Торопливо кивнув, я сделал несколько поспешных шагов и опустился на крайний от двери стул, оказавшийся, к слову, довольно жестким.
– Что ж вы так несмело-то? – подбадривающе улыбнулся обладатель серого костюма, но прежде, чем я успел сообразить, что он имеет в виду, и пересесть ближе к высокому столу, хозяин уже подошел и устроился напротив меня – тоже с самого краю.
– Ну, давайте знакомиться, – проговорил он затем, положив руки на столешницу и слегка подавшись вперед. – Меня зовут Анатолий Сергеевич.
– Игорь, – представился я. И, подумав, уточнил: – Игорь Дмитриевич Одинцов.
– Отлично, – кивнул хозяин, с таким видом, словно я верно угадал ответ на какую-то каверзный задачу – чем, кстати, живо напомнил мне манеру Федора Федоровича. Одна школа? – Давайте условимся, Игорь, – отчество мое Анатолий Сергеевич проигнорировал – как мне показалось, едва ли не демонстративно. – Я задам вам несколько вопросов. Но, отвечая на них, вы станете говорить лишь о том, что видели или в чем участвовали сами. Ну а если не видели и не участвовали, то хотя бы являлись современником. Не о чем где-то прочли, услышали – как о событиях прошлого, пусть и якобы самого недавнего – только живые впечатления. Постарайтесь не ошибаться и не пытайтесь юлить – и то, и другое вам только навредит, к тому же, ложь я сразу замечу. Готовы?
– Вы доктор? – не спеша с согласием, спросил я – поняв (пожалуй, даже слишком хорошо поняв), что именно от меня хотят.
– И доктор тоже, – кивнул хозяин. – Даже дважды доктор: доктор права и доктор физико-математических наук. Еще, помнится, защищался по философии, но ту степень обнулил очередной Скачок.
– Э… Скачок? – вопросительно приподнял я брови.
– А вы как это называете?
– Что называю?
– Ладно, пока не важно, – нетерпеливо повел рукой Анатолий Сергеевич. – Готовы отвечать на вопросы?
– Готов, – не решившись более тянуть резину, заявил я.
– Ну, тогда поехали. В каком году в России проходил Чемпионат Мира по футболу?
– Э… – первый же вопрос вызвал у меня определенные затруднения. – Как вы сказали, рассказывать о том, чему сам был непосредственным свидетелем?
– Да, именно так, – кивнул хозяин.
– Что ж… Тогда держите: в 2014-м и 2018-м! – после коротких колебаний, выпалил я абсурдный на первый взгляд ответ, с некоторым вызовом поднимая глаза на собеседника.
В 2014 году я был еще относительно мелким и на футбол ходил с отцом. Как сейчас помню: стадион «Лужники», матч «Россия – Италия», ничья 2:2. Это потом вдруг оказалось, что мундиаль «перепрыгнул» на 2018-й, а за четыре года до того проводился… не помню даже где. Но зато в 2018-м я снова попал на матч Чемпионата Мира. Отец был еще жив, но билет мы смогли достать только один – и пошел я. Те же «Лужники», «Россия – Саудовская Аравия», наши победили 3:1. Этот матч, кстати, до сих пор актуален – ну, по крайней мере, до вчерашнего вечера он из реальности стерт не был. Только счет в одну из пятниц поменялся – на 5:0.
– Принято, – невозмутимо кивнул хозяин. – Следующий вопрос: Крым чей?
– Наш, – не сдержал я нервной улыбки. Что это, тест на политическую лояльность?
– И когда именно он стал «нашим»?
И снова с ответом у меня возникла проблема. В «моем» 2014-м на Украине все было еще спокойно – их сборная, кстати, приезжала к нам на тот самый «первый» Чемпионат Мира, но вылетела после группового этапа. А в 2015-м Крым был уже российским – якобы с 2012 года. Потом оказалось – с 2014-го – но все это уже, как говорят юристы, «показания со слов третьих лиц»…
– В заданных вами рамках – не могу сказать, – развел я руками. – «В живую» не застал.
– Понятно. А Донбасс?
– Что – Донбасс?
– Донбасс когда вернулся?
– Так он же не… – начал было я, но сам себя прервал. – Стоп! Забыл совсем. В 2015-м. Только там почти сразу «переигралось»… Но было, хотя и недолго. В 2015-м, – с энтузиазмом повторил я.
Вспоминать, что именно и в самом деле происходило на моей памяти, а что каждый раз впитывалось из сторонних источников и тупо заучивалось, оказалось даже увлекательно. Раньше я подобным анализом не злоупотреблял, опасаясь запутаться и проколоться, и сейчас получал неподдельное удовольствие. Даже если оно в итоге обернется для меня дурдомом (в чем я, к слову, уже сильно сомневался) – что с того? Вернее всего, в первую пятницу июня все снова переиграется…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ясно, – констатировал между тем Анатолий Сергеевич. – А пандемия уханьского гриппа на мир когда обрушилась?
– В 2019-м, осенью. Только начало прошло мимо меня, – совершенно уже прямым текстом заявил я. – Как, собственно, и конец. Когда я о ней узнал, пандемия якобы уже четвертый месяц шла. Потом тот грипп, кстати, на какой-то непонятный коронавирус заменили. А затем раз – и вовсе убрали, чуть ли не на самом пике карантина – будто и не было ничего…
– Будто и не было ничего… – задумчиво повторил за мной хозяин. – Что ж, думаю, довольно вопросов, – решил он, с видом человека, добросовестно выполнившего свою работу, откидываясь на спинку стула. – Федор Федорович был абсолютно прав насчет вас…
– Типа, в смысле, что я псих? – не удержался я от провокационного вопроса.
– В смысле, что, вне всякого сомнения, вы – Столп, хотя и не закрепленный. Признаюсь, удивительно – в вашем-то возрасте. Как вы вообще выжили?
– С трудом, – хмыкнул я. – А что значит – «столп»? Что-то вроде «полный остолоп»?
– Думаю, настало время все вам объяснить, Игорь – тем более, как я только что убедился, мы с вами вполне способны говорить на одном языке, – заявил Анатолий Сергеевич, снова несколько подаваясь вперед. – Итак. Как вы с лихвой прочувствовали на собственной шкуре, реальность, образованная текущим потоком времени, отнюдь не неизменна. Она способна меняться – и регулярно меняется. Большинство людей этого просто не замечают – упраздненной версии они не помнят, а вот пришедшую ей на смену знают и воспринимают как единственную. Но встречаются те, кто при Скачке – так мы называем момент изменения реальности из-за вмешательства в поток времени – так вот, есть те, кто при Скачке прежнюю «редакцию» не забывают. Это – Столпы. Люди, частично вырванные из оков потока времени, приподнявшиеся над ним. Такими рождаются не каждый второй, не каждый десятый и даже не один на сто тысяч, но все же достаточно заметное количество. Беда в том, что, если Столп не «закрепить» – как именно, пока не спрашивайте – то, во-первых, он будет лишь противоположностью, своего рода зеркальным отражением обычного человека – незабытая прошлая реальность не оставит в его сознании места для новой. В результате, вместо преимуществ – одни неудобства, вам ли не знать. А во-вторых, уже годам к пяти такой Столп утратит свои особые свойства, постепенно превратится в того самого «нормального», обычного человека. Ну или попросту «поедет крышей». На моей памяти, Игорь, вы первый незакрепленный Столп, кто дожил до двадцати лет в здравом уме.
– То есть я все-таки не сумасшедший? – поспешил я зафиксировать это признание собеседника.
– Ни в коем разе, – улыбнулся хозяин. – Вы – Столп. Как и я. Как и Федор Федорович, который вас нашел. Как-нибудь потом проставьтесь перед ним, кстати! То, что он оказался в нужном месте в нужное время – это, конечно, чистое везение, а вот то, что сумел вычислить подозрительный вызов, перехватить его и выйти на вас – уже исключительно заслуга нашего Эф Эф. Так-то поиск Столпов у нас отлажен, но, по понятным причинам, ведется он в основном среди детей – в домах малютки, в детских дошкольных учреждениях…
– А «у нас» – это у кого? – не преминул осведомиться я. – Нет, то, что у вас тут не психиатрическая больница – это понятно. Но тогда что? Кто вы такие, грубо говоря?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Мы называем себя Орденом, – охотно пояснил Анатолий Сергеевич. – Просто Орденом, без пышных названий. Я – его глава, Гроссмейстер, посвященный высшей, седьмой степени или, как еще иногда говорят, градуса…
– Вроде как у масонов, что ли? – нахмурился я.
