она разговор, убирая с козла украшения, приговаривала:
– Эх… не удалось, мой принц побывать в стране Шахерезады, а тебе, мой обожаемый, принять в седмицу лунную вид человеческий. Помешала нам чернь. Какую казнь, мой принц, прикажешь неверной учинить?
Шура обомлела… не веря ушам и глазам. Ей чудилось, что козёл вот-вот заговорит. Он всегда казался необычным: огромный рост вызывал робость, а чёрно-смолянистая шерсть с серебряным переливом завораживала. Козёл походил на холёного седого старца, умудрённого опытом.
Длинными острыми рогами на плотной жилистой голове Гриша гордился, чувствовалось по осанке. Да-да… он имел благородную стать и был выше сельских козлов на целую голову. К тому же не блеял попусту и не норовил боднуть всё подряд, держался чинно и бесстрастно. Отношение к Грише было двоякое: его сторонились и тут же заглядывались и не потому, что имел фишку… третий рог, как у единорога, предающий магический образ. Притягивала глубина, необычно умных глаз, легко проникающая в душу человека.
Он не отворачивал морды от Шуры. Она же сопела, не отрывая взгляда от вершителя её судьбы.
– Шурк, признайся, чего тебе надо? – резко развернула Клава разговор: – Ведь сидели за одной партой, дружили… что тебе не спится, бродишь, вынюхиваешь что-то… Разъясни глупой, когда я тебе плохо сделала?
– Что – ты, что – ты, Клавуля, так-то всего второй раз заглянула. Ей Богу не вру! Давеча вижу, ночь на дворе, у тебя свет… подумала, можа что стряслось. Помочь хотела…
– И что?
–Что-что… испугалась… как тебя в том обличие углядела, потом решила, что глюк… под «мухой» же…
– Трепать зачем?
– Сама не знаю… Может хотела сомнения развеять…
– Сомнения у неё, мудрец… что же школу кое-как закончила?
– Видишь ты какая, чуть что – попрёк!
– Аааа… так, ты, удумала своё преимущество доказать, – рассмеялась Клава.
И вдруг Шура заплакала… громко… навзрыд, как в детстве.
– Шурк, ты чо? – опешила Клавдия.
Та ревела, слёзы смывали кровь с лица. Клава развязала подругу и велела умыться.
– Ну и физиономия… Франкенштейн отдыхает. Как это у тебя получилось,– удивлялась Клава, разглядывая мелкие порезы, – давай обработаю, то загноится. Морда и так опухшая. Пойду, посмотрю, что у меня есть…
Клава нашла зелёнку.
– Эээ, я пасхальное яйцо?
– Во-первых, синее с зелёным не так заметно, потом, лучше в крапинку чем в язвочку. То будешь Шурка с язвочкой!
– Ха-ха… смешно как. Мажь и дуй, то щипать будет.
– Может и поцеловать для обезболивания?
– А хоть бы… Аааа!!! – завизжала Шура.
– Что людей глушишь. Значит, когда физой стекло вынесла, ничего… Молчи. То мне тебя убить ещё надо.
– Как?! – подскочила Шура.
– Каком кверху! Ты ж думать умеешь? А не добираешь… кто тебя после увиденного живой отпустит.
История 12
Шура бросила взгляд на дверь…
– И… неее… меее-чтай, – пропела Клава и велела Гришке сесть на выходе.
Тот живо разлёгся на пороге.
– Клавочка, родненькая, ну прости дуру… спьяну я. А хочешь… пить брошу?!
– Мне с какого припёку сдался дежурный аргумент алкаша? – нахмурилась Клава.
Шура помолчала и выдала:
– Ты меня вусмерь напугала, значит ничего! Как только придумала такое: свет… темнота, аааа… коо-зёёл! Фингал засандалил тоже ничего? Вот я бараниха! Да, я на тебя в суд за порчу имущества подам, и тяжкое увечье припомню!
– Давай! Только кто тебе поверит, а меня понять и простить можно: я защищалась! Потом кто с кем тягаться задумал? Я школу закончила, думаю, не забыла, с серебряной медалью. Если бы не влюбилась, – Клава тяжело вздохнула, – то бы и институт добила…
– Дабы – да кабы… по факту у обеих десятилетка. Клавк, ты, правда, ведьма?
– Кривда! дурочка ты, Шурка…
– Откуда барахлишко? – перебила Александра подругу.
– От верблюда! Впрочем…
Клава присела на стул напротив Шуры и пристально вгляделась ей в лицо.
– Шурка, Шурка… что с нами стало: серые, тусклые, будто в нас жизни нет, спим и пашем. Вот ты… хохотушкой розовощёкой парней с ума сводила. Они стаей за тобой увивались. И что? Сороковник… ни котёнка, ни ребёнка. Я в Коляна до смерти втюрилась, аж вены резала. Шрамы на запястьях ноют на погоду, на черта спасли… истекла бы кровушкой ещё молодухой.
Клава налила стакан воды, предложила Шуре, та отказалась, тогда выпила сама.
– Невезучие мы с тобой подруга, невезучие… а давай по сто грамм тяпнем, – оживилась Шура.
– А давай удавимся! За компанию козла прихватим.
Григорий резко вскочил, и закрутился вокруг себя. Женщины залились смехом, потеряв его на миг из виду. Когда успокоились, то увидели, как на него вместе расхаживает курица. Подруги переглянулись. Шура сразу узнала магический атрибут и сообразила, вот тот момент, когда ложь применима во имя спасения:
– Ой, – издала она правдоподобное изумление.
– А, не удержится, паршивец! – поймала момент и Клава. – Ты только посмотри на умника! Не стыдно в пернатую обращаться такому уважаемому козлу? Ты бы мышкой от страха в норку залез. Ай-яя-яй… Ёще принц голубых и магических кровей! Главное, почему в курицу? Теперь ясно, петух в доме только я: что не мужик, то всё обманка! Определённо повещаться, дорогая моя подружка. Тащи верёвку!
– Клавк, ты это о чём?… Это же Матрёнина птица, – рассекретилась с перепуга Шура, уж больно реально опечалилась Клава.
– Бабкина говоришь? А что честной несушке делать у меня среди ночи? Так…кто на селе сумасбродная ведьма?
– Окстись, придурошная! Ведьмы алкашами не бывают!
– Не бывают… а я, по-твоему, в самый раз гожусь?
– Откуда у тебя барахлишко? – вернулась Шура к давнему вопросу.
– Я ж говорила, от верблюда! Откуда-откуда… Из машины, которая по весне бахнула.
– Ты ж уверяла, ничего слыхом не слыхивала…
– По-твоему, надо всем всё разом выложить?
Шура задумалась…
– Молчишь. Молчи… На меня, значит, порчу Куриную напустить умыслила?
– Нет, что ты – что ты… на козла… на козла собиралась!
Клава расхохоталась…
– Не веришь, глянь, круг из соли у сарая, так бы у крыльца соорудила.
– Ну… ежели так, то счёт на гнусности один-один. Хотя неважно, на козла или на меня. Шурк, что хочу спросить, табло на твоих воротах повесим или ко мне прибьём?
– Чо? – вытаращила глаза Шура.
– Спрашиваю, досточку, информирующую о лидерстве в уничтожении ближнего, куда приладим?
– Замириться если? – пробормотала Шура.
– Мотивируй. Всё-таки изувечить житье любимцу намеревалась. А извиниться слабо? Гриша! – позвала Клава.
Тишина…
Шура облегчённо вздохнула и осторожно спросила:
– Клавк, расскажи, как добро у тебя очутилось?
– Козёл, в прямом смысле, на рогах приволок. В чемодане, здоровом таком.
История 13
Клава вкратце поведала давнюю историю.
