— Не вижу. Не разглядеть! — сказал Ильяс про номера БМВ. — Темновато.
И тут БМВ включил фары, и номера рассмотреть стало и вовсе невозможно. Разве что подпустить шустряков ближе, еще ближе, ближе как только можно, и все-таки еще ближе.
Однако преследователи, почти нагнав жертву (шуты гороховые! «жертву»!), предпочли соблюдать двадцатиметровую дистанцию;
Странно. Почему бы им и не приблизиться, не попытаться обойти «девятку», если по науке. Наука дорожного рэкета тоже имеет много гитик, о чем вскользь упомянуто. Пусть Колчин и маневрирует таким манером, что обогнать машину трудновато, но попробовать-то стоит? Иначе зачем было затевать гонки-догонялки?
Бээмвэшники и пробовать не пытались, шли по трезво выверенной прямой, соблюдая почему-то выбранную двадцатиметровую дистанцию.
Надолго вас хватит, шуты-шутники? Километра через три — пост ГАИ, там шутки и кончатся. А значит?..
Значит — сейчас или никогда. Ну, еще через километр или никогда. Может, все же тормознуть и, начхав на ненастье, прояснить позиции? Может…
Колчин краем глаза следил за арьергардным БМВ, не теряя сугубого контроля за шоссе перед собой.
— Э!!! — не испугался, но возмутился Ильяс.
Но Колчин и сам уви… учуял встречного тихушника. Тихушника, ибо фары встречной машины вспыхнули, полу ослепив, когда между ними расстояние съелось до критического. А до того — ни намека на встречного. Этот самый встречный — тоже БМВ — шел в лоб, на таран, по полосе Колчина.
Ого!!!
Сказано вам, шуты гороховые: реакция у нас лучше!
Иной-другой точно запаниковал бы и зарулил до юза в глубокую слякоть Больших Говныщ — с шоссе.
Колчин чуть тронул руль и — объехал, объехал бы по кривой этих шутников таранного типа! Тем более что никто сам себе не враг, и встречное авто само в последний миг вильнуло назад, на предназначенную ему полосу. Он пугает, а мне не страшно. Просвистели впритирку. Более того! Он, встречный, ушел почти к обочине, уступая путь тем, кто сдуру увязался за «девяткой» от Шереметьева-2.
И преследователь тут — и только тут-то! — рьяно прибавил ходу, ловко разминулся с псевдотараном и поравнялся с «девяткой», смазал ее по левой скуле.
Будь они, преследователь и преследуемый, один на один, не вмешайся встречный идиот, сбивший с толку, Колчин еще побаловался бы в «толкалки» — кто кого. Всяко ремонт БМВ обошелся бы хозяевам подороже, чем ремонт «девятки». Но машина после выверта, после разминки со встречной еще шла в полном соответствии с законами физики неустойчиво-равновесно. Самую малость надо, секунд пять-шесть, чтобы выровнять и утвердить авто в прежнем, надежном положении.
Из этих пяти-шести секунд не хватило одной-двух. Нагнавший БМВ мазнул по скуле, удар по злополучной дверце получился гулким, внушительным, «девятку» поволокло-поволокло по касательной и таки… таки вляпались они, Колчин и Сатдретдинов, во глубину Больших Говныщ, заглохли. В салоне хрустнуло.
Да-а, шуты гороховые, дошутились вы. Ну, гляди-ите! Достанем. Не сейчас, но достанем. В каждой шутке есть доля пренебрежения: во, мол, как мы тебя, гы-гы! По отношению к ЮК, равно как и по отношению к его ученикам, пренебрежительность, к тому же столь демонстративно… продемонстрированная (да, это по-русски!), обойдется дороже, чем, к примеру, ремонт БМВ, даже если, к примеру, восстанавливать БМВ, условно говоря, из пепла. Как феникс. Случайный «каблук», промявший дверцу, — это одно. Неслучайный БМВ (ох не случайный!) в паре с другим неслучайным БМВ (ох не случайным!) — абсолютно иное. Надо, надо будет навести справки и передать привет: «Передайте, что Колчин Юрий Дмитриевич ОЧ-ЧЕНЬ НЕДОВОЛЕН…»
Жаль, номер ни того ни другого шутника не зафиксировать было. Ну да это не самое неразрешимое — бээмвэшек ныне в столице, конечно, поболее, нежели тех же «девяток», казалось бы, ищи-свищи. Однако не каждая контора способна позволить себе сразу два идентичных «байера» и тем более задействовать и тот и другой в запланированной операции. Не так ли?
То, что операция заранее запланирована, — мало того, она еще и не без блеска исполнена! — сомнений не осталось.
Операция запугивания?
Кто ж у нас, в белокаменной, такой непуганый… идиот?!
Операция предупреждения?
Кто ж у нас, в первопрестольной, такой предупредительный?!
Сидите, мол, большие мастера, по уши в Больших Говныщах и… и не чирикайте!
Могло, кстати, всё кончиться намного плачевней. Впереди, метрах в ста по их стороне, пустынно мерзла автобусная остановка — бетонно-швеллерное чудище с недовыбитым стеклянным покрытием. Окажись «девятка» на эту сотню метров ближе к городу, еще не так бы хрустнуло!
— Ильяс? — обеспокоился Колчин, уточняя причину хруста.
— В норме, Ю-Дмич. Это пенал. Кажется, треснул.
— Что — нога?
— Нога… — прежним философским тоном отозвался Ильяс. Надо понимать, с ней — ничего. Хотя при толчке Колчина шатнуло аккурат вправо, и он примял Сатдретдинова аккурат на прежнюю травму.
М-да, никто сам себе не враг, бээмвэшники разминулись друг с другом, как в балете, или, что ближе уму и сердцу, как бойцы в показательном поединке на публику. Они, разумеется, сами себе не враги. Но теперь им есть против кого дружить — врага они приобрели недюжинного.
Колчин попытался распахнуть свою дверцу — заклинило. Не везет Ильясу с дверцей. Ну да теперь это — проблема ЮК, как-никак, но за рулем сидел он, потому ремонтные хлопоты — на нем, сколь бы Сатдретдинов ни возражал, ни отбрыкивался. Делов-то — отбуксовать «девятку» в «Квадригу» к Брадастому; не за день, но за два, за три — восстановят.
— Выйди, Ильяс, пропусти. Заклинило.
Сатдретдинов чуть замешкался, держа на весу пенал, доверенный учителем, извернулся, чтобы переложить за спину, на заднее сиденье. Охнул. Все-таки рановато он загулял — ой, нога моя, нога! Так и Германия помашет ручкой вслед за Японией. Впрочем, не каждый вечер тебя берут в «коробочку» анонимные «байеры».
Ильяс тяжело ступил из машины в грязь и замер цаплей на болоте, поджав травмированную конечность. Нет, для цапли, пожалуй, Сатдретдинов чуть грузноват, не столь изящен и сухощав, но что болото, то болото. Колчин вышел следом и вчапался в почву повыше щиколоток.
— Посиди пока, — распорядился Колчин, возвращая Ильяса в салон страхующе-осторожными движениями.
Пошел на шоссе. Пытаться вытянуть «девятку» самоходом — значит все глубже и глубже зарывать ее в недра Больших Говныщ.
Голосовал долго.
С полчаса голосовал.
По выражению, навязшему в зубах у государственных мужей: кредит доверия исчерпан.
Кто доверится на большой дороге голосующему детине под два метра с внешностью злодея из ролей второго плана?
То есть — с какой внешностью?
А с такой: не — много мяса, мало лба (это злодеи плана третьего-четвертого), но — столь же располагающий, столь же гладкомышчатый, столь же, а то и более профессиональный, сколь и герой, но… но только он злодей… (ах, не будь он злодей по воле сценаристов-режиссеров, куда бы герою до своего злого гения!., во всяком случае, когда Егор Брадастый предлагал Колчину поучаствовать в съемках очередной мордобойной кинопродукции, и не только в качестве постановщика едино- и многоборств, но и роль предлагал, это всегда было амплуа злодея второго плана… вот и в последний раз тоже — правда, не у Брадастого, а у Вити Ломакина, у каскадера из Питера, тоже — злодей-террорист на «Часе червей»… только там что-то не выгорело, какая-то финансовая нескладуха…)
Исчерпан кредит доверия, исчерпан. Нечастые автомобили шарахались от голосующего Колчина, будто… будто он голосовал за принятие поправки, обеспечивающей дальнейший преступный разгул и беспредел.
Вот еще многажды проверенное оружие — обезоруживающая улыбка. Она у ЮК была на редкость притягательной, что и позволяло, кстати, в эпизодических ролях морочить головы многоопытным зрителям: с такой улыбкой — злодей? не-е…
Да? А если улыбку спрятать и брови схмурить?
О! Теперь злодей! У-у, ка-акой злодей!..
Брови у Колчина были еще те (манерный литературный болван когда-то обозвал подобные брови соболиными… ну пусть так и будут).
Улыбаться всем встречным-колёсным — как-то не ко времени и не к ситуации. Чё, спрашивается, лыбишься?
Настроение хорошее, проблем нет? Ну и бывай, а то потом с тобой проблем не оберешься, и где гарантия, что ты нам настроение не испортишь, — зна-аем мы эти штучки!
Напускать на себя смур, мол, да помогите же проблему решить, из дерьма машину выволочь!.. «Ты на физиономию его посмотри! Не вздумай мне тут тормозить! — Что я, ку-ку?!»
3
Таким образом, дома, на Шаболовке, Колчин очутился лишь за полночь.
Но до того, как он там очутился, был трактор. Не многомощный, а этот… «велосипедный», который от Больших Говньпц к Ближним Прудищам на прицепе грузы перевозит — небольшие… корма, кирпичиков чуток и всякое такое. Скорость у этого рахита от машиностроения невелика, маневренность — невысока. Так что Колчин вынудил остановиться — встал на пути, и всё! Объехать и умчаться вдаль — проблематично. Зато силенок для выпрастывания легковушки из недр на твердую почву — вполне. Да и чего б не помочь, явно ведь человек сигналит остановиться не для грабануть и тюкнуть по башке. Что с велосипеда-трактора взять? Силосу клок? Навозу ведро?
