2
Кембридж, Массачусетс. Начало 2000-х
Окна небольшой лаборатории, расположенной в пристройке госпиталя города Маунт-Оберн, выглядывали поверх густо усыпанных листьями верхушек клёнов на медленные, ленивые воды реки Чарльз. Гребец в спортивной иглоподобной лодке разрезал воду мощными толчками, оставляя в кильватере поблёскивающий след. Малин Хатч наблюдал за всем этим, на какой-то миг поглощённый восхитительно синхронными движениями тела, лодки и воды.
– Доктор Хатч? – донёсся до него голос лаборанта, очевидно, заметившего пиканье инкубатора. – Колонии готовы.
Хатч отвернулся от окна. Грёзы прерваны, и он подавил порыв раздражения на лаборанта.
– Ну что же, вытаскивай первый ярус. Посмотрим, что сталось с крохотными мерзавцами, – сказал он.
В своей обычной нервозной манере Брюс открыл инкубатор и вытянул большой поднос с чашками Петри, в которых развивались пятна колоний, похожие на монетки, разложенные по центру каждой из чашек. Относительно безвредные бактерии, не требующие особых мер предосторожности, кроме обычных процедур стерилизации – но Хатч с тревогой смотрел, как лаборант помахивает подносом, чтобы в конце концов бухнуть его на автоклав.
– Знаешь, давай-ка поосторожней, – заметил Малин. – Иначе сегодня можешь и не попасть на вечеринку в Вовилле.
Брюс привёл поднос в шаткое равновесие на коробке с перчатками.
– Извините, – сонно сказал он, отступая на шаг и вытирая руки о халат.
Хатч привычно быстро осмотрел чашки. Ряды второй и третий – рост интенсивный, ряды первый и четвёртый – рост умеренный, а ряд пять – стерилен. Ему потребовался лишь миг, чтобы сообразить – эксперимент увенчался успехом. Всё работает, как он и предполагал; через месяц он напечатает очередную впечатляющую статью в «Журнале медицины Новой Англии», и все снова примутся обсуждать, что за восходящая звезда работает в их отделении.
Перспектива наполнила его невыразимым чувством пустоты.
Малин рассеянно повернул линзу, чтобы осмотреть колонии в общем. Доктор делал это настолько часто, что теперь мог идентифицировать пятна с одного взгляда, сравнивая структуру их поверхности и манеру, в которой те развиваются. Через несколько секунд он повернулся к столу, отодвинул клавиатуру в сторону и принялся вносить записи в лабораторный журнал.
Запикал интерком.
– Брюс? – пробормотал Хатч, продолжая писать.
Тот подпрыгнул, при этом уронив свой журнал на пол. А спустя минуту вернулся.
– Посетитель, – просто сказал он.
Хатч выпрямился. Посетители в лаборатории – редкое явление. Подобно большинству докторов, он держал в тайне расположение своей лаборатории и телефонный номер. Их знали лишь избранные.
– Если тебе не трудно, узнай, что ему надо, – попросил Хатч. – Если дело не срочное, пусть обратится в мой офис. Сегодня там по вызову работает доктор Винслоу.
Брюс снова удалился, и в лаборатории стало тихо. Взгляд Малина снова устремился за окно. Дневной свет струился в помещение, окуная пробирки и оборудование в золотые потоки. Усилием воли доктор заставил себя вернуться к записям.
– Это не пациент, – сказал Брюс, возвращаясь в лабораторию. – Он говорит, вы захотите его увидеть.
Хатч поднял на него взгляд. Наверное, исследователь из госпиталя, – подумал он. Доктор сделал глубокий вдох.
– Ладно. Пусть войдёт.
Через минуту за дверью лаборатории послышались шаги. Малин приподнял голову, чтобы увидеть худощавого человека, который посмотрел на него через порог. Лучи уже клонящегося к горизонту солнца в полную силу падали на мужчину, подчёркивая загорелую кожу, натянутую на приятном лице, и преломляясь в глубине пары серых глаз.
– Джерард Найдельман, – произнёс незнакомец низким, скрипучим голосом.
Такой загар он вряд ли мог получить в лаборатории или операционной, – подумал Хатч. – Должно быть, узкий специалист, у которого много времени на гольф.
– Пожалуйста, проходите, доктор Найдельман, – сказал он вслух.
– Капитан, – поправил его мужчина. – Не доктор.
Он перешагнул через порог и выпрямился во весь рост, и Хатч моментально понял, что это не просто звание. Один лишь взгляд на то, как он входит в дверь, слегка наклонив голову и держась за верхнюю часть косяка, выдал, что мужчина немалое время провёл в море. Хатч подумал, что тот не стар, возможно, ему лишь сорок пять. Обладатель узких глаз и грубой кожи моряка. До крайности необычен, словно явился из другого мира. Капитана окружила аура суровой напряжённости, Малина это весьма заинтриговало.
Доктор представился, когда посетитель подошёл ближе и протянул руку для пожатия. Та оказалась сухой и лёгкой, а само пожатие – коротким и уверенным.
– Мы можем поговорить наедине? – негромко спросил капитан.
– Что мне делать с колониями, доктор Хатч? Их нельзя надолго оставлять на… – донёсся голос Брюса.
– Почему бы просто не поставить обратно в холодильник? Ноги у них не отрастут ещё как минимум пару миллиардов лет, – ответил Хатч, бросая взгляд на часы, а затем снова переводя его на немигающие глаза мужчины.
Он принял быстрое решение.
– А потом, Брюс, можешь отправляться домой. Я запишу, что ты ушёл в пять. Только не говори профессору Альварезу.
Брюс расплылся в улыбке.
– Хорошо, доктор Хатч. Спасибо.
Через какой-то миг и Брюс, и колонии исчезли. Хатч вернулся к интересному посетителю, который успел отойти к окну.
– Так значит, большую часть работы вы делаете здесь, доктор? – спросил тот, перекладывая кожаный портфель из одной руки в другую.
Мужчина настолько худ, что походил бы на привидение, не излучай он такую спокойную уверенность.
– Здесь я провожу чуть ли не всю жизнь.
– Красивый вид, – пробормотал Найдельман, продолжая смотреть за стекло.
Хатч посмотрел на его спину, слегка недоумевая от того, что нежданный визит не вызвал раздражения. Он подумал было спросить капитана о цели визита, но решил этого не делать. Малин нутром почувствовал, что Найдельман явился не с рутинным вопросом.
– Воды Чарльза такие тёмные, – заметил капитан и продекламировал:
Далеко-далеко тихо плещет вода,И струится поток неспешноЭто Лета течёт, то забвенья рекаВ ожидании душ наших грешных…
Он повернулся к Малину.
– Реки – символ забвения, не так ли?
– Я не помню, – непринуждённо ответил Хатч.
Но теперь в нём стало нарастать напряжение. Он продолжил выжидать.
Капитан улыбнулся и отошёл от окна.
