– Глоток хорошего брэнди? Прогулки по берегу моря? Вышивание? – подсказал герцог. Теперь Тэнзи отчетливо слышала с трудом сдерживаемое нетерпение. Ничтожная пылинка, подумала она. Я раздражитель, ничтожная пылинка, и он едва меня терпит.
– …смеяться.
Она произнесла это едва слышно. Почти извиняющимся тоном.
– А, – задумчиво протянул он. – Что ж, думаю, тут у нас конфликт между пожеланием номер два и вот этим. Боюсь, мне придется просить вас выбрать только одно из них.
Легкие сжались так стремительно, что Тэнзи едва не закашлялась.
Черт побери. И винить остается только себя.
Последовало удручающее молчание. Затаив дыхание, Тэнзи обдумывала последствия.
И вдруг он с такой силой хлопнул ладонью по столу, что Тэнзи подскочила, и захохотал, запрокинув голову.
– О, Титания. Вы выглядите такой потрясенной! Я же вас дразню. Видите ли, я тоже иногда люблю «посмеяться». Но думаю, теперь я знаю, что бы вы выбрали, если бы возникла такая необходимость.
У него был такой замечательный, такой заразительный смех, что Тэнзи быстро оправилась от смятения и тоже рассмеялась. Хотя и не до конца простила за то, что он отнял у нее год, а то и два жизни этой своей «милой шуткой». Слишком уж живо она вообразила свою дальнейшую судьбу.
– Ваш отец был большой зубоскал, – заметил герцог, когда они оба успокоились.
– Самый лучший. – Она вонзила ногти в ладони, почувствовав, что в уголках глаз копятся слезы. Они появлялись в самое неподходящее время. Даже во время смеха.
– И ум у него был замечательно подвижный. При случае он с легкостью мог загнать меня в угол во время спора. Нам это нравилось, причем весьма. При этом, заметьте, меня очень сложно победить.
– Не сомневаюсь, – искренне ответила Тэнзи. Впрочем, она его тоже поддразнивала.
Он улыбнулся.
Смех словно что-то освободил в нем, и Тэнзи вдруг поняла: Фальконбридж просто был несколько скованным, сомневающимся в ней так же, как и она в нем. И тоже пережил утрату, когда ее отец умер. Человек, с которым он когда-то был близок, а Тэнзи сомневалась, что у герцога много задушевных друзей. Это пробудило в ней сочувствие. Она внезапно ощутила в себе – это казалось смехотворным, но тем не менее – желание его защищать.
– В своих письмах ко мне он называл вас Титания.
– Это имя – его выбор, а мама никогда ни в чем не могла ему отказать. Опять же именно мама убедила отца вернуться в Америку. Я всегда считала свое имя немного слишком обязывающим. Чем-то, до чего нужно дорасти.
– Думаю, вы вполне сжились со своим именем.
– Спасибо. Я тоже так думаю. И мама называла меня Тэнзи. Папа в конце концов сдался.
Герцог снова улыбнулся. И это выглядело так естественно, что она с облегчением поверила – он улыбается часто, и не только потому, что от любого время от времени ждут улыбки.
– Но вы, безусловно, очень похожи на свою мать.
– Все так говорят.
Наступило молчание, на этот раз спокойное, легкое.
– Я всегда надеялся снова всех вас увидеть, – мягко произнес он. Как будто понимал, что слишком долгая беседа на эту тему сейчас нежелательна.
– А я вас помню, – немного застенчиво произнесла Тэнзи. – Совсем чуть-чуть. Тогда вы были женаты на другой женщине. Помню, я думала, что она очень хорошенькая, как из волшебных сказок. И у нее был такой прелестный голос.
– О, это правда. Она была хорошенькой. Умерла несколько лет назад.
– Знаю. Мне очень жаль.
Он коротко кивнул.
Еще был ребенок, вспомнила Тэнзи и сразу пожалела, что вообще об этом упомянула. Она помнила, как отец получил письмо от герцога. Он рассказал матери о случившемся в нескольких коротких сокрушительных фразах и ушел в свой кабинет, плотно закрыв дверь. Словно в одиночестве мог разделить горе друга.
– Но вы должны знать, Титания, что я никогда не был так счастлив, как сейчас.
Она знала, что это правда. Ошибиться в этом невозможно. Но ей никогда не удастся описать счастье словами, подумала она. Это просто нужно видеть.
И сказал он это только для того, чтобы она знала – она тоже сможет быть счастлива.
– Я рада, – негромко произнесла Тэнзи. – И спасибо, что сказали мне.
Герцог кашлянул.
– В вашем списке есть еще пожелания?
О да.
– Номер пять: мне бы хотелось, чтобы он был добрым.
Она подняла взгляд, немного беспокоясь и об этом тоже, но уже меньше. Теперь она знала – что бы ни говорили, он человек добрый. Возможно, нетерпеливый, вероятно, весьма надменный, но от герцога этого и ожидают. Она чувствовала, что по сути своей он добрый.
– И пока это все.
Он слегка улыбнулся.
– Ваш список еще не закончен?
– Я еще не решила.
– Держите меня в курсе о принципиальных изменениях его содержания, – мрачно произнес он.
Тэнзи подозревала, что опекун опять ее дразнит.
– Непременно. – Она улыбнулась.
– Думаю, у нас имеется превосходная возможность найти вам супруга, отвечающего вашим требованиям. Ваш отец был одним из самых разумных людей, кого я когда-либо знал, и он доверял моим суждениям. Предполагаю, что вы будете удивлены богатством выбора. Но я сумею точно определить, кто из претендентов достоин вас, Титания… и кто ни в коем случае не подходит. Если возникнут вопросы, не стесняйтесь обращаться ко мне.
– Спасибо, – ответила она, думая при этом: «Отличная попытка». Может, он и добрый, но еще знает, как лишить человека удовольствия, а она не настолько уж наивна.
– Я бы с радостью поболтал с вами еще, если захотите, – добавил герцог и встал, давая ей понять, что беседа их окончена.
– Буду рада.
И это, к собственному изумлению поняла Тэнзи, было чистой правдой.
Представление мисс Титании Дэнфорт светскому обществу Суссекса решили начать со званого обеда и небольшого аперитива перед балом – скромным балом, как выразилась герцогиня, – который и завершит вечер. Женевьева заверила Тэнзи, что будут приглашены все самые знатные жители Суссекса, а также кое-кто из Лондона, а затем перечислила титулы гостей, как незначительных, так и солидных, как женатых, так и холостяков. Тэнзи вообразила их всех очень привлекательными. Забавно, как магия слова «лорд» изменяет восприятие человека, если это слово предшествует имени. В глубине души она была уверена, что ее имя станет звучать не так претенциозно только в том случае, если перед ним появится слово «герцогиня». Герцогиня Титания. Графиня Титания? Леди Титания?
Это всего лишь вопрос времени, твердо сказала она себе.
Примерно через месяц за скромным балом должен был последовать тот, что Тэнзи очень хотелось назвать «нескромным», а Женевьева называла Большим балом.
Тэнзи сказали, что она не должна делать ничего, кроме одного – появиться из своих комнат красавицей, «чего вы можете добиться, нарядившись даже в мешок из дерюги, если захотите, – заметила Женевьева со своим обычным великодушием. – Хотя, конечно, наряд из дерюжной мешковины вряд ли можно назвать в Суссексе привычным».
– Ха-ха! – рассмеялась Тэнзи.
Она решила подойти к вопросу о том, чтобы выглядеть предстоящим вечером красавицей, со всей возможной серьезностью.
И поскольку ее собственная американская горничная пришла в ужас от мысли пересечь океан и отправиться с ней в чужую страну, Женевьева любезно прислала ей свою камеристку по имени Энни, спокойную, толковую и готовую помочь.
Но Тэнзи сегодня была не в лучшем настроении, и удовлетворить ее запросы оказалось очень непросто.
– Не зеленое. Голубое.
Камеристка вытащила из шкафа голубое.
– Не это голубое. Другое голубое. – Девушка вытащила и уже наполовину повернулась к ней с платьем в руках, когда Тэнзи сказала: – Нет. Может быть, бледно-зеленое шелковое?
– Я думаю, вы будете красавицей в любом из них, мисс, – с отчаянием произнесла бедная Энни.
Тэнзи едва ногами не затопала.
– Скажи мне, Энни, – требовательно спросила она, – есть у тебя кавалер?
Горничная вспыхнула.
– Да, мисс. Он работает в конюшне.
Тэнзи, искренне заинтересовавшись, смягчилась:
– Какая прелесть! А он красивый, твой ухажер?
– Да, если мне позволительно так сказать. Его зовут Джеймс. Мы хотим пожениться, но…
– О, ты выходишь замуж? Какая прелесть! – Тэнзи просияла.
Энни буквально засветилась от счастья:
– Правда-правда. И все-таки мы должны подождать. Понимаете, нам не хватает денег, чтобы завести свое хозяйство. Джеймс хочет построить для нас небольшой домик, чтобы не пришлось всю жизнь жить у хозяев, и… Ой, не следует мне докучать вам этим, мисс Дэнфорт, – печально закончила она.
– Мне вовсе не скучно. Ужасно важно иметь собственный дом. Я бы тоже хотела, потому что теперь у меня дома нет. И семьи тоже.
И в эту минуту девичьи надежды и тревоги смели условности социального положения и объединили обеих своего рода договором.
– У вас есть дом тут, а уж мы о вас позаботимся, – решительно проговорила Энни. – И если только вам что-нибудь потребуется, мисс Дэнфорт…
