— Не интригуй. О ком речь?
— О наиболее опасном конкуренте твоего босса в известном тебе деле предстоящей приватизации «Телекоминвеста»…
— О Корецком? — напрягся Колобов.
— Хорошо несешь службу, — кивнул Агеев. — Сразу принял стойку. Да, о нем, об Илье Михайловиче Корецком, некогда ближайшем друге Григория Ивановича, перебежавшем ему дорогу. Но дело здесь не только в нем. Мы добывали для него материал об одном высокопоставленном государственном деятеле. Его фамилию даже не спрашивай. Вслух такие фамилии в этих стенах произносят не в каждом кабинете.
— Да ладно тебе… — усмехнулся Колобов.
— Хорошо. Это вице-премьер Петр Анисимов, — понизил голос Агеев. — Сменивший на этом посту твоего босса, использовавшего свой высокий пост в качестве лоббиста. Доволен? И мы до сих пор не знали, что с этим материалом делать. Мы искали на него компромат в свете предстоящих торгов акций «Телекоминвеста», которые будет проводить Анисимов, и нашли нечто неожиданное. Оказывается, он, Анисимов, тайно встречается с любимой племянницей Корецкого Ольгой Замятиной, работающей ведущей тележурналисткой на его канале!
— И сейчас, когда ты мне это рассказываешь, вы не знаете, что с ним делать?
— А ты не спеши… — сощурился Агеев. — Конечно, мы еще не просчитали все последствия. Иначе бы не было базара. Ты прекрасно знаешь: госструктура, каковой мы являемся, не имеет права копать под высокопоставленного государственного деятеля без соответствующей санкции. Но и гражданский долг не позволяет такую информацию скрывать от общественности.
— Сочувствую. От меня-то что требуется?
— Опять же не спеши. Сейчас все поймешь. Мы тоже решили войти в игру. Для этого мы скопируем файлы и видеокассеты этого материала, ты возьмешь себе копии, занесешь в ваш компьютер… И потом, разве твоему шефу не интересно про это узнать?
— Да, но тебе-то зачем, — удивился Колобов, — чтобы он узнал, если ты работаешь на Корецкого?
— Дослушай… — поморщился Андрей Семенович. — Миша, когда я был подчиненным Колобова, — обратился он к капитану Рощину, — Федор Андреевич очень не любил, если его прерывали. Терпеть не мог. И правильно делал, между прочим… Но как только подал в отставку, почему-то перестал следовать своему правилу… — Ладно, забудем. Так вот, Миша передаст тебе эти файлы и кассеты, а через пару дней он же заявится к тебе в черной маске с санкцией на обыск и выемку документов. И будто бы случайно, ах, кто бы мог подумать, у тебя их обнаружит, после чего изымет. И тогда у нас появится возможность в любой момент показать это широкой общественности, когда сочтем это нужным.
— А Забельский выкинет меня на улицу. Получается, не вы, а мы собирали компромат на Анисимова.
— Мы тебя, Федя, сразу подберем, — пожал плечами Агеев. — Такие, как ты, на дороге не валяются… Федя, ты же знаешь: наших заказчиков и работодателей лучше держать на крючке! — Он придвинулся ближе к Колобову. — Воспитывать их и направлять и одновременно быть от них независимыми. Мы в России живем, не забывай. Мало ли как оно повернется в будущем? Я никогда не поверю, чтобы ты не хотел, на всякий случай, заранее подстелить соломку! Ты же не против, ради страховки, повязать себя с Григорием Ивановичем какими-то общими тайнами?
— Но ты действительно не представляешь себе последствия… — привстал с места Колобов. — Получится, что это мы собирали компромат на Анисимова!
— Можете сказать, что вы искали компромат на Корецкого и случайно нашли это… Сейчас все чего-нибудь на кого-нибудь ищут. Ну а там деловая репутация, моральные убытки и прочая мутота… — усмехнулся Агеев. — Отбрешетесь. Вам не впервой. Схема у вас отработана. У твоего Забельского под рукой телеканал национального масштаба, газеты, целая свора продажных журналистов, чьи рожи не слезают с экрана… Когда эти кассеты и дискеты после обыска окажутся в ФСБ, они так взвоют о покушении правящего режима на свободу слова и права человека, что мало не покажется.
Растут люди, подумал про себя Колобов. Кажется, еще недавно за пивом бегал. Сейчас сам посылает. Настоящий волкодав. И очень голодный. Потому опасный.
— А если откажусь?
— Опять спешишь. Ты еще не все последствия этого необдуманного поступка представляешь… Например, какой-нибудь другой материал совершенно случайно попадет к тому же журналисту Бородину. И он там между делом узнает, что твоя служба его выслеживает.
— С вашей помощью, — буркнул Колобов.
— Но ты, Федя, заказчик.
— То есть я тоже у тебя на крючке?
— Так мы все только тем и занимаемся, что подвешиваем друг друга. Для тебя это новость? Ты меня, а я тебя вместе с твоим хозяином, вы Корецкого, Корецкий Анисимова…
— А ты не считаешь, что этот разговор выходит за рамки наших общих обязательств… — уточнил Колобов.
— Ты о Мише? — кивнул хозяин кабинета в сторону молчаливого капитана. — Так ведь он и придумал эту схему взаимного подвешивания!
— Почему бы вам не сделать такое предложение кому-нибудь другому? — спросил Колобов после паузы. — Мало ли тех, кто хотел бы иметь компромат на Анисимова?
— Мало. Да и зачем нам другие? — пожал плечами Агеев. — Так будет правдоподобнее. Это Корецкий одной весовой категории с Забельским, а не кто-то другой. И потом, общественность уже привыкла, что публичные выемки документов с обязательным мордобоем и битьем стекол производятся именно в офисе Забельского, и потому изобразит привычное негодование. Но это ненадолго. Как видишь, в этой схеме все предусмотрено. В том числе твоя отмазка. Ведь там ясно, что этот компромат — заказ Корецкого! Чего тебе опасаться? Если Забельский будет наезжать, изобразишь святую невинность: мол, хотел как лучше, украл у конкурента компру на Анисимова, а тут гэбэшники налетел»… Да он еще спасибо тебе скажет, когда все устаканится!
— Если поверит… — невесело ухмыльнулся Колобов. — Без его санкций я такими вещами до сих пор не занимался. Даже по Корецкому.
— А ты ему ничего не говори. Допустим, ты решил сделать ему сюрприз… Я правильно говорю? У хозяина ведь через месяц день рождения, так? И ты хотел поднести ему на блюде головы его недругов. А он всегда мечтал столкнуть Анисимова и Корецкого лбами. Ну что, договорились?
— Мне нужны гарантии… — пробормотал Колобов, ни на кого не глядя. — Ты плохо знаешь Забельского.
Настоящий удав, подумал он об Агееве. Скоро живым из родной «конторы» не выйдешь, если ему в чем откажешь.
— Гарантии небось зеленого цвета? — сощурился хозяин кабинета.
— А ты какой цвет предпочитаешь? — спросил Колобов.
— Понятно. Там у тебя в кейсе… — Он кивнул на «дипломат», который гость держал у себя на коленях, — есть конверт, чье содержимое предназначено мне. Я угадал?
Колобов не ответил, коротко взглянув на капитана Рощина.
— Говорил уже: Миша — свой человек, — напомнил Агеев. — И там же, в конверте, расписка о получении, в которой я должен поставить сумму прописью, верно? Можешь не отвечать. Сделаем так. Я распишусь, но ты все оставишь себе. Раз иначе уже мне не веришь.
— Пополам… — предложил Колобов.
— По-братски, ты хотел сказать, — кивнул Андрей Семенович. — Я не жадный.
Дальше они делали все молча. Колобов достал конверт, пересчитал купюры, разделил пачку на две части, одну передал Агееву. Тот половину от своей пачки передал Рощину, после чего расписался и вернул расписку гостю. После этого капитан Рощин передал Колобову компакт-диск и дискету. Колобов молча положил их себе в тот же «дипломат».
— Ну теперь, Федя, самое время вернуться к твоему заказу… Докладывай! — обернулся Агеев к капитану.
— Я уже докладывал: в доме, где живет Бородин, провели смену батарей отопления и установили прослушивание телефонов не только у него, но и у соседа журналиста Слепцова, с кем он часто общается…
— М-да… — покачал головой Колобов. — А по-другому никак было нельзя? Газ там проверить, ремонт, телефон, мол, не работает.
— Мы думали. Неуклюже, конечно, но нас подгоняли сроки. А как еще установить прослушки в разных комнатах, чтобы не возникали подозрения?
— Представляю, в какую копеечку обошлась твоему Григорию Ивановичу смена батарей в этом доме, — покачал головой Агеев. — Или у него их как песка в Сахаре?
Колобов промолчал.
Между тем капитан Рощин протянул руку к шефу, и тот, спохватившись, передал ему открытую папку с бумагами.
— Я уже говорил: в одном подъезде, где проживает Бородин, живет журналист с радио Павел Слепцов. Бородин приходит к нему иногда поболтать и поиграть в шахматы. Так вот, интересный звонок последовал два дня назад из его квартиры в тот момент; когда к нему пришел Бородин… — Он перелистал материалы. — Вот, читаю расшифровку этого звонка Слепцова в соседний дом: — «Алло, Сережа, это я. — Привет, Паша, какие трудности? — Пока нормально. Ответь на один вопрос: у вас в доме батареи отопления меняли? — У нас? Даже не пытались. Это вам, графьям, поменяли… Хотя наш дом старее вашего и текли у нас, а не у вас… Наши общественники этот вопрос уже подняли в РЭУ… Лучше скажи, как жизнь-то? Жена, дети здоровы?» Ну и так далее… Получается что Бородин не только знает или подозревает, что мы его слушаем, но и догадывается, каким образом к нему могли попасть наши закладки.
