– Не притворяйся. Все вы одинаковые! – Я и сама не заметила, как меня понесло. Не хотела вспоминать о Пашке, да вот, вспомнилось.
– Потому! Раз ты запросто можешь встречаться с двумя девчонками и кружить головы обеим, значит, ты предатель!
– Я?! – опешил Юрка.
Дашка дергала меня за рукав: «Лиса, перестань, чего ты?»
– Что ты меня дергаешь?! – возмутилась я. Дашка отступила. Юрка пялился на меня во все глаза.
– Да ну вас! – Я резко развернулась и пошла к дому.
Опомнилась на крыльце. Надо было дождаться Дашку, иначе взрослые будут расспрашивать. Ждать пришлось минут пятнадцать. Дашка прибежала запыхавшаяся.
– Наговорилась? – ехидно спросила я.
– Должна же я была извиниться, – парировала Дашка.
– Извиниться? За что это?
– За твою грубость.
– Скажите, пожалуйста! Значит, я грубиянка, а Юрочка хороший? Может, и Пашенька хороший?
– Да при чем здесь Юрка? – Дашка не отступала.
– А, ты уже влюбилась? Влюбилась, да? Ну и беги к нему! Присоединяйся к атласным девочкам. Будете ходить за ним гаремом, нет, заячьей ротой!
– Лиса, что ты городишь? Я не собиралась.
Дашка чуть не плакала:
– Я же хотела как лучше. И вовсе я не влюблена в Юрку. Ты же набросилась на него ни с того ни с сего.
Она лепетала все это так жалобно, что мне стало стыдно. Я сама была во всем виновата. К тому же Дашка была у меня в гостях, а я над ней издевалась.
– Ладно, Даш, извини, я сорвалась. Давай забудем.
Дашка быстро закивала головой, соглашаясь.
– Конечно, конечно, понимаю, – лепетала она.
– Если хочешь, мы завтра можем вернуться в город с родителями. Как-то все по-дурацки получилось, не стоило тебе со мной ехать.
– Что ты! Я не жалею. Тут очень хорошо, и бабушки у тебя замечательные!
Я видела, она не лукавила. Да и мне, честно говоря, все нравилось. Все, кроме моего настроения. Но с собой бороться тяжелее всего.
Помирившись, мы вошли в дом. Родители все еще болтали с бабушками и гостями. У нас спросили только, ушел ли Юрка. Мы сказали – ушел.
Остаток вечера провели со взрослыми. А потом, когда все разошлись, долго не могли уснуть – выспались за день.
Я думала о Юрке и о том, какие же все мальчишки одинаковые. Вот, пожалуйста! Юрка, не стесняясь, говорил о своем отношении к девчонкам. Никакой серьезности и ответственности. Правда, он никогда не отличался серьезностью. Но я-то думала, что он повзрослел.
Потом я стала представлять, как отмечаю Новый год в обществе Пашки и его новой девчонки. Он сидел между нами, разговаривал по очереди, называл нас зайцами, или нет: зайцем первым и зайцем вторым. У нас были атласные платья: розовое и голубое, все в рюшах. Вдруг я поняла, что у белобрысой Дашкино лицо! Да и Пашка стал подозрительно похож на Глеба. Потом нас окружили танцующие девочки, все в атласе. Они порхали, как бабочки, стараясь догнать и схватить Юрку. Юрка убегал, прятался от них за портьеры, залезал под столы, но они все равно настигали его. Я кричала: «Прекратите немедленно! Как вам не стыдно!» Но они меня не слышали, потому что очень громко играла музыка.
И я проснулась.
Меня разбудило радио.
Глава 8
Лыжная прогулка. Мы остаемся
Сестры уже встали. Натуся возилась с печкой, а Клавдия пошла кормить кур. Я полежала еще какое-то время, думая о своем сне. Спрашивается, к чему бы это? Приснится же такое! Может, у бабушек узнать? Они умеют сны разгадывать. Но как рассказать такой сон?
Я поднялась и подошла к Натусе.
– Ба, а к чему снится, когда видишь много народа в одном месте?
– Суета какая-то, – ответила Натуся, – слухи, сплетни. Не обращай внимания. Пустой сон.
– Пустой так пустой, – вздохнула я.
– А ты чего вскочила-то? Ай не спится? – Она ловко подкинула в разгоревшуюся печку полено.
– Не спится, – призналась я, – тебе ведь тоже не спится.
– Я совсем другое дело – привычная. А тебе отдыхать надо.
– Не хочется. – Я пододвинула к ней поближе табурет и уселась с ногами, прижав колени к подбородку.
– А коль не хочется, так мы с тобой сейчас чайку попьем.
Чайник стоял на печке. Дрова разгорелись, я сидела, не меняя позы, и смотрела на огонь. На него можно часами смотреть. И не надоест! Все время возникают новые картинки, вот прогорают и раскалываются багровые угли, вот занимается свежее дерево, огонь как будто пробует его на вкус, лижет то с одной, то с другой стороны и, распробовав, жадно пожирает, рассыпая искры, как слюну.
– Ба, тебя парни когда-нибудь бросали? – неожиданно для себя спросила я.
– Всяко бывало, – немного подумав, ответила Натуся.
– И что ты делала?
– Да я уж и не помню. Жалела, наверное, а потом забывала. А потом и замуж вышла.
– Всех забыла?
– На всех памяти не хватит, – усмехнулась Натуся. – Жизнь долгая, в ней много чего бывает.
Я видела ее темный профиль, седые волосы, забранные под платок, видела, как она сухой, тонкой рукой с крупной кистью подняла кочергу и пошуровала в печке, разбивая угли. Попыталась представить себе, как я буду выглядеть в ее возрасте, и не смогла. Она казалась мне древней, как мир.
– Ты совсем не страдала? – спросила я.
– Может, и страдала, как не пострадать. Тоже надо. А только я тебе вот что скажу, – Натуся отложила кочергу и повернулась ко мне. – Ежели он ушел, то завтра на его место еще лучший прибудет. А кто ушел, тот дурак! И не нужен он. Так-то вот!
Она чуть наклонилась ко мне и поманила пальцем, я подалась вперед, чуть с табуретки не полетела, а Натуся шепотом произнесла:
– Ты вот что запомни: он еще вернется, только поздно будет. – Она строго погрозила кому-то пальцем. – Запомнила?
– Да.
Я ей поверила. Сразу. Не знаю почему. Поверила и все. И развеселилась.
Закипел чайник. Вернулась Клавдия, впустив в комнату холодный воздух. Она поставила у печки ведро с углем, помыла руки. Мы уселись за стол, пили чай, потихоньку разговаривали.
А потом проснулись остальные.
Родители с утра пораньше потащили нас с Дашкой на лыжную прогулку по лесу. Они заявили, что я не вылезаю из-за компьютера, что я совершенно перестала двигаться, что нам с Дашкой не повредит свежий воздух и все такое.
Собирались мы нехотя.
Утро выдалось ясное, солнце слепило глаза, мороз щипался.
– Будем прокладывать лыжню, – бодро сказал папа. И мы пошли к лесу.
Оказалось, что лыжню уже кто-то проложил, причем совсем недавно.
– Тем лучше, – заметил папа и пошел первым. Дашка призналась, что она плохо ходит на лыжах, поэтому я была замыкающей, чтоб не потерять ее.
Дашка телепалась кое-как, поэтому скоро мы отстали от родителей и потеряли их из виду. Мне изрядно надоело мерзнуть, и я предложила Дашке вернуться в деревню, пока мы не слишком далеко отошли. Дашка радостно согласилась. Она сказала, что свою норму по потреблению свежего воздуха, по аэробной нагрузке выполнила. И даже перевыполнила.
Мы повернули назад и медленно поплелись к деревне. Едва выбрались на опушку, как справа от нас показалась группа лыжников. Они выехали из леса, остановились и стали снимать лыжи. Я смотрела на них из-под козырька ладони. Кто бы это мог быть?
Один из лыжников заметил нас и махнул рукой.
– Да ведь это Юрка, – узнала я.
– Он, – согласилась Дашка, – а с ним, кажется, и все остальные. Конечно! Вон Юркин брат Сашка, девчонки, Олег.
Я увидела Глеба. Он смотрел прямо на меня. Красавчик в настоящем лыжном костюме. И на меня накатило.
– Как романтично, – хихикнула Дашка, – прямо, свидание в снегу, или в снегах, как правильно?
– Ага, сейчас, как же! – Я даже сама от себя не ожидала, что так разозлюсь. – Разбежались, сейчас прямо в объятия кинемся, снежное свидание устроим!
Спортсмены, некогда им! Приезжают в деревню в свободное от тренировок время. А тут Юрочка, рад стараться, подгоняет им девчонок. Каких изволите? Беленьких, черненьких, полненьких, худеньких, высоких? Не нравятся? Других найдем.
– Пойдем отсюда! – Не говоря больше ни слова, я зашагала по укатанной в снегу дороге к деревне.
– Василиса, подожди! – Дашка бежала следом и кричала срывающимся голосом.
– Что с тобой? – спросила она, тяжело дыша, когда я наконец остановилась.
– Не хочу их видеть! – отрезала я.
Дашка обернулась:
– Смотри-ка, – сказала она, – ребята до сих пор там стоят.
– Пусть. Завтра поедем домой, хватит.
– Как хочешь, – сразу поскучнела Дашка.
– Ладно, – я сжалилась и тронула ее за руку, – идем.
Мы поднялись вверх по переулку. На ребят я так и не оглянулась.
Сестры были дома, сидели на диване, разложив вокруг родительские подарки: отрезы шерсти и шелка, байковые халаты, платки. И рассматривали новую карточную колоду. Карты с глянцевыми черными рубашками, расписанными, как цыганская шаль. На картинках вместо привычных дам и королей – персонажи из русских сказок: Иван-царевич, Финист – Ясный сокол, Кощей Бессмертный, Баба-Яга, Русалка, Дед Мороз, Снегурочка. – Смотри-ка, а вот и Василиса Прекрасная, – Дашка протянула мне карту-картинку.
