обладает мутагенными свойствами.
Рус и сам каким-то образом сейчас чувствовал, что нужно его паре, потому бережно опустил на кровать лёгкое для него тело и, не давая прийти в себя и задуматься о происходящем (ох уж и горазды девушки надумывать всякое, когда не надо!), набросился с поцелуями и ласками. Пусть всё идёт так, как д о лжно.
Но как бы ни заласкивал он девочку, всё равно та испытала заметный шок, когда пришлось раздеваться самому.
На подвижной мордашке, как по писаному, читались все чувства и сомнения, и некоторые из них весьма льстили Рустаму. Хотя, положим, член у него самый обычный для альфы, как раз достаточной длины, чтобы заполнить до предела, достать до самой шейки матки самки — у оборотниц влагалище несколько глубже, чем у человеческих женщин. Вот с непробуждёнными не очень понятно, но скоро они это выяснят. И всё же восхищение, как и испуг девушки будоражили. А признание зажгло тёплый комок в груди, хотя острое обоняние оборотня и так давно сообщило, что она девственница.
Но пусть Рустаму всё труднее становилось себя сдерживать, спешить он не собирался. Эля несколько потеряла настрой из-за эмоций, так что необходимо снова довести девушку до предела возбуждения. Чтобы действительно не навредить даже ненароком, пока тело пары ещё не подстроилось под своего альфу в достаточной мере, когда сможет вынести даже самый сумасшедший, долгий секс: оборотни очень любвеобильны.
Рус невольно умилился неосознанной попытке бегства и тотчас ту пресёк: нет уж, заполучив в свои загребущие лапы, он пару уже никогда не отпустит. Дальше руки действовали по сотни раз отработанному сценарию, а глаза напряжённо отслеживали малейшую реакцию молодой любовницы. Но ничего, кроме нормального для девственницы лёгкого страха и смятения, не наблюдали. Да ещё беспокойство о безопасности… Ну тут уж без вариантов — оборотни венерическими болезнями не болеют, слишком агрессивная внутренняя среда.
Любые мысли разом покинули голову, стоило наконец протолкнуть член в желанное тело — осторожно, потихоньку продвигаясь, Рус ловил невыносимый по своей остроте кайф. Боги! Как же плотно и горячо внутри!
Можно как угодно ярко описывать свои ощущения, при долгожданном единении тел: тесно, жарко, пульсирующе, сладко… Но ни один эпитет не передаст эту бурю эмоций, когда овладеваешь той, кто отныне станет частью тебя, самой близкой и дорогой, предназначенной самой судьбой, только твоей.
Прервав мучительно-медленное продвижение, Рус на несколько мгновений замер, давая паре передышку перед финальным рывком — лучше боль короткая и резкая, чем растянутая по времени. Кажется, девочка даже не сообразила, о чём он предупреждал, но сдерживаться и дальше сил больше не было. Наконец-то! Наконец-то он почти полностью внутри своей малышки (всё же отличия от оборотниц есть, увы), где так жарко и тесно. Выпить вопль боли долгим поцелуем — дальше будет легче, непременно. Снова замереть ненадолго, давая привыкнуть к ощущениям, сцеловывая невольные слезинки с зажмуренных глаз и скул. И усмехнуться на попытку поелозить под ним: видимо, неприятные ощущения притупились. Вот теперь можно и продолжать.
Он двигался медленно — ведь обещал быть аккуратным, — позволяя почувствовать ритм, привыкнуть к трению тел… вновь загореться от вернувшегося возбуждения. Видеть, как постепенно расслабляется Эля, как её зубы перестают терзать искусанные губы, а рот приоткрывается, выдыхая стон удовольствия, было непередаваемо. Наконец-то.
Рустам наклонился вперёд, подталкивая Элю дальше к изголовью, чтобы завести ей руки над головой, перехватив в запястьях, пальцами свободной руки прижал клитор, начиная мелко ритмично надавливать, и сделал пробный, более размашистый толчок. Любовница вскрикнула и слегка выгнулась. И тогда альфа отпустил себя — не совсем, ещё рановато для настоящего безумия страсти, но и чрезмерно сдерживаться нужды уже не было. Даже непробуждённые самочки крепче человеческих женщин, с которыми всё же приходилось прилично осторожничать.
В этот раз оргазм накатил довольно быстро, и Рус на мгновение замер, пережидая слепящую волну. Слишком велик накал эмоций… Ничего, ночь только началась. А вот девочка разрядки так и не получила, разочарованно хныкнув, когда он замер глубоко внутри. Впрочем, для первого раза ситуация нормальная.
Не выходя из тесного жара, мужчина вновь начал двигаться — член и не думал опадать, и вряд ли это произойдёт в ближайшие несколько часов. Слишком долгим было ожидание, слишком кроют эмоции от сбывшейся наконец мечты. Устроив большой палец на клиторе, в такт движениям Рус давил и гладил, тёр снизу вверх и вкруговую, быстро добившись, чтобы его малышка заметалась, задрожала, потом придавил содрогающееся тело, впился в губы поцелуем и довольно резко заработал бёдрами не убирая пальца от клитора.
Эле хватило. Глаза широко раскрылись, тело судорожно выгнулось под ним с такой силой, что даже слегка приподняло, а из глубины груди прямо ему в губы рвался низкий утробный стон, почти тут же перешедший в долгий пронзительный вопль-вой. Громкая девочка, оказывается. И безумно отзывчивая.
Переждав самый пик сжатия, Рус, выскользнув из мелко подрагивающего тела, устроился рядом, положив ладонь на трепещущий от оргастических судорог животик, поглаживая то его, то приятно крупную грудь с торчащими сосками, то ныряя пальцами во влажную расселину, и тогда Эля особенно крупно вздрагивала, вновь на мгновение напрягаясь. А когда девушка немного отошла от первого взрослого оргазма и почти перестала дрожать, Рустам завёл палец к самому входу во влагалище, а потом с удовольствием его облизал под шокированным взглядом ореховых глаз. Эля, всё ещё пытавшаяся отдышаться, рвано выдохнула и залилась краской.
— Руусь! Ты что… зачем⁈ Кровь же, наверное…
— Брось, нету там почти ничего. А ты — вкусная.
Именно так: его малышка очень вкууусная… Немного терпкая, немного сладковатая… А аромат с вплетёнными нотками его самого, первого, вообще сносил мозги. Но Рус умел держать себя в руках. Крови же и в самом деле почти не было, но для их вида это и неудивительно: внутренние ткани самочек хорошо растяжимы, эластичны, поэтому он не так чтобы прям и осторожничал. Скорее из других соображений — чтобы не напугать. Первый раз всё же. А вот дальше…
Вкус и запах пары подействовали как афродизиак (и это вдобавок к и так бешеному темпераменту!): возбуждение накатило с новой силой, и альфа вновь пустился путешествовать губами и руками по телу любовницы, с радостью чувствуя отклик. Его собственные ферменты уже начали действовать на девочку, увлекая в угар страсти. И это хорошо: пусть потеряется в ощущениях.
Через пару часов жаркого секса Эля почти не реагировала на реальность. Да, повинуясь своему альфе, она всё также заводилась от ласк и стонала, по-прежнему выгибалась в его руках, хоть и легонько хныкала от переизбытка ощущений, но осознания в распахнутых глазах не было. Теперь можно.
Добившись ласками очередного витка возбуждения, Рус приподнялся над девушкой и одной рукой резко перевернул на живот, потом встал на колени и потянул за собой покорное тело, поднимая бёдра и одновременно лаская, периодически целуя шею.
Как бы ни противна была мысль о причинении настоящей боли своей паре, но без этого, к сожалению, не обойтись. Да и испугает же наверняка, несмотря на общую затраханность. Но чем быстрее он окончательно запустит процесс мутации, тем легче его перенесёт Эля. Да и слишком сильной боли начинающее мутировать тело испытывать не должно. По крайней мере, именно так учили молодых альф на уроках, посвящённых непробуждённым самкам. Пусть и редко они встречаются, но вдруг — столкнёшься случайно со своим счастьем, а что с ним дальше делать, чтобы рядом оставить, знать не будешь.
Подводя выгибающуюся в его руках девушку к грани удовольствия, Рустам изводил желанное тело медленной сладкой пыткой — наслаждением. Когда стоны малышки стали каждым звуком отзываться в ноющем члене, мужчина вошёл в жаждущее, влажное тепло, но толчки его, как и ласки, были медленными и тягучими. Эля уже совсем не осознавала себя: поставленная на четыре конечности, периодически пытающаяся заставить любовника двигаться резче
