В этой неразберихе Эльдару Сафарову удалось найти одного из помощников Баранникова, который рискнул позвонить своему шефу. Правда, его попросил об этом генерал Сергеев, который был другом Сафарова. Баранников вспомнил молодого человека, с которым был знаком по Баку, и разрешил срочно оформлять его на работу в следственное управление городской милиции. Сергеев сразу предложил должность заместителя начальника управления и напомнил, что ранее Эльдар работал в прокуратуре. По представлению самого Сергеева было решено присвоить Сафарову звание подполковника милиции. Это было невероятно, почти немыслимо, но все вопросы были решены практически в один день. Сказывались революционная ситуация, при которой новые назначения и должности раздавались достаточно быстро, и личное знакомство с генералом Баранниковым, при котором все вопросы решались еще быстрее.
Сергеев сообщил, что на следующей неделе будут оформляться все документы, но приказ будет отдан с сегодняшнего дня, и Сафаров может уже в понедельник выходить на работу. В субботу утром Эльдар поехал на Петровку, чтобы заранее познакомиться со своим будущим начальником. Руководителем следственного управления был полковник Александр Андреевич Тарасов. Он работал следователем больше двадцати пяти лет, начав работать еще в конце шестидесятых. Ему шел сорок восьмой год. Это был спокойный, выдержанный офицер, никогда не повышавший голоса на своих подчиненных. Среднего роста, широкоплечий, кряжистый, массивный, он спокойно выслушал доклад своего нового заместителя, пожал ему руку и предложил садиться.
– Значит, вы работали сначала в вашем партийном аппарате, потом у нас в ЦК, а потом перешли в администрацию президента? – уточнил Тарасов.
– Так точно, – ответил Эльдар, – я подробно описал все это в своей автобиографии. Но до этого я работал в прокуратуре.
– Вы сделали блестящую карьеру, – заметил Тарасов. – И теперь вы снова возвращаетесь к следственной работе... Не обидно?
– Я ведь юрист по профессии, – напомнил Сафаров, – и никогда не хотел делать партийную карьеру. Так получилось. Сначала меня взяли в партаппарат в Баку, потом перевели сюда. Требовались юристы для работы в аппарате, поэтому меня и взяли.
– У нас здесь немного другие порядки, чем в бывших партийных органах, – предупредил Тарасов. – Думаю, вы должны это понимать.
– Я работал с органами милиции почти два года, – сказал Эльдар, поднимаясь. – Давайте сразу договоримся, товарищ полковник. Если я вас не устраиваю или вы не хотите меня брать, скажите об этом прямо сейчас. Честно и прямо. Я развернусь и уйду – и больше никогда сюда не вернусь. Это не поза; просто если мне все время будут напоминать о том, где я работал раньше, то мы не сможем с вами работать.
Тарасов усмехнулся, искоса глянул на стоявшего перед ним молодого человека и неожиданно перешел на «ты».
– Сколько тебе лет? – спросил он. – Тридцать три? Значит, я старше тебя на пятнадцать лет. Садись, и не нужно сразу так бурно реагировать. Я понимаю, что тебе тяжело. После общения с министрами и секретарями ты будешь копаться в обычном дерьме... Но ты сам попросился обратно на следственную работу.
Эльдар все еще стоял.
– Садись, – снова повторил Тарасов, – и давай договоримся вот о чем. Я никогда не говорю ничего за глаза. Если недоволен – скажу об этом сразу и прямо. Если доволен, тоже скажу. Я здесь уже почти двадцать пять лет. Большой срок, как ты считаешь? Когда я сюда пришел, ты был еще мальчиком, который учился в школе. Поэтому не кипятись. Мы еще посмотрим, какой ты следователь на самом деле. Хотя, если судить по твоему послужному списку, неплохой – если сумел так отличиться. Поэтому давай без срывов. У нас работа такая, что истеричные барышни нам не нужны. Все понял?
– Понял, – улыбнулся Сафаров.
– Вот и молодец. А сейчас пойдем, я буду знакомить тебя с нашими ребятами. И учти, что в первое время тебе нужно быть особенно выдержанным. Будут и шутки, и подколки; будут и недовольные, которым светило твое место. Они здесь по десять лет работают, а тебя вдруг присылают к нам на такую должность... Говорят, что ты дружишь с генералом Сергеевым и даже с самим Виктором Павловичем Баранниковым. Это правда?
– С Сергеевым действительно дружу, – подтвердил Эльдар, – а Баранникова знаю по работе в Баку. Он тогда был у нас заместителем министра внутренних дел.
– Значит, ты у нас в полном порядке. Говорят, что именно Баранников и станет нашим новым руководителем, – сообщил Тарасов. – Но ты на свои связи с генералами не очень рассчитывай. Если будешь бегать и жаловаться, лучше сразу уходи. Следователи – это высшая каста, работа у нас интеллигентная. Сам понимаешь, что мы не уголовный розыск и не госавтоинспекция. У нас нужно все правильно оформить и вовремя сдать прокурору, чтобы получить его «добро» на передачу дела в суд. Поэтому ребята у нас толковые. Парочка паршивцев, правда, тоже имеется, но мы от них постепенно избавляемся.
– Жаловаться не буду, – пообещал Сафаров. – Я вам уже сказал, что раньше работал в прокуратуре и все правила знаю.
– Ну, вот и хорошо, – кивнул Тарасов. – А теперь пошли по кабинетам. Буду знакомить тебя с нашими орлами. И учти, что хотя сегодня и суббота, но почти все наши сотрудники на работе. У нас преступность выросла почти в четыре раза по сравнению с прошлым годом. И я думаю, что это не предел. А ты как считаешь?
– Думаю, что будет расти. В стране полно неучтенного оружия, все республики объявили о своем суверенитете, у всех свои собственные министерства внутренних дел, и все границы пока открыты. А тут еще и деньги обесценились. В таких условиях очень легко прогнозировать рост дальнейшей преступности.
– Молодец, – похвалил его Тарасов, – толковый ответ. Только учти, что такие ответы очень не нравятся нашему начальству... Ладно, пошли знакомиться. Заодно покажу тебе твой будущий кабинет. Он маленький, но очень удобный. Раньше там работал мой прежний заместитель Семен Угодников, а сейчас будешь сидеть ты. По штату мне положено два заместителя. Вот ты и будешь моим замом вместо Угодникова. А другой зам – полковник Саранчев. Он сейчас в Санкт-Петербурге, вернется в понедельник.
Они вышли из кабинета Тарасова.
– А почему ушел Угодников? – поинтересовался Эльдар. – Уволился или его куда-то перевели?
– Его убили, – мрачно сообщил Тарасов. – Ты ведь должен знать, что наших сотрудников часто посылают в разные горячие точки, особенно в последнее время. Вот его и послали в такую точку на Кавказе... Ему было только тридцать девять лет. Двое пацанов у него осталось...
– Где его убили?
– В Северной Осетии. Он расследовал там дело о поставках в Москву крупной партии паленой алкогольной продукции. Видимо, докопался до истинных организаторов этих подпольных заводов. И доложил обо всем в обком... На следующий день его и убили. Это случилось летом прошлого года, когда у нас еще обкомы были. В июле девяносто первого...
Дальше пошло знакомство с каждым из сотрудников Тарасова. Их было около тридцати человек. Среди них оказались две женщины. Одной, Наталье Мокряковой, было около сорока; другой, Шалиме Каюровой, – чуть больше тридцати. Первая была невысокого роста, плотная, коротконогая, с собранными волосами; она встретила их недовольным, строгим взглядом. Вторая была высокая и некрасивая перекрашенная блондинка с вытянутым лицом и острым подбородком, которая улыбнулась при появлении Тарасова.
– Шалима у нас новенькая, только полгода, – прокомментировал Тарасов, – ее перевели к нам из районного управления.
Среди мужчин он особо отметил Геннадия Пьявко и Азиза Аванесова, которых назвал лучшими следователями управления. Первому было тридцать пять, и он работал в управлении только четыре года. Второму – чуть больше тридцати; он был ровесником Сафарова, но выглядел гораздо старше своих лет, рано полысев. Очки придавали ему строгий и гораздо более зрелый вид. Он работал в управлении уже около десяти лет.
Эльдару выдали новое удостоверение, и в воскресенье он приехал на работу. В коридорах почти никого не было. Сафаров прошел в небольшой кабинет, который отныне должен был стать его местом работы, и устроился на стуле, доставая и перебирая бумаги, оставшиеся от прежнего хозяина. Выдвинув полки, он нашел под одной из них лист бумаги с нарисованным мужчиной в фуражке и форме. Под рисунком стояла подпись: «Папа, мы тебя любим». Очевидно, этот рисунок сделали дети погибшего Угодникова. Эльдар, нахмурившись, отложил рисунок, решив, что поговорит с Тарасовым. Возвращать такой рисунок супруге погибшего просто нельзя – ей будет очень больно, – но и оставлять у себя тоже неправильно.
Он еще просматривал бумаги, когда к нему зашел Тарасов.
– Не терпится работать? – добродушно спросил полковник.
– Вы тоже в воскресенье пришли на работу, – заметил Сафаров.
– Я начальник, мне положено за все отвечать. Нужно еще два дела завтра утром сдавать, а утром у нас будет большое совещание часов на пять или шесть. Поэтому я должен просмотреть все документы уже сегодня, – пояснил Тарасов.
