— Много слышали о вас, о героической борьбе ирландского народа с проклятыми английскими оккупантам, — елейно сказал Балбес, — нам бы не помешала помощь — любая помощь. Горько говорить, но почти все проекты упираются прежде всего в нехватку денег — шотландцы готовы бороться за свободу, но национальный характер у нас такой, что прежде хайлендер должен увидеть некий фундамент организации, куда он понесёт свой кирпичик.
— Нужны средства и Вождь, — барственно кивнул Фокадан, изображая тщеславного человека, увидевшего возможность вознестись, — средства возможны, даже в самое ближайшее время. Но разумеется, хотелось бы получить некие гарантии.
Генерал построил свою речь несколько туманно, но так, чтобы понятливый человек догадался — деньги он может дать под гарантии признания Вождём. Не из кармана вытащит, но почти, они совсем рядом.
Троица снова переглянулась и попаданец отметил мельком, что Данлоп у них вовсе не принимается в расчет. Начался разговор о Свободе и на стол, покорябанный поколениями крестьян, троица поставила бутылку.
— За Союз, — пафосно сказал Балбес, якобы обладающий брутальным именем Кнут, — за победу!
Подняв тяжёлые стопки из мутного пузырчатого стекла, они напряжённо уставились на Фокадана. Не желая пить отраву, тот провернул трюк, возможный только в полутёмной, изрядно задымлённой комнате. Подняв руку так, чтобы она заслоняла лицо, жестом фокусника вывернул стопку себе в рукав.
По руке пробежал холодок, а сам попаданец, уловивший запах сонной отравы, знакомой ещё по Нью-Йорку, пьяно заулыбался имитируя отравление. Шотландцы заулыбались в ответ и поднесли стопки к губам, даже не пытаясь делать вид, будто отпивают.
— Ещё? — Спросил Данплоп не своим голосом и протянул новую стопку.
— Погоди, — остановил его Балбес-Свенд, пусть сперва деньги даст… на благое дело.
— Лорд…
— Я сказал! — Негромко рыкнул богатырь, и Данлоп заткнулся. Взяв Фокадана под руки, вывели его во двор, попутно расспрашивая о деньгах и вытащив оставленный напоказ револьвер.
— Двацать тыщь, — невнятно сказал он, не поднимая головы, — тама.
Вели его дворами, но через несколько минут конвоиров с пленником догнал прилично выглядящий господин с явным телохранителем, начавший выговаривать что-то тоном недовольного начальника. До попаданца донеслись только обрывки фраз спора Кнута-Балбеса с начальником, происходящего в нескольких метрах.
— … назад… фотографии… в море…
Ситуация зашла слишком далеко: куратор непременно проверит степень адекватности подопечного, а значит — полагаться на Степанова, нанятых молодцев и удачу опасно. Могут и не успеть.
Стараясь сделать эти движения естественными, не нервируя поддерживающих его борцов, Алекс сунул руку в карман брюк, нащупал через прорезь прикреплённый в паху дерринджер и осторожно вытащил, взводя курок. Затем он оступился, наваливаясь всем весом на Труса-Олава и стреляя в бедро богатырю.
Оттолкнувшись, попаданец зацепил Труса конечностями и повалился в партер. Используя эффект неожиданности, несколько раз ударил того головой об утоптанную землю и тут же вскочил, выхватывая спрятанный в ремне короткий, не очень-то удобный тычковый кинжал.
Лорд с телохранителем полезли за револьверами в карманах сюртука — медленно, очень медленно на взгляд человека, участвовавшего в скоротечных городских перестрелках. Генерал упал, и перекатился за тяжело стонущего Бывалого, в которого тут же вонзились две револьверные пули.
Сдвоенные выстрелы прогремели и с другой стороны, после чего куратор с телохранителем схватились за простреленные плечи, роняя оружие.
— Стоять! — Скомандовал Фокадан дёрнувшемуся Балбесу, и тот послушно остановился, изменившись в лице.
— Не советую сопротивляться, — прозвучал голос Конноли, подходящего с коротким винчестером, — стрелять буду в колени. Охота остаться инвалидом — только дёрнитесь. Степанов прибыл минуту спустя, вместе с полицией и представителями посольства.
— Сэр Джадсон, — начал русский дипломат, обращаясь куратору, — какая встреча! Не ожидал, что представитель английской дипломатии будет якшаться с такими уголовниками!
— С уголовниками якшался вон тот тип, — невозмутимо сказал Джадсон, указывая на Фокадана, — я здесь гулял. Господа, я так полагаю, вы хотите дождаться, пока я истеку кровью?
— Что вы, что вы, — с видом оскорблённого в лучших чувствах человека сказал Степанов, — вы должны ответить перед законом!
* * *
Вечером, после утомительных процедур в полиции и жандармерии, Фокадан вернулся в снимаемый особнячок предельно усталый, но спокойный. Ситуация с покушением разрешилась наилучшим образом — английский дипломат не самого низкого ранга попался с поличным, перед десятком свидетелей пытаясь убить человека.
Скорее всего, выкрутится — формально Алекс первый начал стрельбу, пусть и не в англичанина. Тем не менее, у властей Дании появился повод для целого ряда действий, да и показания подельников прозвучали. Начались обыски, аресты, писались грозные письма и дипломатические ноты[10].
Всё бы хорошо, но покоробило отношение Степанова. Русский дипломат извинился за опоздание, наговорив много тёплых слов о храбрости и уме. Но осадочек остался.
Отношение к Алексу, как к расходному материалу, готовность принести жертву, дабы схватить старого врага, получить дипломатическое преимущество и хороший повод для целого ряда интересных действий. Консула, представителя чужой страны.
Учитывая письмо-вездеход от самого императора, фавор у Чернова и немалую известность самого Фокадана — настораживает. Ясно только, что его использовали в сложной интриге и судя по всему, с поимкой Джадсона она только началась.
[1] Герой изначально не столько «храбрец», сколько «человек, отмеченный богами».
[2] Кумовство.
[3] Шотландский горец.
[4] Хайлендеры не приняли власть англичан и вели партизанскую войну — благо, горы позволяли. Англичане в ответ депортировали (несколько эпизодов в 18 и 19 веках) горцев на побережье, где они были под контролем. Значительная часть горных шотландских кланов эмигрировала в САСШ (США) и Канаду. Депортация (изгнание) сопровождалось массой нарушений.
[5] Приставка «Мак» для шотландских фамилий необязательна.
[6] Гебриды — острова, заселённые шотландцами. К Хайленду (Шотландии горной) они не имеют никакого отношения.
[7] Новая гавань. Район домов, расположенных вдоль канала длиной чуть более километра. В то время был одним из самых злачных мест Копенгагена.
[8] Месячных ещё не было.
[9] Лиц, заинтересованных в чём-либо.
[10] Официальное дипломатическое обращение правительства одного государства к правительству другой страны. Наиболее распространённый вид. Она может касаться важных, принципиальных вопросов, равно как и рутинных.
Глава 4
В Петербурге консула встретил представитель посольства КША, креол с выразительными тёмно-синими глазами, приходящийся дальним родственником Борегару. Советник[1] Бенар, совсем молодой ещё мужчина, моложе самого попаданца, выглядел вымотанным и вяло поприветствовав коллегу, извинился:
— Простите, генерал, посол Джеффрис заболел нервической горячкой[2], но вместо лечения старался держаться на рабочем месте, в итоге основательно напутав в документах. Пришлось брать на себя работу посольства, потому в последние недели выгляжу и веду себя как жертва бокора[3].
— Сочувствую, — искренне сказал Фокадан, шапочно знакомый с советником, — и правда скверно выглядите. Как разберусь с представлением, помогу разобраться с бумагами. А что со старшим советником[4] Фуко?
— Пришлось срочно отправится на родину по семейным обстоятельствам. Обещали прислать нового заместителя, а тут как раз и Джеффрис заболел. Всё на меня и свалилось, а я в Петербурге всего-то полгода. Спасибо, сотрудники русского МИДа выручают, вошли в положение.
Бенар немногословно представил сотрудника русского МИДа и удалился по делам, ещё раз извинившись и оставив вместо себя бесцветного атташе[5], потеющего от волнения. Подобное поведение шло вразрез с дипломатическим этикетом, а значит в посольстве КША и правда дичайший завал.
