Рози лишь кивнула согласно.
Верно, манипуляции с ногой ей всегда давались болезненно.
Поэтому она вся сжалась, дергаясь при каждом моем прикосновении.
Но я усыпила ее бдительность поглаживаниями. И как только она расслабилась — крак! — я крепко ухватила ступню и рывком поставила ее как надо.
— Ай! — только и выкрикнула Рози, дернув ногой. Но дело уже было сделано.
— Ох, и ловко вы это, госпожа! — изумилась Ивонна, всплеснув руками. — Лекарь возился обычно долго. Да так мучительно! У вас прям талант!
Я усмехнулась. Ну, слава богу, вправить-то сустав я еще могу.
А лекари тут, значит, совсем плохи…
— Ты очень поможешь мне, Рози, — сказала я, отобрав одну из старых сорочек и распуская ее на ленты, — если некоторое время посидишь смирно и не будешь наступать на эту ножку. Давай я ее забинтую, а ты… ты постарайся, чтоб она всегда находилась в правильном состоянии. Вот как сейчас.
Я наложила тугую повязку, проверила, чтоб не давило чрезмерно.
— Если вдруг ножка снова вывихнется, сразу мне скажи! — строго велела я. — Я ругать не стану. Просто поправлю и снова забинтую. И если ты меня будешь слушать, то очень скоро будешь здорова. И ходит будет совсем не больно.
Да, шину наложить тоже надо.
Это же ребенок.
Усидеть на одном месте она долго не сможет.
Все равно будет ходить.
Ну, да ладно. Об этом подумаю позже.
Однако, Рози, освоившись, оказалась еще более беспокойным ребенком, чем я думала.
И с забинтованной ногой она умудрилась направиться изучать дом.
Прыгая, как воробей, на одной ноге, она осмотрела и вход, и заколоченные окна.
И во все углы сунулась.
И даже на лестницу хотела взобраться. Но Ивонна ее остановила.
— Мало тебе ноги? Хочешь еще и шею сломать?! — ругалась она, снимая со ступеней внучку. — И поделом тебе будет, если слушаться не хочешь! Лестница того и гляди рассыплется!
— Вы же сказали, что дом весь наш, — недоумевала Рози. — Почему наверх нельзя? Значит, наш, но не весь?
— Весь, — уверила ее я. — Просто лестница мне кажется ненадежной. Я завтра схожу, посмотрю, что там.
— Но я легкая! — ответила Рози. Ох, и шило! — Легче вас, госпожа Эрика. Если вас лестница выдержит, то меня и подавно!
Но я не пустила Рози наверх.
Да она и сама скоро умаялась, наскакавшись вдоволь на одной ноге.
И мы все улеглись спать у пылающего камина. Мы с Ивонной по краям, дети — между нами.
Мы прижались к ним тесно-тесно, накрылись всем, что попало под руку. Детей накрыли своими юбками.
В этом коконе мне стало вдруг тепло-тепло и очень уютно. Словно я сплю в самой мягкой в мире постели, а не на пыльном ковре на полу.
— Все будет хорошо, — произнесла я, целуя спящего малыша. — Все будет просто отлично!
Утром я проснулась раньше всех.
Младенец заворочался, захныкал, требуя пищи. Кажется, и пеленки его были мокрые. Нужно было скорее его перепеленать, накормить… Мамочки! Никак не привыкну, что это мое дитя.
Мой сын.
По бумагам он был записан как незаконнорожденный ребенок сэра Юджина Вагана. Имя я дала ему сама — Итан.
Юджин, помню, сердился. Все же это был его сын, и он хотел ему дать какое-то свое, родовое, длинное и пышное имя.
Как породистому щенку.
Как раз это мне и не понравилось. И прежде, чем Юджин надулся, натужился, собираясь исторгнуть из своего воображение цветистое имя, я сказала просто — Итан. И законник так и записал.
— Ну, Итан, — качая ребенка на руках чтоб хоть немного успокоить его, — будем привыкать друг к другу?
Было достаточно прохладно.
Дрова в камине с вечера прогорели. Я поспешила развести огонь из остатков собранных вчера дров, пока ребенок не разревелся во все горло. Хорошо, что с вечера я догадалась положить обломки мебели поближе к огню, подсушиться.
Сухое дерево занялось быстро, загорелось жарко.
В разливающемся по комнате жаре я быстро перепеленала малыша, принялась кормить.
Наша возня не осталась незамеченной. Ивонна тоже проснулась и уселась на нашем импровизированном ложе, хлопая глазами.
— Простите, госпожа, — забормотала она испуганно. — Проспала… ах, я, дура старая! Простите! Я сейчас!..
— Успокойся, Ивонна. Ты так расстраиваешься, будто я тебя палкой сейчас поколочу. Но этого ведь не будет, — напомнила я. — Ты просто вчера сильно напугалась и устала. Поэтому поспала чуть дольше. Ничего страшного. Тебе нужно было отдохнуть.
Но Ивонна уже подскочила и со всех ног кинулась наводить порядок в нашем небольшом хозяйстве.
— Я наношу воды, и мы с Рози тут все быстро-быстро приберем, — бормотала она, полоща мокрые пеленки.
— Не забывай, что Рози надо беречь ножку, — напомнила я.
— Ах, точно… Ну, значит, ей сидеть с ребенком. Сейчас будет готов кипяток, попьете, госпожа… Вот сахар, держите! Ешьте! Вам дитя кормить!
Как бы я не сопротивлялась, она всучила мне остатки сахара и дала кусок хлеба.
Последний.
Я была зверски голодна, но хлеб мне в горло не лез. Я смотрела на лицо старой Ивонны, на спящую Рози, и… не могла есть.
— Поем потом, — отстранив от себя руку Ивонны с хлебом, произнесла я. — Когда приду из города. И сахар оставь. Ребенок проснется, наверняка захочет есть. Завернешь сахар в тряпицу, дашь ему пососать.
— И то верно! — обрадовалась Ивонна. — А хлеб все ж таки съешьте, госпожа. Идти вам далеко. Силы будут нужны.
Накормив и укачав младенца, я передала его Ивонне и поднялась.
— Ну, что же, — набравшись духу, произнесла я. — Пожелай мне удачи!
— Она здорово вам понадобится, госпожа, — очень серьезно произнесла Ивонна. — Сами понимаете, люди злы. Они и за меньшее изгоняли девиц из города. А тут младенец… Ваши серьги могут и не купить.
Ивонна покачала головой, и я снова тяжело вздохнула, волнуясь.
Все это я прекрасно понимала. Меня могли просто освистать и прогнать прочь.
И тут, посреди тревожных размышлений, в серой утренней темноте, я отчетливо услыхала осторожный скрип ступеней.
Мне показалось, что и огонь блеснул. Словно кто-то на верхней площадке, над лестницей, задул поскорее свечу, чтоб его не обнаружили.
Я так и ахнула!
— Этого еще не хватало!
— Призраки! — взвизгнула Ивонна, в ужасе прижав к себе малыша.
Мелкая дрожь проняла меня.
Нет, я же трезвомыслящий человек.
Я не верю в призраки.
— Привидений не бывает! — твердо произнесла я. — Не болтай чепуху! Сейчас пойду и посмотрю, что там!
Но кто-то все-таки ходил наверху.
— Не ходите, госпожа! — взмолилась Ивонна. — Оно… оно заманивает вас наверх!
— Да чтоб тебя! — ругнулась я, вынимая из камина горящую палку. Будет вместо факела. А если что, и вместо оружия. — Ивонна, ты и мертвого напугаешь! Нет там призраков никаких! Я тоже хороша, разлеглась, потеряла бдительность… Конечно, нет никаких привидений. Но живые-то люди вполне могут быть! Как я раньше не догадалась! Дом сто лет стоял пустой! Заходите, живите кто хотите!
— Думаете, забрался кто-то? — осторожно произнесла Ивонна.
— Я более чем уверенна, — твердо ответила я. Хотя сердце мое дрожало, как овечий хвост. —Не бойся и не кричи, не то детей разбудишь. Я схожу, посмотрю.
— Может, не надо?! Давайте позовем кого-нибудь на помощь!
— Кого? В округе до самого города нет никого.
Бормоча про себя проклятья, я мужественно отправилась наверх.
— Если тут кто и есть, — размышляла я вслух, осторожно ступая на лестницу, — то нам все равно с ним придется столкнуться. И уж лучше я, чем Ивонна или Рози…
Лестница оказалась крепче, чем я думала.
Только третья и седьмая ступени скрипели. Видно, рассохлись.
Остальные были прочными.
«Наверное, дубовые», — подумала я.
И перила были целыми. Пыльными и грязными, но целыми.
Кажется, никто в округе не посмел осквернить дом, и мародерствовать не осмелился…
— Иногда дурная слава — это то, что нужно, не так ли? По крайней мере, оберегает от дурных людей…
