сквозь дрожащие губы.
— Какого чёрта ты делаешь? Может перестанешь меня дёргать? — возмущённо пробормотала я.
Он остановился и повернулся ко мне, его рука всё ещё была на молнии спереди моей куртки. Слабого света из-за угла было достаточно, чтобы края его растрёпанных волос стали красновато-коричневыми, но я не могла видеть его лица. И даже если бы моя догадка ограничивалась только этим… Его личность была подтверждена его следующим недоверчиво звучащим словом.
— Эмилия?
Только один человек в мире когда-либо называл меня полным именем.
Самюэль Далтон.
ГЛАВА 3
Даже мой отец не называл меня полным именем. Все звали меня Эм, Эмма или Эмми. Чёрт возьми, иногда меня даже называли Эм&Эм люди, которые, должно быть, думали, что это милое прозвище. Однако Самюэль всегда называл меня Эмилией. Один этот звук вернул меня в прошлое, в прохладный апрельский день.
Ссутулившись я сидела на ступеньках заднего крыльца, пытаясь спрятаться от мира. Я не хотела никого видеть. Что ещё более важно, я не хотела, чтобы меня кто-нибудь видел. Моя и без того хрупкая двенадцатилетняя самооценка всё ещё испытывала сильнейший удар — даже больший, чем обеспечивала моя постоянная неуклюжесть. Мне только что установили брекеты.
Они причиняли боль. И были ужасны. С ними я выглядела как чудик. И ненавидела их. Итак, я села на крыльцо и обхватила руками согнутые колени, изо всех сил стараясь спрятать лицо в рукавах рубашки, чтобы никто не увидел, как ужасно я выгляжу.
— Эмилия? — Я услышала голос, зовущий через двор, и застонала.
«О, боже. Кто угодно, только не он».
Я действительно не могла вынести встречи с Самюэлем прямо сейчас.
— Эй, девочка. Почему ты плачешь?
Слова, которые я знала, что не должна была произносить, вертелись у меня в голове, когда я почувствовала, как парень опустил своё долговязое тело, чтобы сесть рядом со мной на ступеньку.
— Уходи, — сказала я ему приглушённым голосом.
— Ни за что, — тихо сказал он. — Не уйду, пока не скажешь, что случилось.
— Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня, — фыркнула я.
— Ох. Что случилось на этот раз? — тихо усмехнулся Самюэль. — Упала и пропахала асфальт носом? Синяк под глазом?
— Хуже, — сказала я с болезненной гримасой. — Брекеты.
— Ой! Я забыл об этом.
Парень тихо сидел рядом со мной, пока я шмыгала носом и пыталась незаметно вытереть нос о рубашку. Отлично. У меня не только скобы, но я ещё была вся в соплях.
— Всё не может быть так ужасно, — наконец сказал Самюэль. — Дай мне посмотреть.
— Может, — простонала я.
— Да ладно тебе… дай мне посмотреть.
Я взглянула поверх своей руки и увидела, что он смотрит на меня с заботливой улыбкой на полных губах. Его искренние карие глаза ободрили меня, и я подняла лицо немного выше. Когда прохладный воздух коснулся моего подбородка, я неуверенно скривила короткую зубастую ухмылку и понадеялась, что не ослепила его блеском своей новой жестяной улыбки.
— Ну вот, я знал, что ты сможешь это сделать, — сказал Самюэль. Его взгляд метнулся к моему рту, но лишь на мгновение. Затем он кивнул. — Эмилия, я бы сказал, что ты ужасно преувеличиваешь. Они не так уж плохи. Подумай об этом так… через пару лет эта крошечная щель между твоими зубами исчезнет. И твоя улыбка произведёт впечатление на всех мальчиков.
Он улыбнулся и толкнул меня плечом. Я снова опустила подбородок на руки и постаралась не смотреть на него. Самюэль был единственным мальчиком, на которого я действительно хотела произвести впечатление.
— Почему ты меня так называешь? — спросила я, уставившись в траву у подножия лестницы.
— Как?
— Никто не называет меня Эмилией, — сказала я.
— А должны, — сказал мне Самюэль. — Ты знаешь, что оно значит?
Когда я покачала головой, он продолжил:
— Эмилия означает «трудолюбие». Это похоже на тебя. Ты никогда не боялась усердно работать. Посмотри вон на тот домик на дереве. Ты помогала его строить, верно? Также твоё имя может означать «соперничество».
— Откуда ты это знаешь?
— Я посмотрел это, — пожал плечами Самюэль. — Мне нравятся такие вещи. В любом случае хочу сказать… Эмилия — сильное имя. Ты сильная. Никогда не позволяй никому говорить тебе, что это не так. И ты не должна позволять такой глупой мелочи, как брекеты, взять над тобой верх. Они выглядят неплохо. Правда.
— Ты правда так думаешь?
— Я когда-нибудь лгал тебе?
— Эмилия? — недоверчиво спросил он, возвращая меня в настоящее. Я должна была признать, что, стоя перед ним, покрытая травой и грязью, я не чувствовала в себе той силы, на которой он когда-то настаивал. На самом деле, мои ноги ослабли, и я дрожала. — Это ты?
— Да, Самюэль, — выдохнула я. — Это я.
— Боже мой, дорогая! Мне так жаль. Я понятия не имел…
— Не думай об этом, — проворчала я, пытаясь поправить куртку, так как он так любезно решил перестать тянуть меня за завязки. Я выглядела как полный бардак.
— Чёрт… Мама с папой ничего не сказали о том, что ты дома. Я не ожидал… — он продолжал объяснять своё поведение. — Я уже некоторое время живу в Нью-Йорке и, вроде как, привык не доверять тёмным фигурам, скрывающимся в темноте…
— Я просто пыталась достать несколько камней, чтобы бросить в окно твоего брата? — объяснила я. — Не думала, что меня атакуют…
— Извини. Ты не пострадала?
— Кроме моей гордости, всё в порядке, — я покачала головой. — Бывало и похуже.
— Держу пари, что так и было, — усмехнулся Самюэль. — Ты всегда была ходячей катастрофой.
— Спасибо, что напомнил о моих недостатках, — проворчала я. — Но то, что ты наскочил на меня, вряд ли было моей виной.
— Я сказал, что сожалею.
— Ты прощён, — сказала я.
— Я просто… не могу поверить, что ты тоже дома, — сказал Самюэль с улыбкой. Как бы мне хотелось увидеть его лицо. Мне хотелось бы увидеть, сверкают ли всё ещё его глаза, когда его голос становился таким тёплым и нежным. — Сколько времени прошло?
— Почти восемь лет, — прошептала я.
— Не может быть, — покачал головой Самюэль. — Прошло не так уж много времени с моего последнего визита. Я был дома почти на каждое Рождество.
— Но мы не виделись, — тихо сказала я.
И вспомнила последнюю ночь, когда видела Самюэля Далтона.
Мне было шестнадцать лет, и я никогда не была так взволнована, узнав, что наши планы на отпуск изменились. Последние несколько лет мы с отцом
