[i]~Она не знает, что может говорить. Никто не знает.~
— Ты снял заклинание?~
— Ага, на обеде. Миона заставила.~
— Ты хочешь сказать, что они могут говорить уже два часа, а никто не заметил?~
— Да. Они считают, что не могут, и даже не пытаются. В других классах некоторые, наверное, уже поняли, но здесь, как ты видишь, нет.~
— Два часа? Ты серьезно?~
— Угу.~ [/i]
Рон не смог контролировать себя, как Гарри, и расхохотался. Все в классе немедленно обернулись и с удивлением уставились на него. Профессор Севел первая пришла в себя и направилась к мальчикам в конце класса. Видя, что Рон мог говорить, она тоже попробовала и удивилась, когда у нее получилось.
— Мистер Уэзерби, — тут Рон засмеялся еще громче, — что это значит?
— Извините, профессор. Гарри только что сказал мне, что мы могли говорить еще с обеда, но пока этого никто не вычислил.
— А как вы это узнали, мистер Эв… Энгуифер?
— Я понял это в обед, когда выходил из Большого Зала, — соврал Гарри, — я не хотел ничего говорить на случай, если это коснулось только меня, я ведь мог попасть в неприятности за то, что могу говорить.
— И как же вы рассказали об этом мистеру Уэзерби?
Гарри посмотрел на нее.
— Вы были в Ордене в 1944, профессор. Вы, конечно, помните, что я телепат.~
— О, да. Извините, я забыла. Тем не менее, мистер Уэзерби, десять очков с Гриффиндора за то, что помешали уроку, а пять очков присуждаются вам за то, что сообщили нам о возможности говорить, несмотря на ваш оригинальный способ.
— Да, профессор, — сказал Рон, успокоившись, наконец.
Когда все отправились на ужин, Гарри был счастлив увидеть, что только половина студентов разговаривала. Спустя несколько минут остальные попробовали заговорить и обнаружили, что с этим больше нет проблем. Посмотрев на преподавательский стол, Мальчик — Который-Выжил увидел, что на лице Дамблдора было написано облегчение. Приглядевшись получше, Гарри неожиданно понял, насколько его шутка давила на плечи старого директора. В груди зашевелилось чувство вины, когда он понял, какой эффект произвел на всю школу. Оно усилилось, когда он осознал, что ему нравится такая власть. Эта мысль немного испугала его, но он постарался спрятать ее поглубже.
Когда ужин подошел к концу, Гарри пошел в свою комнату на встречу с друзьями. Мин и Юстас сидели возле камина, беседуя с Галатеей. Они поздоровались, и Гарри сел рядом со своей бабушкой. Через несколько минут подошли остальные, и они почти час болтали обо всем происходящем. Наконец, с громким воплем сквозь стену просочился Пивз и ухмыльнулся собравшимся.
— Друзья Мародеры, добро пожаловать обратно. Пивзи скучал по всем вам. Мне пришлось самому устраивать шалости. Это не так весело. Шутка сегодня была просто блестящая. Гениальная мысль!
— Это были вы? — воскликнула Тея, посмотрев на четверку.
— Это был Гарри, — заговорила Гермиона, заработав при этом свирепый взгляд парня.
— Ой, да ладно! Ты должна признать, это была хорошая шутка.
— Да, но ты ее чересчур затянул.
— Признаю. Ты же не скажешь Дамблдору, Тея?
— Я — скажу? Твой старый партнер по приколам? Предать друга–мародера? Никогда!
— Вот это верность!
— Серьезно, Гарри, я начинаю беспокоиться о тебе. Я слышала о твоей перепалке с Люциусом Малфоем вчера, ты совсем не был на себя похож. А потом так затянул с шуткой…
— Извини, Миона, все нормально.
— Гарри, я не уверена…
— Забудь, Гермиона.
— Но, Гарри…
— Я сказал, забудь.
— Но…
— Гермиона, я в порядке. Забудь.
Гермиона скептически посмотрела на своего друга. Казалось, он вел себя совсем не как обычно, но она решила пока оставить все, как есть. Она будет наблюдать за ситуацией, а если станет хуже, поговорит с Роном и Джинни. Полчаса старые мародеры планировали приколы для соперничества с новым поколением, затем все стали расходиться. Мин и Юстас вернулись домой в Годрикову Лощину, а Рон и Гермиона вышли вместе, чтобы побыть наедине. Когда Пивз улетел доставать Филча, Тея в тишине обернулась к Гарри и Джинни.
— Ну, хорошо. Мне нужно поговорить с вами, в особенности — с тобой, Гарри.
— В чем дело, Тея?
— Гарри, когда ты собираешься двигаться дальше?
— ЧТО?
— Я хочу сказать, я мертва, а у тебя вся жизнь впереди. Когда ты собираешься двигаться дальше по жизни и найти новую девушку?
— Что тебя натолкнуло на такие мысли?
— Ну, я разговаривала с Джинни на праздничном ужине, мне показалось, что у нее есть… чувства к тебе.
— Я знаю, Тея, должен признать, я сам испытываю не совсем платонические чувства к ней, но не думаю, что я готов…
— Гарри, для тебя прошел уже год…
— Но у тебя была тысяча лет! У тебя было время отвыкнуть от меня, а я еще не успел, — сказал Гарри, повернувшись затем к рыжей девушке. — Джинни, я хочу встречаться с тобой в будущем, если ты дождешься меня. Но мы обсуждали это, когда были в плену. Я скажу, когда я буду готов.
— Я понимаю, Гарри, и готова ждать.
— Тогда в чем проблема? — спросил он, вновь поворачиваясь к привидению.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив, вот и все.
— Я счастлив, Тея, но не дави на меня. Пожалуйста.
— Хорошо.
Гарри вздохнул. Оставшись наедине с двумя девушками, он понял, что произойдет что–то подобное, но все равно чувствовал, что пока не готов к отношениям с Джинни. В тот момент ему было немного не по себе. Гермиона была права в своем беспокойстве, и он жалел, что накричал на нее. Решив поговорить с ней утром, он попрощался и пошел в слизеринскую гостиную.
К большому облегчению Гарри, шести — и семи курсникам Слизерина достались собственные комнаты. Поскольку слизеринцы отличались тяжелыми характерами, было небезопасно оставлять старших студентов в одной комнате. Никогда не знаешь, когда тебя предадут однокурсники. Легче было разделить их. Для младших учеников это не было проблемой, они еще не знали многих заклинаний, и не представляли опасности друг для друга.
Вернувшись в свою комнату, Гарри сел почитать одну из его книг по Темным Искусствам. Его отвлек нерешительный стук в дверь. Подойдя, он наложил чары, позволившие увидеть, кто за ней находится, в то время, как посетитель не знал, что за ним наблюдают. К большому удивлению, Гарри увидел молодого Северуса Снейпа, стоящего за дверью, который нервно переступал с ноги на ногу. Вздохнув, шестикурсник распахнул дверь и пригласил юношу в комнату. Когда оба уселись, Гарри завел разговор.
— Что ты здесь делаешь, Северус?
— Гм… Мне очень жаль, что я побеспокоил тебя, но я очень хочу тебя поблагодарить.
Гарри с изумлением посмотрел на парня. Он совсем не был похож на себя взрослого. Холодный Мастер Зельеваренья никогда бы не подумал благодарить кого–то.
— За что ты меня благодаришь?
— За то, что ты поставил Малфоя на место. Он вел себя так с тех пор, как я поступил в школу. Думаю, это потому, что наши отцы дружат.
— А, да. Печально известные Сатанус и Калигула.
— Ты знаешь их? — в замешательстве спросил Северус.
— Да, довольно хорошо, но я не могу тебе рассказать.
— О, ладно.
— Так что Малфой тебе сделал?
— О, он не такой плохой. Он просто всегда приказывает мне. Он на два года старше и угрожает, что проклянет меня, если я не сделаю того, что он просит.
— А почему ты с этим не покончил?
— Ну… он старше. И знает больше заклинаний. А еще он не одобряет мою… приверженность. Говорит, что если я не сделаю, что он скажет, он сообщит об этом моему отцу.
— А что не так с твоей приверженностью?
Глаза Северуса расширились, когда он осознал, о чем рассказал.
— Я не должен был говорить это!
— Все нормально, Северус…
— Называй меня Сев.
— Хорошо, Сев. Все в порядке, ты можешь рассказать мне. Я не стану осуждать.
— Но мы слизеринцы…
— И что?
— Ты должен многое узнать о своем новом факультете, Гарри. Первое правило здесь — не доверяй никому.
— Ну, мне ты можешь доверять. А я готов довериться тебе. Думаю, нам обоим нужны здесь друзья, так почему бы нам не дружить? Если ты доверишься мне и станешь моим другом, я помогу тебе с Люциусом.
— Ты не можешь биться в моей борьбе, — ответил Сев, знакомо нахмурившись. Гарри улыбнулся этому наблюдению, поняв, что сальноволосый ублюдок из будущего сидел где–то внутри молодой копии.
— Я и не намерен. Я собираюсь обучить тебя, как можно бороться самому. Если ты доверишься мне и позволишь помочь, я научу тебя, как не давать себя в обиду. Тебе эти навыки пригодятся в будущем.
— Какого рода навыки?
— До того, как я расскажу тебе, я должен наложить чары секретности на тебя, чтобы ты не проговорился случайно кому–нибудь.
