Ибрагим не вернул всех русских пленных, как обещал согласно мирному договору, заключённому с великим московским князем Иваном. Люди Москвы напали на Казань уже после заключения договора: рать Ивана Руно и воины Ивана Ядро. Хан Ибрагим полагал, что эти причины давали ему право прекратить выдачу пленных Москве. Великий князь Иван не собирался терпеть это и объявил о новом походе.
Передовые русские полки, шедшие по берегу Волги, разбили отряды татар, направленные им навстречу. 1 сентября 1969 года русские воины стали собираться вокруг Казани. Не успевший отстроиться посад вновь заполыхал. Быстро перекрыли доступ воды в город. Часть войск воеводы отправили грабить окрестности Казани. За стенами города чернело пепелище посада, за ним белели и желтели палатки и шатры русских воевод, князей и простых ратников.
Хан Ибрагим понял, что проиграл и послал парламентёров к русским воеводам.
Русские воеводы и князья сидели в самом большом шатре за длинным столом. Слуги разливали вино и мёд по чашам и разносили блюда. Парламентёры хана сидели на противоположном конце стола. Перед ними поставили чаши с вином и блюдо с фруктами.
– Хан готов выполнить все требования московского правителя, – сказал главный парламентёр, сорокалетний татарин в синем халате с кривой саблей, болтающейся на поясе.
– Что ж, у хана есть время выполнить требование князя, – сказал Юрий Патрикеев. – Мы будем ждать в нашем стане всех русских пленных.
Хан Ибрагим разослал послания всем своим наместникам, требуя от них привести к Казани всех русских пленных.
Этот поход стал для русских витязей лёгкой прогулкой.
На одном из советов русских военачальников в большом шатре вечером Юрий Патрикеев заметил:
– А что, мы могли бы и взять Казань.
– Можно оттяпать от ханства земли близкие к нам, построить крепости, – мечтал Данила Холмский.
Воеводы посмотрели на главнокомандующего князя Юрия.
– А как управлять бесерменами2? Они же не нашей веры, – князь Юрий отпил из чаши мёда.
– Крестить. – Князь Андрей откусил кусок мяса, нанизанный на нож.
– Великому князю это может не понравиться, – сказал Фёдор Хромой.
Все знали упрямый нрав Ивана. Он не хотел уничтожения ханства. Он думал об ослаблении Казани. Нужно было добиться того, чтобы Казань прекратила набеги на русские земли.
Иван ещё не видел в Москве будущую империю. Это было сильное государство, набирающее силы. Иван мыслил это накопление мощи постепенным; так было спокойней и надёжнее для его осторожной натуры. Он не любил спешить. Ему не нужны были рывки, резкие движения. Так можно было надорваться и многое потерять.
Послы Феофила
Время шло медленно. 1470 год начался благополучно. Не было никаких неприятных событий в московской земле. В деревянном великокняжеском тереме часто устраивались пиры. В большой зале выставлялся ряд соединённых столов, укрытых дорогими скатертями. Слуги приносили новые блюда, уносили пустую посуду и объедки.
В августе в середине дня великий князь устроил пир для друзей и ближних бояр.
Всего собралось семьдесят девять человек.
– О чём помышляет, великий князь? – Василий Китай сидел по левую руку от Ивана, пятым от него.
– Думаю я, Василий, начать большее строительство. Каменное, – отвечал Иван.
– Что же замыслил строить, великий князь? – спросил Китай.
– Храм. Какой ещё не решил.
– Это мудрое дело. Великие правители умирают, но после них остаются великие строения, как память об их великих подвигах и делах.
– Не думаю я о славе, Василий. Величие княжества, Москвы, для меня первее славы и всего остального.
По правую руку от князя сидел Иван Ощера. Он спросил князя:
– Есть ли вести от папы и Фрязина?
– Да, есть письма. Я уже не рад, что связался с этими латинами. Хочу отказаться от этой брачной затеи, но до конца ещё не определился, как быть. Всё-таки я должен наверно на ком-то жениться, – ответил Иван.
– Митрополит ворчит?
– Да, Филипп против этого союза. Он считает, что я предам тем самым нашу веру, и вообще болтает, что мне, дескать, нравится латинская вера.
Иван выпил из чаши медовый хмельной напиток, закусил пирогом с утиным мясом.
– Спать хочется.
– Великий князь, не время для сна ещё, – заметил воевода и знатный боярин Иван Юрьевич Патрикеев. Он сидел третьим в правом ряду от князя.
– Что тебя волнует, воевода?
– Не всё спокойно, княже, вокруг священной земли нашей московской.
– Да покоя нам не видать никогда в нашем уделе, это верно. К чему начал про беспокойство соседей, продолжай, воевода.
– А к тому что северные наши соседи торгаши и шильники новгородские всё никак не угомоняться в своих сварах да хитростях. Наши люди докладывают, что новгородцы много хулы распространяют про Москву, про великого князя.
– Сволочи. – Иван отпил немного из чаши медового напитка. – Хотя и наш московский люд порой на нас наводит напраслину. Что ж языки резать черни за это?
– Придёт время и будем резать языки. Но хула бог с ней. Новгородские бояре замышляют составить союз с Казимиром.
– Что ж, воевода, вижу, хотите вы войны с Новгородом.
– Без того видно не обойтись.
– Что думают другие воеводы и бояре?
За столом прошёл ропот. Большинство гостей желали наказать вольных новгородцев.
– Так для войны причина нужна, бояре, – сказал Иван. – Может быть стоит взять со строптивцев дань великую и поставить им наказ, чтобы отказались от всяких сношений с Литвой?
– Ты очень мудр, великий князь, – сказал Василий Китай. – Но строптивцы вряд ли пойдут на такие условия. Надо решить вопрос: волен ли Новгород или это твоя князь отчина.
– Как же это решить?
– А ты как сам считаешь, великий князь?
В ноябре в Новгороде умер архиепископ Иона. Его место занял выбранный по жребию ризничий покойного Ионы Феофил. Роль архиепископа в управлении русской республикой была значительна. Архиепископ заседал в высшем совете республики с посадником и избранным правительством. Его слово в совете имело большой вес, впрочем, и архиепископ не мог пойти против воли свободных новгородцев. Последнее слово в решающих делах всегда было за настроением простых новгородцев на вече.
Отношения с Москвой накалялись.
Феофил боялся серьёзного конфликта. Он решил приехать сам в Москву для поставления у московского митрополита. Но сперва Феофил отправил в Москву послов, чтобы те получили добро от московских властей на приезд архиепископа. Страсти между республикой и Москвой накалились настолько, что без заверений в безопасности проезда Феофил боялся отправляться в путь.
Посольство возглавлял пожилой игумен одного из новгородских монастырей Савва. Его сопровождали семь монахов.
Послы прибыли в Москву и сразу же отправились в Кремль в великокняжеский дворец.
Княжеский слуга в синем расписном платье и дорогой шапке с собольей оторочкой встретил надменно послов:
– Придётся ждать, когда великий князь соизволит вас принять.
Слуга провёл послов в палату, где велел ждать княжеского призыва.
Послы стояли больше получаса в пустой палате. Один монах из посольства бросил взгляд полный надежды на лавку у стены. Савва тоже посмотрел на лавку.
Двери палаты, откуда пришли послы, отворились и двое молодых слуг князя подстриженных под горшок подошли к лавке, взяли её и вынесли из палаты.
Савва насторожился, поняв, что это был нехороший знак.
Так послы простояли больше четырёх часов. За окнами стемнело. В палате горели свечи, принесённые княжескими слугами. Наконец из дверей, ведущих в приёмную палату великого князя, вышел княжеский слуга в синем платье, встречавший послов.
– Сегодня великий князь не сможет принять дорогих новгородских гостей.
Послы ночевали в доме, где останавливались новгородские купцы. Новгородцы, жившие в Москве, сообщили послам о враждебных настроениях московского правительства по отношению к Новгороду.
На следующий день посольство отправилось в Свято-Данилов монастырь. Послы молились в главном храме монастыря. Савва сделал низкий поклон перед ликом Христа.
– Упаси, Господи, от войны и несчастий русскую землю.
Позади послышался шум открываемых дверей храма.
– Ах, вот они где гости мои дорогие. – Савва не знал голоса великого князя, но сразу же догадался чей это голос.
Иван вошёл в церковь с друзьями и ближними боярами. Всего его сопровождали двенадцать человек.
Иван остановился перед иконостасом, перекрестился и поклонился. Сопровождавшие его сделали то же.
– Храни Господи великого князя московского. – Савва перекрестил Ивана.
– Храни Господи русскую землю. – Иван повернулся к иконам, снова перекрестился и сделал поклон.
Иван снова стал перед Саввой.
