– Воды Чарльза такие тёмные, – заметил капитан и продекламировал:
Далеко-далеко тихо плещет вода,И струится поток неспешноЭто Лета течёт, то забвенья рекаВ ожидании душ наших грешных…
Он повернулся к Малину.
– Реки – символ забвения, не так ли?
– Я не помню, – непринуждённо ответил Хатч.
Но теперь в нём стало нарастать напряжение. Он продолжил выжидать.
Капитан улыбнулся и отошёл от окна.
– Должно быть, вы задаёте себе вопрос, по какому поводу я ворвался в вашу лабораторию. Можно ли попросить пару минут вашего терпения?
– А разве вы ещё не попросили? – спросил Хатч, указывая на пустой стул. – Садитесь. На сегодня я почти закончил, а этот важный эксперимент, над которым работал… – при этих словах доктор туманно махнул рукой в направлении инкубатора. – Он… как бы так получше сказать… скучен.
Найдельман приподнял брови.
– Не такой волнующий, как борьба со вспышкой лихорадки денге в низинах Амазонки, думается мне.
– Да, не такой, – немного помолчав, согласился Хатч.
Мужчина улыбнулся.
– Я прочёл статью в «Глоуб».
– Журналисты никогда не учитывают факты, излагая историю. Всё было не так уж интересно, каким кажется на страницах журнала.
– Потому-то вы и вернулись?
– Я устал наблюдать, как пациенты умирают, потому лишь, что нет инъекции амоксициллина за пятьдесят центов, – ответил Хатч и фаталистически развёл руками. – Так что разве странно, что я решил вернуться сюда? Жизнь на аллее Памяти по сравнению с тем кажется заметно поспокойней.
Он резко умолк и бросил взгляд на Найдельмана, задавая себе вопрос – что именно в посетителе заставляет его болтать.
– Дальше в статье говорилось о ваших поездках в Сьерра-Леоне, на Мадагаскар и Каморские острова, – продолжил Найдельман. – Но, быть может, вам не повредило бы развеяться прямо сейчас?
– Не обращайте внимания на брюзжания, – ответил Хатч лёгким, как он надеялся, тоном. – Немного скуки сейчас, немного скуки потом – это даёт душе отдых.
Он бросил взгляд на портфель Найдельмана. В коже выдавлен какой-то знак, но сейчас его не удавалось хорошенько рассмотреть.
– Может быть, – ответил капитан. – В любом случае, за последние двадцать пять лет вы исколесили всю планету. За исключением Стормхавэна, штат Мэн.
Хатч замер. Он почувствовал, как одеревенели пальцы, и это ощущение начало подниматься выше по рукам. Внезапно всё встало на свои места: все эти вопросы вокруг да около, морской опыт, напряжённый взгляд капитана.
Найдельман стоял очень спокойно, а его глаза ровно смотрели на Хатча. Он молчал.
– Ага, – произнёс доктор, стараясь сохранить хладнокровие. – И у вас, капитан, конечно же, имеется средство, чтобы разогнать тоску.
Найдельман чуть склонил голову.
– Дайте-ка мне предположить. А случаем, ваше появление не имеет отношения к острову Рэгид? – продолжил Хатч, и выражение лица посетителя подтвердило, что предположение верно. – И вы, капитан, охотник за сокровищами. Я прав?
Невозмутимость, чувство тихой самоуверенности, не покинуло лица последнего.
– Мы предпочитаем термин «специалист по изысканию», – ответил он.
– В наши дни для всех профессий имеются свои эвфемизмы. Специалист по изысканию. Звучит похоже на «инженер по санитарному оборудованию». Итак, вы хотите вести раскопки на острове Рэгид. И я рискну предположить, что сейчас вы, и только вы, знаете секрет Водяного Колодца.
Найдельман спокойно стоял, продолжая молчать.
– Без сомнения, у вас имеется высокотехнологичная штуковина, которая покажет то место, где зарыто сокровище. Или, быть может, вы заручились поддержкой госпожи Сосострис, знаменитой ясновидящей?
Найдельман продолжил стоять.
– Я знаю, к вам обращались и раньше, – сказал он.
– Тогда вы знаете общую судьбу всех тех, кто ко мне обращался. Лозоходцы, экстрасенсы, нефтяные бароны, инженеры, кто угодно – и каждый со своей надёжной схемой.
– Может быть, в их схемах были изъяны, – ответил Найдельман. – Но в мечтах – нет. Я знаю о трагедиях, которые преследовали вашу семью после того, как ваш дед купил остров. Но он действовал из лучших побуждений. Там, внизу, зарыто огромное сокровище. Я это знаю.
– Ещё бы, конечно знаете. Все они знают. Но если вы думаете, что вы – реинкарнация самого Рэд-Неда, будет лишь честным предупредить, что такое я уже слышал от нескольких, которые присвоили себе эту честь. Или, быть может, вы купили одну из тех старых карт, что время от времени выставляют на продажу в Портленде? Капитан Найдельман, вера не может материализовать ничего. Никогда не было и никогда не будет никаких сокровищ острова Рэгид. Мне вас очень жаль, честно. А сейчас, может быть, вам следует уйти до того, как я вызову охранника – ох, прошу прощения, хотел сказать, специалиста по безопасности, – чтобы он проводил вас до выхода.
Не обращая на эту речь ни малейшего внимания, Найдельман пожал плечами, а затем наклонился к столу.
– А я и не прошу, чтобы вы принимали мои утверждения на веру.
В пожатии плеч было нечто настолько самоуверенное, настолько независимое, что Хатч почувствовал новый прилив ярости.
– Если бы вы только знали, сколько раз я слышал одну и ту же историю, вы постеснялись бы сюда прийти. Так чем же вы отличаетесь от остальных?
Найдельман залез в портфель, а затем толкнул в сторону доктора лист бумаги, который оттуда выудил.
Не притрагиваясь, Хатч посмотрел на документ. Упрощённый финансовый отчёт, заверенный нотариально, гласил, что компания «Таласса Холдингс, Инк.» набрала определённую сумму денег, чтобы организовать «Корпорацию по освоению острова Рэгид». И эта сумма – двадцать два миллиона долларов.
Хатч перевёл взгляд обратно на Найдельмана и рассмеялся.
– Вы хотите сказать, что набрались наглости собрать деньги, даже не спрашивая моего разрешения? Должно быть, у вас крайне уступчивые инвесторы.
И снова Найдельман улыбнулся в своём фирменном стиле: сдержанно, самоуверенно, отчуждённо, – но без следа заносчивости.
– Доктор Хатч, у вас имелось полное право указывать охотникам за сокровищами на дверь все последние двадцать лет. Я полностью понимаю вашу реакцию. У всех у них не хватало средств, и все они были не готовы. Но это – не единственная их проблема: проблемой были и вы сами! – произнёс он с снова склонился к столу. – Конечно, я не знаю вас в достаточной степени. Но чувствую, что после более четверти века неопределённости вы, может статься, наконец, готовы узнать, что случилось с вашим братом.
