– Добрый день! Дайте, пожалуйста, «Нестарин».
Низенькая рыжеволосая коротко стриженная аптекарша поправила очки, прочла название лекарства, потом глянула в мою сторону и, достав откуда-то снизу пузырек, протянула Анхелю.
– С вас триста четыре рубля девяносто одна копейка.
Я фыркнула, подумав, что в аптеке всегда такие дурацкие цены – то с тремя копейками на конце, то вообще – с одной. Но Анхеля смутило не это. Он взял пузырек, прочел название и с недоумением сказал:
– Это ведь не то лекарство. Это витамины.
Я тоже поглядела на аптекаршу, но за окошком ее уже не было.
– Эй! – раздалось у меня над ухом, и я даже подпрыгнула от неожиданности.
В мое окошко выглянула рыжеволосая аптекарша и громко прошептала:
– Бросай его! Козел он!
И снова – на место. Ошарашенная, я смотрела ей вслед, напрочь забыв о мыле с календулой и средством от артрита с эвкалиптом и чабрецом, рекламируемых в буклете.
Они что, знакомы? Сразу припомнилась эсэмэска от Туси, я даже достала телефон, чтобы ее перечитать. Да, так и есть: «Это важно. Мне Аля кое-что рассказала. В него нельзя влюбляться».
Да что они такое знают про Анхеля, чего не знаю я?!
Если только за милой улыбкой скрывается опасный психопат? Кстати, это похоже было на правду: лицо Анхеля исказила гримаса, он с гневным стуком поставил на место пузырек, на который рыжеволосая тетка заменила витамины, и воскликнул:
– Зачем мне средство от прыщей?! Я просил у вас «Нестарин»!
Но аптекарши и след простыл. Я повернула голову к своему окошечку и не ошиблась – она выглядывала из него и шептала:
– Бросай его! Точно тебе говорю! Намучаешься с ним!
– Да откуда вы знаете его? – растерялась я.
– Да сразу видно, – начала аптекарша и осеклась – Анхель был не дурак, он сообразил, куда девается рыжеволосая тетенька, и, подбежав к моему окошечку, склонился и крикнул сердито:
– В чем дело?! Почему вы себя так ведете?
Аптекарша распрямилась и уперла руки в боки. Сквозь матовое стекло был виден только ее силуэт, зато голос был слышен на всю аптеку:
– А что? Ты девочку губить будешь, а я – наблюдать и не вмешиваться?!
– Губить? – обалдел Анхель, а я попятилась, потянув его за рукав.
Тетенька явно не в себе. Пора нам делать ноги.
– Да! – гремела она нам вслед. – Решил накормить девчонку пятнадцатилетнюю таблетками от старения, чтобы она на всю жизнь красоточкой осталась, и думаешь, тебе это с рук сойдет? Негодяй!
Анхель раскрыл рот, а меня разобрал смех.
– Мне не пятнадцать, а шестнадцать, – поправила я ее, начиная догадываться, в чем дело.
– Все равно! И в шестнадцать еще рано…
– И берем мы лекарство для его бабушки, а не для меня, – продолжила я.
Повисла пауза. За моей спиной послышались смешки – это давились от хохота другие посетители, до сих пор, как и Анхель, испуганно молчавшие.
– Для бабушки? – растерянно переспросила тетка, снова выглядывая из моего окошка. – А… о… ну так бы сразу и сказали!
– Простите, – улыбнулась я ей нежно, – мы не знали… а будьте любезны, еще жасминовое масло? Вон оно, на полочке…
– А вы в курсе, да? – прищурилась аптекарша. – Что оно – такое? Да?
Она сделала большие глаза.
– Какое? – не поняла я.
– Ну… вызывает… чувства… друг к другу… Этот… афрозодиак!
– А! Афродизиак. Не беспокойтесь, мы берем его не для себя. Для моей подруги. Она – ароматерапевт, – поспешила я объяснить странной тетеньке.
И хотя совершенно непонятно, как она собиралась проверять и то, что мы отнесем «Нестарин» бабушке, а не разопьем бутылочку с таблетками на двоих у выхода, и что мы действительно взяли масло подруге, а не обольемся им с головы до ног на автобусной остановке, совершенно успокоенная аптекарша пробила нам оба средства. Анхель хотел заплатить за жасминовое масло, но я не позволила – оно стоило целых пятьсот рублей.
– Дорогой подарок для подруги, – заметил он, выходя на улицу.
– Она стоит того, – заверила я его, подумав, что, если бы Туся не попросила меня спеть на испанском, возможно, Анхель так и не оторвал взгляда от экрана айпэда…
Надо бы ей позвонить, но не сейчас, не сейчас, когда мы на секунду застыли у аптеки, глядя друг другу в глаза, а потом вдруг стали хохотать, оглядываясь на окно, за которым рыжеволосая аптекарша «лечила» очередного клиента.
– Лока, лока! – повторял Анхель, качая головой и вытирая слезы от смеха.
– Это значит «сумасшедшая»? – повторила я. – «Living la vida loca», помнишь, есть такая песня старая?
– Да, Рики Мартин, – кивнул он, посерьезнев, – знаешь, это у меня сейчас la vida loca. Сумасшедшая жизнь. У меня же родители разводятся. Мама возвращается сюда.
– О, – сказала я, сообразив, почему он приехал сюда: адаптироваться к новой жизни, ждать приезда мамы.
С одной стороны, я ему очень сочувствовала! С другой – нет худа без добра. Если бы он не возвращался с мамой в Москву, мы бы не познакомились с ним. У меня на языке вертелся вопрос, в какую школу он будет ходить, но я побоялась, что не смогу скрыть радости, что он будет учиться здесь, а сейчас это бестактно.
– Сочувствую, – сказала я, – у нашей Али родители тоже развелись лет пять назад. Она такая расстроенная ходила. У нее прямо депрессия была. Туська ей все мятное масло совала для успокоения.
– А кстати, давай откроем пузырек, который мы купили для твоей подруги? – вдруг сказал Анхель, протягивая руку.
– А ты не боишься? – кокетливо улыбнулась я. – Ты слышал же, оно – афродизиак. Влюбишься еще!
– Мне кажется, я и так, – пробормотал Анхель, откупоривая бутылочку и поднося к носу, но закончить фразу он не успел – у меня зазвонил телефон. Я глянула на экран, собираясь сбросить вызов (ну кому я понадобилась в такой важный момент?!), но звонила Туся.
Я скорчила Анхелю рожицу, мол, прости, и поднесла трубку к уху:
– Ну, наконец-то! Куда пропала?! Все в порядке? Как там Оля? Ты где вообще?
– Я дома, – устало проговорила Туся, – Оля тоже. Ее выписали сегодня.
– Определили, на что у нее аллергия была? – нетерпеливо спросила я.
– Да. На орехи. Ее мама сказала. И анализы подтвердили.
– А когда она орехи ела? – удивилась я.
– Мороженое, помнишь? Оно было обсыпано орехами… А Оля съела целых два.
– Зачем же она ела мороженое с орехами, если у нее на него аллергия?! Вот балда! Совсем потеряла голову от своего Егора! Значит, ты ни при чем. Ура! Слушай, я купила тебе подарок! Жасминовое масло той фирмы швейцарской, помнишь, которая тебе нравится, и оно…
– Здорово пахнет, – добавил Анхель.
Я тепло улыбнулась ему.
– Кто там у тебя? – напряглась Туся.
– А, это Анхель! Помнишь вчерашнего парня, который пел со мной по-испански!
– Ты с ним?
– Ага!
– Я же тебя предупреждала – не надо с ним встречаться! – Туся сказала последние слова так громко, что я с опаской поглядела на Анхеля – не услышал ли он?
Но парень с увлечением вдыхал аромат жасминного масла, даже глаза прикрыл от удовольствия. Интересно, неужели он и правда влюбился в меня?! Мне не терпелось это выяснить!
– Туся, давай ты мне все нотации дома прочитаешь, а? Я позвоню тебе вечером!
– Подожди! – крикнула подруга. – Ты не понимаешь! У него родители разводятся.
– Я знаю, – терпеливо ответила я, – я тебе еще раз говорю, давай обсудим все детали вечером!
– Они разводятся, и он остается с отцом! В Испании. Он тут всего на пять дней, понимаешь? А потом улетит обратно в свою Саламанку и в следующий раз вернется только летом. А может, и не вернется вовсе! Теперь ты понимаешь, почему в него нельзя влюбляться?
Я не ответила. Я все так же прижимала трубку, но она сползла – от уха, по шее, дальше – к груди, а потом я чуть не выронила ее в снег.
Анхель по-прежнему стоял с закрытыми глазами, улыбался и вдыхал запах жасмина. Я почувствовала горечь во рту.
Так он заигрывал со мной только для того, чтобы «с пользой» провести тут пять дней? А потом бросить меня и улететь в далекую Испанию.
«Мне кажется, я и так». Болтун!
Я отвернулась от него и, подняв воротник, двинулась к остановке.
– Ты куда? – крикнул Анхель, когда понял, что я ушла уже довольно далеко от него.
Он бежал за мной, что-то крича, а я брела, глотая мелкие, как ледяные градинки, злые слезы и бормотала: «Вот так, все кончено. Прилетела снежинка. Об землю – шмяк!»
Глава 6
Клад
Прошло несколько дней, начались каникулы. До праздника Нового года оставалось четыре дня.
Я объявила себе и родителям, что это оставшееся до праздника время могу на полном основании использовать для своего самого любимого занятия – ничегонеделанья.
Мы с мамой забили холодильник какой-то необременительной, но в то же время невредной едой вроде творога со сметаной, сыра, мандаринов и бананов, и я заперлась дома, впуская и выпуская только одну Туську.
Насчет ничегонеделанья надо пояснить. Конечно, мы не спали весь день напролет. Просто мы не делали ничего полезного.
