делать? Я не могу не думать о Роберте. Знаешь, ведь он спас мне жизнь.
Мне нужно обязательно его найти, иначе мне нет покоя.
И пусть я узнаю, что он не свободен, и что даже совсем не помнит меня, — это будет холодным душем, который поставит на место мои мозги и охладит пыл разгорячённого сердца.
— Что ты сказал? Забыть его?
Нет, дуб, я не могу это сделать. Тогда научи, как забыть?
Не знаешь как? Вот и я не знаю.
Возвращаться домой так не хочется. Но завтра важный день, первый раз в этом году пойду на пляж продавать свои картины. Ещё и выспаться надо.
Утро наступило быстро, потому что уснуть так и не удалось. Быстро выпив чашку растворимого кофе с молоком, собрала вещи, укутала картины в пакеты и выдвинулась на набережную.
Идти было не так далеко, но вещи всё равно казались тяжёлыми. Я старалась идти быстрее, чтобы лишний раз не нарваться на знакомых и соседей. Да что я боюсь, будто их украла? Это тоже труд, пусть попробуют сами нарисуют хоть что-нибудь.
На пляже стояли палатки, продававшие всякие безделушки, типа магнитиков и сувениров. Слева стояла женщина, торговавшая солнцезащитными очками. Справа бабулька продавала плетёные соломенные шляпки, громко зазывая клиентов.
Встану-ка я рядом с ней, так громко кричит, может и меня заметят?
Я расположилась, выставив напоказ имеющиеся семь законченных картин, села на маленький, раскладной стульчик и стала ждать, что народ заинтересуется и купит что-нибудь.
Шляпы продавались на ура, мои картины не привлекали почти никого.
Некоторые спрашивали цену, другие просто разглядывали, будто на выставке, но никто не покупал.
По пляжу бегали черномазые мальчишки, выманивая у прохожих денежку на мороженое. Уж не знаю, что они потом покупали на выклянченные деньги, но улов был у них неплохой.
Жалостливых людей попадалось больше, чем тех, кто отмахивался от цыганят, как от назойливых мух.
Взрослые цыганки приставали к незамужним девушкам, чтобы погадать на суженого. Как интересно они догадывались, что девушка не замужем? — Видимо чутьё.
Потому что те ни разу не ошиблись с выбором. Девушки охотно золотили цыганкам ручки, попадая под действие гипноза профессионалок, а некоторые даже сами просили погадать.
— Девушка, дай погадаю на судьбу? Ой, вижу, что влюблена ты в парня, — подскачила ко мне одна из цыганок, шелестя по песку подолом своих разноцветных юбок.
Наклонив голову ко мне, прошептала прямо в ухо:
— Не люби его, ох настрадаешься с ним.
Много боли принесёт этот парень, глаза от слёз не будешь успевать вытирать.
— Не нужно мне гадать! Я не верю в гадания! Иди ищи клиенток в другом месте! — прокричала я.
— Позолоти ручку, дай хоть сто рублей за правду. Моё гадание правдивое. Всё расскажу.
— Отвали! Надоела! И денег у меня нет.
— Ну и зря, — покачивала головой цыганка.
— Говорю же, убирайся!
Цыганка молча удалилась в поисках новой жертвы, а я смотрела ей в след, багровея от злости.
Так прошла неделя. За неделю не продалось ни одной картины.
Много времени стоять я не могла: домашние дела и уход за мамой никто не отменял.
Вот и рабочий день пятницы подходил к обеду. Пора сворачиваться и идти домой.
Как неожиданно подошёл мужчина в чёрном костюме и произнёс:
— Девушка, я покупаю всё.
— Что? Вы шутите или серьёзно? — ответила я, не поднимая глаз на покупателя.
— Конечно серьёзно, серьёзнее не бывает.
— Но это будет стоить дорого.
— Сколько с меня?
— Вряд ли Вас такая цена удовлетворит.
— Разве я похож на нищего?
Тогда я подняла глаза и посмотрела на говорящего со мной мужчину. Лучше бы не смотрела, ибо это был он, мой принц.
С этого момента я впала в ступор.
Роберт улыбнулся и попытался разрядить обстановку.
— А ты неплохо рисуешь. Вот только опыта маловато, видимо. Мазки неправильно положены вот здесь — он указал на одну из картин.
— Ну если я неправильно рисую, зачем покупаешь?
— Мне нравится, иначе зачем мне покупать?
— Затем, чтобы показать, какой ты благодетель. Спасибо, у меня и так их купят.
— Поэтому я хочу быть первым, чтобы другим не достались.
— Хватит со мной шутить. Не продам я тебе ничего.
— Почему? А я хочу купить. Сколько бы это не стоило.
— Не продам!
Продавщица шляпок удивлённо покосилась на меня, услышав наш разговор.
— Ладно, зачем тебе всё это? — выдохнула я. Ты будешь меня спасать всегда теперь?
— Всегда, если это понадобится.
— Хорошо, продам, раз так ты хочешь.
— Хочу, и покупаю! — сказал Роберт, сунув ей в руки несколько больших купюр.
— Подожди, я разменяю для сдачи.
— Не нужно сдачи, это тебе. Он быстро развернулся и ушёл.
— А как же картины? Ты забыл забрать картины! — крикнула ему вслед. Но парень даже не повернулся.
Какой-то осадок на душе остался. Куча денег, картины на месте, и сегодня будет вкусный ужин у меня и родных, — ничего не радует. Чувство, будто тебя использовали для удовлетворения своего эго.
Вот он какой оказался! Самовлюблённый эгоист. Он видит себя выше других. Конечно, я бедная девчонка, он богач. Ему легко сорить деньгами, чтобы потешить своё самолюбие.
Особенно обидно за мои работы. Расхвалил, а даже не забрал. Наверное просто соврал, что понравились. Зазнавшийся богатенький буратино, кого он из себя возомнил? Великого спасателя, вершителя чужих судеб?
Придя домой, выложила на стол огромные пакеты с вкусняшками.
— Ого, ты что, магазин с продуктами ограбила? Откуда всё это? — потирая ручонки и облизываясь, сказал Игорёк.
— Какая разница откуда? Картину продала.
— А, это хорошо, — ловко полез в пакет за куском копчёной свинины.
— Погоди всё хватать, надо на всех поделить.
— Мать обойдётся, всё равно она уже вкусов не чувствует, — промямлил брат с полным ртом, жуя бутерброд из хлеба и мяса. Крошки сыпались по его неухоженной бороде. Ел он, смачно причмокивая, и явно был доволен.
Только вкусная еда и просмотр телевизора приносили счастье моему брату. Этому дикому лешему, живущему в каменных джунглях.
Следующие две недели пролетели незаметно. За это время удалось продать пару картин, и то, снизив сильно первоначальную цену.
Дни проходили, как всегда. Только почему я всё время искала глазами его? Вглядываясь в прохожих издалека, искала похожий силуэт в чёрном костюме. Иногда мне казалось, что это он, но, приглядевшись вдаль, разочаровывалась.
Мысли о Роберте не покидали меня. Вот увижу его, всё выскажу! Тоже мне, думает он царь и бог? Я тоже личность, я тоже человек. Со мной так нельзя.
Потом мой нахмуренный лобик смягчался: какой же он красивый и даже щедрый. И конечно, таких добрых
