Как только большой черный автомобиль, одиноко плывущий по дороге, вырвался из-за поворота на прямую, парень, держащий в руках прибор, заменяющий орлиный глаз, увидел его и ощерился в радостной улыбке.
С губ его слетело несколько слов. Все трое тут же расселись по железным коробкам. От их троицы отделился один и поспешно выехал на основную дорогу. Теперь на дороге их было двое, вновь выехавший – впереди, а медленно ползущий жук догонял его. Пропустив эту пару вперед, из-за пригорка показались оставшиеся два автомобиля и сели первым двум на хвост. Сразу сзади за черным жуком пристроилась ярко красная открытая машина с эффектной блондинкой за рулем, а четвертый автомобиль в этой цепочке отстал. Таким образом, черного жука окружили почетным эскортом: впереди машина и сзади еще две.
Орел подумал, что человеки тоже честолюбивы и решили устроить между собой игру в догонялки. Вот открытый автомобиль с дамой идущий в этой цепочке третьим, поравнялся с черным жуком, обогнал его, потом сбросил скорость и дал возможность черному жуку нагнать себя. Какое-то время они шли рядом, слева черный автомобиль, справа машина с открытым верхом и блондинкой за рулем.
Затем блондинка начала потихоньку прибавлять скорость и вырвалась на пол корпуса вперед. И в это же время черного жука взяли в клещи, идущий далеко впереди первый автомобиль резко сбросил скорость и оказался перед носом жука, а задний, четвертый по счету автомобиль, до этого еле плетущийся, наоборот прибавил оборотов двигателю и уперся черному жуку в задний бампер. На дороге стало тесно.
Рявкнул ржавый клаксон, сзади мигнули фары, давая понять черному жуку, что он занимает не свой ряд и должен уступить дорогу. Жук испуганно шарахнулся вправо, на единственную свободную полосу, но и она вдруг оказалась занята. Ярко красный автомобиль с красавицей блондинкой тоже сбросил скорость, заднее левое крыло встало на пути вильнувшего с испугу жука.
Две железные повозки, издав неприятный скрежет, поцеловались. Они выбыли из дальнейшей борьбы, из гонок, потому что остановились, а вот те две шустрые блошки, что сжимали в тисках черного жука, невредимыми умчались вперед. Гонка была ими выиграна.
Орел отвернул в сторону. Нечестно выиграна гонка. На испуг взяли черного жука и блондинку в открытой машине. Специально столкнули их, а сами унеслись вперед. Он еще раз кинул взгляд назад и увидел, что из черного жука вышел растерянный мужчина и помог открыть дверцу красавице блондинке. Они стали осматривать места ушибов железных повозок. Это надолго, знал он по своему опыту. Ничего интересного больше не будет.
Орел повернул в сторону далеких гор.
Глава 4 Галопом по Европам
Аркашка, взяв напрокат в Штутгарте черный Мерседес и ехал по дороге местного значения в сторону небольшого городка Нетинген. Хотя за окном стояла июльская жара, в автомобиле было зябко, непрерывно работал кондиционер. Он ехал и наслаждался. Кончились те времена, когда судьба носила его, мелкого теневого дельца, по свету, как ветер носит по степи траву перекати-поле. Теперь он сам держал судьбу-злодейку за хвост. По меркам нынешнего времени Аркадий считал, что жизнь у него удалась. Не бежал он по этой земле в первой десятке, но к той тысяче, а может к десятке тысяч, что определяют верхний класс, он себя причислял. Кто-нибудь из прежних его знакомых, кто знал его еще двенадцать лет назад как простого советского инженера и представить себе не мог, что в начале третьего тысячелетия вечно шмыгающий носом их коллега будет на шестисотом Мерседесе рассекать просторы Германии. Это тот самый Аркашка, который любил занять от получки до получки у своих приятелей несчастную трешку.
И вот теперь «новый русский» за рулем шикарного автомобиля подбирает под себя километры аккуратно уложенного асфальта. «Сбылась мечта идиота», – часто, мысленно над собою посмеивался он. В сорок лет – миллионер, сумевший сделать себе состояние в России, готов превратиться здесь на Западе в благополучного рантье.
Цель его поездки в небольшой городок на юго-западе Германии в предгорья Альп была проста как этот божий день. Швейцария для него была слишком крута, а вот ее немецкое подбрюшье, самый раз. Аркадий ехал присматривать себе уютный домик. Это он так называл его – домик, а на самом деле его интересовала двухэтажная вилла на склоне горы стоимостью в несколько миллионов евро. На рекламном проспекте она великолепно смотрелась. У него возникли кое-какие проблемы с натурализацией в Германии, с получением вида на жительство, но при тех деньгах, которые он собирался вывезти с собою, они должны были рассосаться сами собою. Прыщ конечно был, и не дай Бог, если он перерастет в гнойник.
Дотошные немцы могут ведь спросить об источниках его собственности, его богатства. И тогда, глядишь, придется заполнять какую-нибудь декларацию или еще хуже, отвечать. А это, ой как он не любил, до содрогания, до панического ужаса. И что он может в ответ пролепетать или написать? Что согласно институту частной собственности получил в наследство Днепрогэс или нефтяное месторождение размером с пол Сибири?
Конечно, лучше всего сказать, что по пятнадцать часов в день крутился, вертелся, напрягал свой ум, и вот к нему как мухи на мед сами стали прилипать доллары и марки в неимоверных количествах. Заманчивая версия, рассказать, что в результате упорного труда, с нуля, он смог накопить пятнадцать миллионов евро, а теперь, в одночасье, решил превратиться в хрустальную мечту всех буржуа, в пожинающего на лаврах, пьющего нектар наслаждений молодого красивого и сильного рантье.
Он пришел к выводу, что натурализоваться лучше всего с натуральной с немкой. Институт брака пока еще никто не отменял, вот и надо им воспользоваться, но брак должен быть по расчету. Коли сам он заморский принц, то и невеста должна быть не золушкой.
Аркадий, вытянув шею, хотел полюбоваться собою, и зыркнул взглядом в зеркало заднего вида. К сожалению, оно его разочаровало. Вместо молодой густой шевелюры оттуда сверкнула широкая лысина. Жизнь пошла под уклон.
«На молодого профессора похож», – успокоил он себя, – с моими деньгами и такого полюбят, за милую душу. Но черная кошка уязвленного самолюбия сделала свое худое дело, настроение из восторженно-лучезарного мгновенно превратилось в спокойно-рассудительное.
Ну что ж, не заработал честным изнурительным трудом свое богатство, и не надо. Отцепитесь, я может быть получил его по наследству. Унаследовал от «дяди самых честных правил». Когда мой дядя занемог, то десять лет назад оставил мне недоеденный пирог.
Или еще версия – по блату. Дядя был бывшим большим советским чиновникам. И сразу после антикоммунистического переворота начал нарезать своим ближним людям приличные куски ставшей бесхозной советской собственности. Вот отсюда и богатство. Как не порадеть близкому человеку, если вот оно лежит – бери не хочу. И брали – кто сколько мог. Все эти «новые русские» и олигархи – просто умные ребята, которые вовремя подсуетились, и оторвали куски пожирнее с трупа советского мамонта. Правда, – Аркадий поморщился, – надо честно признаться, что и они помогали его дубиной добить, но это уже другой вопрос. За это пока не судят. Пока вовсю пропагандируется вечное римское право – пришел, увидел, было твое – стало мое.
Нигде и никогда обустроенные нефтяные месторождения под забором не валялись, и получить их в собственность можно было только по сговору, от своих людей.
Аркадий хорошо знал, что халява когда-нибудь да заканчивается. Не может бесконечно из бочки с пробитым дном течь сладкое вино. Довольно быстро наступает такое время, когда всех этих бездельников, которые только и умеют, что просаживать по казино с длинноногими девицами шальные деньги, притянут к ответу и начнут раскулачивать или предложат поделиться, вот тогда он и будет на коне.
Он с удовольствием сбавил газ. Тише едешь– дальше будешь. Среди «новых русских», прямолинейных, таранного типа всесокрушающих бизнесменов-бегемотов, он был альбиносом, белой вороной. Для себя он выбрал извилистую и малохоженную тропинку в лесу человеческих страстей. За десять лет в одиночку искусно маскируясь под простака, под недотепу он смог сколотить себе состояние почти в двадцать миллионов долларов. Проблемы, в чем держать деньги: в евро, или в американских долларах у него не было.
Он знал цену бумажным фантикам, банкнотам, которые имели свойство худеть в результате инфляции, теряя покупательную способность, и поэтому держал все свои сбережения в таких ценностях, которые рождали в глазах женщин лихорадочный блеск.
Аркадий к сорока годам скопил тяжеленный мешочек крупных бриллиантов. Не ржавеют, не обесцениваются, не фонят, хлеба не просят, лежат себе и лежат в надежном месте. И в любой день, могут последовать за своим хозяином в любую страну. И не надо тебе связываться ни со швейцарскими номерными счетами, которые контролируются Интерполом и спецслужбами, а значит и мафией, не надо каждый день просыпаться и первым делом узнавать курс евро или американского доллара. Спи на здоровье. Кто знает, что у тебя есть в загашнике на черный день?
