Из тревожной задумчивости Бет вывела Дана Кларк, споткнувшись о булыжник и вполголоса чертыхнувшись.
— Фил, постарайся светить нам под ноги, — послышался ее голос.
Он так и сделал, и женщины, скучившись, двинулись дальше.
Теперь, идя рядом с Даной, Бет поглядывала на эту высокую женщину. В отличие от Грейс, на чьи пышные формы со вкусом подобранная одежда лишь намекала, Дана свои более чем достаточные прелести выставляла напоказ. Даже здесь, в далеко не жарком горном воздухе, она носила шорты и футболки. А сейчас без особого удовольствия, но, учитывая, что время к ночи, облачилась в джинсы, накинув поверх тонкого облегающего свитера куртку из плотной яркой шотландки.
Бет посмотрела вниз, на свой кремовый грубой вязки свитер, в каких можно видеть рыбаков, и подавила вздох сожаления. Ее грудь едва приподнимала грубую шерсть, но все же в какой-то степени давала о себе знать. Забавная мысль заставила ее хихикнуть: если бы при твоем росте навесить на тебя груди Даны, ты просто падала бы все время носом в землю!
В лагере геологов весело горел костер. Стюарт Хантер, занятый помешиванием кипящей в большом котелке похлебки — судя по запаху, рыбной, — с улыбкой приветствовал гостей.
— Милости просим, гости дорогие, к нашему костру.
— Мир вашему очагу, — отозвалась Грейс. — Познакомьтесь, это Стюарт Хантер, а это мои коллеги — Дана Кларк и Филипп Прайс. Я, как и обещала, принесла бобы и еще кое-что. Смотрите-ка, а вы вроде затеяли нечто более грандиозное, чем было задумано.
Хозяин предложил гостям в ожидании горячего хлебнуть по глоточку-другому шерри.
— Все приготовлено собственноручно, друзья мои. Кроме вина, которое я держу для лечения. Док сказал, оно полезно для сердца.
— Ох, Стюарт, а что с вашим сердцем? — мягко спросила Грейс.
— Да не о чем говорить, мэм, сущие пустяки… Если бы я не пытался ломать милю в четыре минуты, то мог бы вообще забыть об этом, — информировал он ее со своим неповторимым техасским акцентом и техасской же, типично ковбойской лихостью. — Впрочем, ничему другому это не помеха. — И он широко улыбнулся, озорно взглянув на Грейс.
Бет засмеялась, присоединившись к другим, когда заметила, что Грейс сама не своя. Такой смущенной эту сильную и независимую женщину Бет не видела ни разу с тех пор, как они познакомились.
— Ну а похлебку я состряпал из рыбных консервов, сушеного картофеля и лука, заправил молоком и, конечно, вином. У нас еще есть сносные бисквиты и фруктовый пудинг из чернослива и яблок.
— Да, здесь определенно не нуждаются ни в помощи нашей, ни в скромных приношениях. Вы, я вижу, человек, способный прокормить себя, — отвесила ему Грейс комплимент, справившись со смущением.
— Что верно, мэм, то верно! Мы, холостяки, народ живучий, раз надо выжить, значит, будем выживать. Впрочем, и от женской помощи не отказываемся. Почему бы вам не внедрить в мою похлебку ваши бобы? Говорят, в них много протеина.
— А ваш сын тоже холостяк? — как бы невзначай спросила Грейс, открывая банку и вытряхивая ее содержимое в котелок.
Стюарт собрался было ответить, но в кругу света неожиданно возник Джошуа, как если бы он, услышав вопрос, решил, что до ответа гостям нет никакого дела.
Сердце у Бет буквально замерло. Вот это да! А она, дурочка, еще пыталась убедить себя, что ничего привлекательного в этом мрачном человеке для нее нет. Да стоило ему появиться в свете костра, как ее будто жаром окатило.
Грейс прервала наступившее молчание, начав представлять своих коллег младшему Хантеру. Когда гости обменивались с геологом рукопожатиями, Бет стояла возле Фила. Джошуа быстро взглянул на них и, отвернувшись, начал деловито подправлять костер. Дана тотчас села рядом с ним по-турецки на землю и стала подбрасывать в огонь сухие ветки.
— И как вы только гнездитесь здесь, на этой самой ужасной стороне вулкана, Джош? Я всегда говорила Филу, что мне теперь никогда не удастся вытряхнуть весь пепел из волос. — Она похлопала себя по тугому телу и добавила: — А о том, что будет с кожей, я и думать не хочу…
Односложность, с которой Джошуа отвечал Дане, ничуть, казалось, не смущала девушку. Вдруг осознав, что подслушивает, Бет отвела от этих двоих глаза и пошла предложить помощь Грейс и Стюарту.
Когда все было готово, Бет разнесла большие чашки с горячей похлебкой. Она осторожно подала чашку и Джошуа, пытаясь не пролить ни капли содержимого. В процедуре передачи кушанья, замедленной, как в кино, их пальцы соприкоснулись, и внутри у обоих вспыхнул жар погорячее кипящего супа. Но когда он заметил, что ее рука от этого задрожала, то сардонически взглянул на нее, приподняв одну бровь, чем вызвал у нее желание вылить содержимое чашки ему на колени.
— Ну, как вы? Больше не страдаете? — спросил он на удивление мягким, каким-то грудным голосом.
— Страдаю? От чего, интересно?
— Я имею в виду ваши локти, — уточнил он.
— А, локти… Нет, с ними все в порядке.
— Ну и отлично.
Он поднес чашку к красиво очерченному рту, а Бет как зачарованная глаз не могла от него отвести.
— Итак, похлебка, — протяжно проговорил он.
Невинный процесс поглощения горячего супа вдруг показался Бет таким интимным и чувственным, что она подумала: стоять и смотреть, как человек ест свой суп, просто идиотизм. И, прежде чем кто-нибудь успел заметить ее неуклюжее замешательство, она сделала изящный пируэт и с элегантностью прима-балерины принялась разносить кушанье остальным. Обслужив всех, Бет осмотрелась, ища куда сесть, а Фил, перехватив ее взгляд, заботливо освободил ей место рядом с собой.
Весьма неохотно она села с кинооператором, а когда принялась за похлебку, старалась не смотреть в сторону Джошуа, который явно следил за ней над краем чашки. Но он смотрел не только на нее, а на них обоих, на эту парочку, оказавшуюся напротив него. Парень, похоже, конченый человек. Прекрасно. Здесь не о чем беспокоиться. Она к нему наверняка привязана. Перетерпеть пару часов, а потом она уйдет. Исчезнет, оставшись в памяти солнечным лучиком, блеснувшим ему на мгновение после стольких лет, прожитых в полном затмении.
Глядя в эти минуты на Джошуа, любой удивился бы, как в одном взгляде могут одновременно уживаться и нежность, и гнев, и усмешка. Бет решила игнорировать его и целиком сконцентрировалась на еде. Но поле ее зрения, к несчастью, включало в себя и то место, откуда потемневшие глаза ловили каждый ее взгляд, брошенный ненароком над разделяющим их пламенем костра.
Когда Фил повернулся к Бет спросить ее о чем-то, он перехватил один из таких обменов взглядами. Тень скользнула по его лицу. Заметив слишком хорошо известные ей признаки ревности, Бет попыталась разрядить возникшую напряженность рассказом о сегодняшней встрече с сусликом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
