следующий шаг, внезапно распахивается дверь. Я отступаю назад, крепче прижимая Фрэнсиса к груди.
— Положи ребёнка на пол, — командует чистильщик, направляя свой меч на меня.
Глава 3
Я нарушила два основных правила шепчущих — не использовать силу на невинных и не попадаться. Меня охватывает паника, пока я пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации. Я достаточно быстрая, чтобы убежать от стражника через главный вход, но не могу бросить Фрэнсиса и альман. А мне придётся либо бросить их обоих, либо остаться и вступить в бой. Но я не успеваю положить мальчика на пол, тот резко просыпается, выходя из оцепенения, и с визгом вырывается из моих рук.
— Теперь ты в безопасности, — мягко говорит ему стражник. На нём новенькая и опрятная форма, молодое лицо выражает доброжелательность. — Никто не причинит тебе вреда.
Моя кровь закипает. Я хорошо знаю, как это работает, насколько легко попасться в эту ловушку. Чистильщики олицетворяют собой мягкую ласку, после жестокой пощёчины короля. Они служат орудием для его показного милосердия — тушат огонь, спасают уцелевших, предлагают еду и безопасность. И вот уже все забыли, что изначально именно его люди сровняли деревню с землёй.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я крепко держу Фрэнсиса за плечи. Он весь напрягся, но не пытается удрать. Похоже, стражник пугает его не меньше меня.
— Отпусти его, — требует стражник, но в его голосе нет твёрдости. Он переступает с ноги на ногу, по лицу стекает пот. — Дом окружён. Тебе не сбежать, тварь.
Я лишь усмехаюсь на его попытку оскорбить, но понимаю, что он прав. Как бы на моём месте поступил Дез? Оттолкнул бы ребёнка в сторону и схватился за меч. Кинжал на моём бедре — не самое лучшее оружие. Моя настоящая сила сосредоточена в руках — магия робари. Но этот стражник явно будет сопротивляться, и я могу навсегда повредить его разум. Восемь лет назад я пообещала себе, что больше никогда никого не опустошу. Я колеблюсь, а в голове звучат слова Деза. После нашего прошлого провала он сказал мне: «Либо ты, либо они. Выбирай тот вариант, который вернёт тебя ко мне».
Я хватаю мальчишку за горло и подношу кинжал к его грудной клетке.
— Ты не тронешь его, — произносит солдат.
Я с вызовом вздёргиваю подбородок.
— Уверен?
— У тебя глаза не убийцы.
Странно слышать подобные слова от солдата короля. Обо мне, шепчущей. Изменнице. Робари. Но его слова попадают прямо в цель.
Я колеблюсь, а стражник бросается вперёд. Он прав. Я бы не убила ребёнка… Но могу ранить солдата, чтобы спасти нас обоих. Я с силой отталкиваю Фрэнсиса и рассекаю кинжалом воздух. Стражник уклоняется от кончика лезвия.
— Беги! — кричит он мальчику.
Фрэнсису, которого я спасла. Фрэнсису, который смотрит на меня так, словно это я устроила пожар. Мальчик толкает кухонную дверь и выбегает на улицу. Вот так действуют король и его Правосудие. Выворачивают правду наизнанку, выставляя нас злодеями. Теми, кто стоит за всеми нападениями и сожжёнными городами, служа причиной страданий королевства. А я сыграла им на руку.
— Во имя Короля и Правосудия! — выкрикивает солдат, а я чувствую прикосновение клинка к своей ключице.
«Это было глупо, Рен», — прорычал бы мне Дез.
— Вы арестованы!
Солдат надавливает остриём своего меча сильнее. Я инстинктивно придвигаюсь к двери, но он точно не собирается отпускать меня. Клинок разрезает кожу. Холодный металл и горячая кровь. Я стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть. Не хочу доставлять ему такого удовольствия.
— Придут другие. Вы никогда не избавитесь от всех нас.
Хотя мужчина стоит позади меня, я знаю, что всё его тело напряжено. Чувствую это так же отчётливо, как меч у своего горла.
— Это мы ещё посмотрим.
«Выбирай тот вариант, который вернёт тебя ко мне».
Склянка с ядом лежит в кармане достаточно близко, чтобы я могла до неё дотянуться. Краткий миг боли вместо плена. Я думаю о Селесте, чьё тело лежит рядом. Ей хватило духу выпить яд. Для неё это было лучше повторного заточения. Может быть, я не так уж и безнадёжна. Ведь я очень сильно хочу жить. «Но у меня не осталось выбора, Дез».
Эта мысль срабатывает словно призыв — Дез появляется из дыма, как одно из моих воспоминаний. Он весь покрыт сажей и пеплом. Порыв ветра развевает непослушные тёмные волосы, а в расплавленном золоте глаз сверкает безрассудство. Он замечает приставленный к моему горлу клинок, а также стекающую по груди кровь, поэтому вынимает свой меч из ножен и принимает убийственно спокойный вид.
— Отпусти её.
Но меч по-прежнему упирается мне в горло. Я подавляю переполняющее меня чувство облегчения. Ему не следовало идти за мной, и когда всё закончится, мне придётся ответить за все свои ошибки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Горячая и липкая кровь вытекает из пореза, капая на пол. А пот попадает в открытую рану и жжёт. Я вижу, что в Дезе взял верх командир. Во-первых, я никак не могу ему помочь. Одно движение — и солдат вонзит клинок мне в горло. Во-вторых, Дез стоит слишком далеко и не сможет помешать.
