Наконец, была обойдена проблема межнациональных браков, заключённых репатриантами, где муж и жена являлись подданными разных стран. Советское руководство не признавало этих браков и проводило политику насильственной репатриации по отношению к советским гражданам, состоявшим в браке с иностранцами, что потребовало в дальнейшем заключения дополнительных соглашений.
Бесспорно, при подготовке политических соглашений о репатриации трудно было учесть все нюансы, связанные с перемещением огромных масс людей, но тем нагляднее этот исторический урок свидетельствует о высокой степени ответственности современных политиков, советников, экспертов при подготовке межгосударственных документов и решений, где непосредственно затрагиваются судьбы людей, их жизненные интересы.
Вместе с тем, следуя принципам политики Советского правительства — строго соблюдать и выполнять принятые на себя обязательства перед союзниками, — органы репатриации принимали все необходимые меры для выполнения условий Крымских соглашений по возвращению на родину граждан союзных нам стран. Многочисленные положительные отзывы официальных представителей иностранных миссий, выражение благодарности иностранными репатриантами Советскому правительству за проявленную заботу о них и хорошее отношение к ним лишнее тому подтверждение.
Совершенно иное отношение к выполнению двусторонних соглашений было проявлено нашими союзниками. Стоит отметить, что после подписания соглашений на Крымской конференции процесс репатриации советских граждан, оказавшихся в зоне действия союзников, нисколько не ускорился. Более того, многих советских граждан насильно удерживали союзные власти в англо-американской и французской зонах оккупации, других преднамеренно укрывали от представителей советских военных миссий. Так, согласно заявлению Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации генерал-полковника Ф.И. Голикова, из лагерей РЕ № 17 в районе Блокли, Д-35 в районе Бристоля и Д-40 в районе Бари, где содержалось 1712 наших соотечественников, в марте 1945 г. в США было тайно переправлено около 800 советских офицеров, точное местопребывание которых установлено не было{51}.
В июле 1945 г. советским органам репатриации стало известно, что на территории Италии в районе Чизенатино в лагере № 5с, находившемся в ведении английского командования, было сосредоточено несколько тысяч советских граждан, о которых английские власти ранее не сообщали. Проявив настойчивость, наши офицеры добились допуска в лагерь, где обнаружили более 10 тысяч соотечественников{52}.
В нарушение Крымских соглашений советских граждан смешивали с репатриантами из других стран и даже с вражескими военнопленными. Управление лагерями отдавалось, как правило, в руки изменников Родины, бывших полицаев, власовцев. Командование союзных армии чинило всяческие препятствия представителям советских военных миссий при посещении ими лагерей и сборных пунктов в целях разъяснения политики Советского правительства в отношении своих соотечественников, прочёсывании всех регионов оккупационных зон при розыске советских граждан{53}.
Более того, союзнические власти с освобождёнными гражданами СССР обращались нередко хуже, чем с немецкими военнопленными, о чём свидетельствуют факты содержания наших соотечественников в лагере в штате Вирджиния (Винчестер). Здесь советские граждане, не без принуждения вывезенные из Западной Германии, носили клеймо «военнопленные», их заставляли работать по 12 часов в сутки, плохо кормили, одевали и т.п.{54}
В марте 1945 г. советские представители по репатриации проверили лагерь № 1 в районе Блок-Ли. Они установили, что советские граждане содержались вместе с немцами, лагерь был огорожен проволокой, на углах стояла охрана с пулемётами. Люди были одеты в немецкое или рваное американское обмундирование{55}.
По сообщению командования 1-го Украинского фронта, в лагерях советских граждан, находившихся под контролем американцев, имели место случаи массовых отравлений и убийств советских граждан. Так, 27–28 мая 1945 г. в лагерь № 258 от американцев поступили 37 человек с последствиями отравлений. В лагере Сиген-Хайн подверглось отравлению около 3 тысяч человек, из них 27 умерли. В лагере Мольхаузен (Тюрингия) было отравлено 12 тысяч человек, из них 30 умерли и 130 потеряли зрение{56}.
Стала явно вырисовываться и политика союзников в отношении советских репатриантов: как можно больше оставить их за рубежом, всеми силами и средствами побудить их отказаться от возвращения в Советский Союз и принять подданство другой страны. Целью этой политики было создание новой эмиграции из граждан СССР и использование её в своих интересах. Для достижения такой цели антисоветские, профашистские и другие реакционные элементы за рубежом при прямом попустительстве и содействии гражданских и военных властей союзных и «нейтральных» стран развивали активную деятельность, пытаясь опорочить государственный и политический строй Советского Союза; запугивали советских граждан репрессиями, которые якобы будут применяться к ним органами НКВД за их пребывание в плену и в фашистской неволе; распространяли слухи о голоде и нищете в России{57}.
Учитывая данные обстоятельства, а также продолжавшееся игнорирование союзниками духа и буквы крымских договорённостей, Советское правительство поставило перед Лондоном и Вашингтоном вопрос о проведении новых переговоров. Такие переговоры состоялись в Галле (Западная Германия) с 16 по 22 мая 1945 года. Советскую делегацию возглавлял представитель Ставки Верховного Главнокомандования, заместитель Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации генерал-лейтенант К.Д. Голубев, а делегацию союзников — представитель Верховного Главнокомандования союзных экспедиционных войск американский генерал Р.В. Баркер{58}.
Во время переговоров в Галле возникли вопросы о статусе военнопленных и гражданских лиц СССР, находившихся на иностранной территории, о принципе их репатриации. Союзники попытались дать свою трактовку понятия «советские граждане». Р.В. Баркер прямо заявил, что жители Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии («западники») не являются советскими гражданами и не подлежат обязательному возвращению в СССР. Тем не менее 22 мая он вынужден был поставить подпись под документом, в котором закреплялся принцип обязательной репатриации всех советских граждан (как «восточников», так и «западников»){59}.
Много споров вызвала проблема перевозки репатриантов. Баркер настойчиво предлагал использовать для этого авиацию — до 500 самолётов ежедневно, с посадкой их на советских аэродромах в Польше и СССР, с предварительной рекогносцировкой этих аэродромов своими офицерами. Советская делегация отвергла предложение, полагая, что союзники могли преследовать при этом и разведывательные цели.
Важные положения достигнутых соглашений были зафиксированы в следующих параграфах:
«§ 5 … Все репатриируемые… могут везти все личное имущество (одежду, обувь, постельные принадлежности, часы, велосипеды и пр. не громоздкие вещи, а также продовольствие) …
§ 7 … Репатрианты в пути следования будут обеспечены питанием до момента окончательной передачи их на приёмопередаточные пункты.
§ 8. Транспортабельные больные и раненые, в том числе и туберкулёзные, передаются в первую очередь. Инфекционные и венерические больные в заразной стадии будут оставаться на излечении в госпиталях до окончания заразного периода на сборных пунктах.
§ 9. Командование обеих сторон предпримет соответствующие меры на территории, находящейся под их контролем, для извещения и сбора бывших военнопленных граждан на сборные пункты с целью их быстрейшей репатриации.
§ 10. Командование каждой стороны отдаст соответствующие распоряжения для незамедлительного выполнения настоящего плана и обеспечит принятие необходимых мер по завершению репатриации в возможно кратчайшие сроки»{60}.
В сущности, соглашение в Галле стало своего рода «техническим протоколом» к ялтинским договорённостям, придав его реализации чёткие и ясные, почти инструктивные формы. Если до 22 мая 1945 г. репатриированных приходилось перевозить главным образом морским путём через Мурманск, Персидский залив, Дальний Восток, а позже через Одессу, то на встрече в Галле была достигнута договорённость и о передаче перемещённых лиц непосредственно через линию соприкосновения союзных и советских войск, что позволяло значительно упростить и ускорить процесс репатриации[22].
Летние месяцы 1945 г. стали временем массовой репатриации советских и иностранных граждан. На 1 сентября 1945 г. общее количество советских репатриантов составило 5 115 709 человек, из них 3 969 656 человек уже прибывших на место жительства или службы в СССР, а 1 114 053 человека находились в пути. Непосредственно из оперативной зоны Красной Армии было репатриировано 2 886 157 человек, а 2 229 522 человека было принято от союзников, в том числе после 22 мая 1945 г. — 1 855 910 человек{61}.
