Иногда кто-нибудь шепотом произносил волнующее слово «революция». Революция! Что это такое? У Лешки замирало сердце, когда он слышал это слово. В нем крылось что-то огромное, опасное и радостное.
Он с удовольствием прочел слова: «Теперь в движение втянута гигантская масса сил, к нам идут все лучшие представители молодого поколения образованных классов, везде и повсюду по всей провинции вынуждены сидеть люди, принимавшие уже или желающие принять участие в движении, люди, тяготеющие к социал-демократии»[3]…
Да ведь это о нем, Лешке Чибисове, написано! Он и есть представитель молодого поколения и желает принять участие в движении за справедливость, только не знает как.
Детские представления Алексея о том, как сделать жизнь людей лучше, совсем исчезли. Какие же это были смешные мысли! Не то, не то надо делать! Не с пистолетом идти на царя или собирать бедных и просить его о справедливости, а готовить людей, обличать царский режим. Ленин прямо писал: «Политические обличения являются поэтому уже сами по себе одним из могучих средств разложения враждебного строя, средств отвлечения от врага его случайных или временных союзников, средств посеять вражду и недоверие между постоянными участниками самодержавной власти»[4].
А для этого нужна и своя боевая газета. Это Лешка хорошо понял. Надо будет серьезно поговорить с Николаем сразу же, как они встретятся. Обязательно. Наверное, Новиков и есть одно из этих доверенных лиц, которые связаны по всем правилам строжайшей конспирации с основным ядром самых проверенных, самых надежных и опытных революционеров. Иначе и быть не может. Зачем же он давал ему тогда эту книжку?
Знакомство с Новиковым представилось ему теперь совсем в другом свете. Он как бы приобщился к чему-то очень важному, неизведанному. Новые горизонты открывались перед ним.
Когда Лешка встретился с Новиковым, тот первым делом спросил:
— Ну как, прочитал?
— Прочитал. Здорово написано, только… не все понятно.
— Надо будет тебя со своими друзьями познакомить. Они тебе расскажут, что к чему. Хочешь?
Лешка радостно кивнул головой.
3
С Тиной Подгоецкой Алексей познакомился за два месяца до экзаменов. Он зашел за отцом и как обычно сидел за столиком в приемной у Нудельмана. Других посетителей не было. Открылась дверь, и к величайшему Лешкиному удивлению в приемную вошла Тина. Он мог ждать кого угодно, только не ее. Лешка встал:
— Здравствуйте.
Девушка окинула его взглядом, смутилась и, кажется, обрадовалась.
— Здравствуйте. Вы что тут делаете?
— Я? Жду отца. А вот вы как сюда попали?
— По делам. Папа выписал из Германии фисгармонию, надо документы какие-то получить. Не можете ли вы мне помочь?
— С удовольствием. Пойдемте.
Они прошли в контору. Лешка подошел к окошечку, где сидел отец, и спросил:
— Где получают документы на груз, который идет на ваших пароходах?
— Тебе зачем?
Иван Никандрович мельком взглянул на сына, увидел рядом стоящую Тину, понимающе улыбнулся.
— В пятом окошке. Василий Васильевич там сидит. Старичок такой седенький.
Василий Васильевич любезно осведомился о том, что угодно барышне, и через несколько минут отыскал нужные документы.
— Сами будете брать или конторе поручите?
Тина пожала плечами:
— Наверное, сами.
— Тогда, пожалуйста, по этим накладным, — сказал старик и передал девушке бумаги.
Лешка с Тиной вышли на улицу.
— Спасибо за помощь. — Девушка протянула ему руку.
Лешка взял ее, пожал, но не отпустил, а смущенно спросил:
— Можно я провожу вас немного?
— Пожалуйста.
Они медленно пошли по Известковой. Молчали. Разговор не клеился. Наконец Лешка, преодолев необычную скованность, спросил:
— Скоро кончаете гимназию? Наверное, к экзаменам готовитесь?
Тина оживилась и затараторила:
— И не говорите! Приходится столько заниматься, прямо падаю от усталости. Нигде не бываю, отказываюсь от всех приглашений. Только в гимназию и сразу же домой, сажусь за книги. Так с ума можно сойти! А вы в каком классе? Впрочем, зачем я спрашиваю? Ведь я вас знаю, — лукаво улыбнулась Тина. — Вы Чибисов Алеша. Так?
— Я вас тоже знаю, — засмеялся Лешка. — Давно хотел познакомиться, но как-то не приходилось…
— Боялись?
— С чего это? А может быть, и боялся.
— Разве я такая страшная?
— Совсем нет.
— Марк Буткевич с вами учится в одном классе?
Лешка нахмурился:
— Мы в разных классах. Вы его тоже знаете?
— Знаю, но пока не знакома. Он хороший мальчик.
Лешка фыркнул:
— Хороший мальчик! По-моему, не особенно.
— Вы его не любите? Почему? Он казался мне таким славным.
— Я вам свое мнение сказал, а вы можете считать его славным.
— Но почему, почему вы его не любите? — допытывалась Тина. — Ведь нельзя отзываться плохо о человеке без причины, верно? Ну ладно, не хотите говорить, не надо. Я и так все знаю… — засмеялась девушка.
— Что именно?
— Все. Знаю, что когда вы были еще мальчишками, то дрались с Буткевичем из-за меня на «дуэли» и вы победили.
— Ах, ерунда это все, — махнул рукой Алексей. — Детство.
Ему хотелось выглядеть серьезным, взрослым, хотя в глубине души он был рад, что девушка начала этот разговор. Все-таки он тогда выступал в роли рыцаря. А Тина, напротив, казалась недовольной.
— Значит, вы думаете, что из-за меня не стоило драться? Так?
— Да нет, — смутился Алексей. — Причины-то настоящей не было. Вот если бы он вас обидел, тогда другое дело.
— Защитили бы?
— Голову бы отдал, — горячо сказал Алексей, нежно глядя на Тину. Если только представился случай, он бы доказал, что на него можно положиться.
— Ну, уж и голову! — кокетливо сощурила глаза Тина. — Так все говорят, а когда доходит до дела, то прячутся в кусты.
— Проверьте.
— Как же я могу это сделать, Алеша? Но я вам верю. Буду знать, что у меня есть верный защитник.
Когда они дошли до театра, Лешка предложил:
— Хотите, я вам порт покажу и пароход, на котором привезли вашу фисгармонию?
— Хочу. Только… меня дома ждут и будут беспокоиться, если я долго не приду. И потом эти противные уроки…
Они спустились к набережной. Совсем недалеко стоял пароход Нудельмана «Меднис».
— Смотрите, какой красавец, Тина. На нем ваша фисгармония.
Тина удивленно взглянула на Чибисова:
— Красавец? Не нахожу. Грязный, ржавый, некрасивый пароход.
— Что вы! Его помоют, почистят, и он заблестит в море. Сейчас ведь выгрузка идет. Совсем новый пароход! Нудельман купил его два года назад прямо на верфи… Да вы, кажется, не слушаете меня совсем?
— Простите, Алеша, правда, меня не интересуют эти грязные пароходы. Не понимаю, почему у вас они вызывают такой восторг?
— После училища я собираюсь в мореходные классы.
— В мореходные классы? Фи! Какая проза. Для этого не стоило кончать реальное училище. Туда, кажется, с пятью
