– Сегодня же напишу такой приказ.
Ехали обратно и всю дорогу шутили над Михаилом Георгиевичем: мол, украинец всегда старается срезать себе шматок сала потолще, а вот Рогинец режет потоньше, впервые такое видим…
Через день состоялось бюро Кустанайского обкома партии. Среди других обсуждался вопрос о строительстве дорог на целине. Большинство стояло на том, что дороги нужно строить шоссейные, для автотранспорта. Пусть это и дороже, и дольше, но лучше сразу начинать развивать капитальную, современную, рассчитанную на дальнюю перспективу дорожную сеть. Одновременно с ней предлагалось в узловых местах развернуть строительство крупных элеваторов. Однако Н. С. Хрущев считал, что целесообразнее построить несколько узкоколейных железных дорог, к которым, как он говорил, можно будет подвозить хлеб из глубинок. Никакие аргументы против этой идеи во внимание приняты не были. Так была построена сначала узкоколейка Кустанай—Урицкое, а затем и Есиль—Тургай. Это была ошибка, обе дороги практически не сыграли ожидаемой роли в вывозке хлеба и вскоре были разобраны.
Привожу этот факт не ради того, чтобы показать, что партийный, государственный деятель обязан быть одновременно дорожником, экономистом, инженером и т. д. Нет, но он должен владеть как законами общего развития, так и опираться на конкретные научные и практические знания. И, во всяком случае, не может считать себя единственным и непререкаемым авторитетом во всех областях человеческой деятельности.
Современные экономика, политика, общественная жизнь настолько сложны, что подвластны лишь могучему коллективному разуму. И надо выслушивать специалистов, ученых, притом не только одного направления или одной школы, надо уметь советоваться с народом, чтобы избежать всякого рода «шараханий», скороспелых и непродуманных волевых решений. Особенно опасны они, когда речь идет о всестороннем хозяйственном и социально-культурном освоении целого географического региона, о длительной политике в нем, об умении заглянуть далеко вперед.
Из Кустаная я отправился в поездку по целинным областям, районам, совхозам, где всюду шел сев.
На станциях Есиль и Атбасар застал в буквальном смысле столпотворение. Пропускная их способность была совершенно несоразмерна количеству поступающих грузов. Есиль и тогда называли воротами целины, хотя это была крохотная станция, окруженная степным безбрежьем. Множество грузов прибывало и в районный центр Атбасар. Старинный, пыльный, открытый всем ветрам городишко с низкими домами и чахлой зеленью принимал эшелоны с техникой, лесом, цементом, деталями домов, полевыми вагончиками, металлом, бензином, семенами, продовольствием и товарами – принимал не только для собственных целинных хозяйств, но и для трех смежных районов. На разгрузку эшелонов было мобилизовано все население городка.
Члены бюро райкома партии, работники райисполкома, комсомольские активисты круглосуточно дежурили на станции – встречали поезда, управляли разгрузкой, принимали людей и пытались их временно расселить в домах местных жителей. Говорю – пытались, потому что вновь прибывающие ни минуты задерживаться где бы то ни было не хотели. Они спешили в степь, выкрикивая в общем людском шуме названия своих совхозов: «Мариновский»! «Атбасарский»! «Днепропетровский»! «Бауманский»! Приходилось уговаривать их, объяснять, что первые отряды в совхозы уже посланы, что они там и пашут, и сеют, и строят жилища для пополнения, и покуда не будет готово жилье, новичкам там делать нечего. Объясняли также, что реки уже разлились и ехать сейчас просто опасно. Но никакие доводы не помогали. Над толпами людей поднимались плакаты: «Даешь совхоз!», «Даешь целину!».
В хозяйства, расположенные, как и Атбасар, на правобережной стороне Ишима, технику и людей продолжали отправлять тракторными маршрутами и автоколоннами. Но часть техники, предназначенной для левобережной половины района, рассеченного рекой, задержалась из-за разливов. Оставлять ее в бездействии было бы грешно, и районные власти решили временно использовать эту технику в правобережных колхозах, совхозах и МТС. Но вдруг одна из тракторных колонн исчезла.
Оказалось, бригадир тракторной бригады Владимир Чекалин, узнав об этом решении, поднял ночью по тревоге своих хлопцев и угнал тракторы. Эти ребята ехали по комсомольским путевкам в колхоз «Красная заря», они сформировались в бригаду еще на месте, откуда выезжали, и сами сопровождали свои машины. В погоню за «беглецами» поехал секретарь райкома Василий Филиппович Макарин. На берегу Ишима он обнаружил тракторы и одинокого Владимира Чекалина.
– Где остальные самоуправцы?
– Сейчас будут.
– Кто вам позволил самовольничать?
– А какое тут своеволие… Трактора кому предназначены? Колхозу «Красная заря». Вот они и будут поднимать целину там, где им положено. Брод мы найдем!
Как ни пытался секретарь райкома урезонить бригадира, тот был непреклонен. В это время к берегу подошли остальные механизаторы, среди них мелькали белые бороды местных аксакалов. Один из стариков, услышав спор, обернулся к Макарину:
– Ай, секретарь, зачем парнишку ругаешь? Сам виноват! Зачем раньше машины не отправил? Разве не знал: большой снег – большой разлив будет.
Казахи показали ребятам брод, заявив, что в этом месте у Ишима твердое каменное дно. И вскоре трактористы перетянули машины на левый берег. В тот же день они включили их в колхозе в работу. А следом через тот же брод пошла техника в другие левобережные совхозы – «Днепропетровский», «Мариновский», «Бауманский»…
Даже рассказывая мне об этом, Василий Филиппович волновался, переживал: как-никак, но риск все же был. Самоуправство его сердило. Были тут, однако, и упорство, находчивость, смелость. Кстати, после случая с «беглецами» в этом месте наладили переправу на левый берег. Жители Атбасара спустили на реку все свои лодки. Из этих лодок оборудовали два парома, на которых всю весну и лето переправлялись на левобережье люди, машины, горючее, продовольствие. Это тоже был пример поистине фронтовой находчивости. И таких примеров я встречал на целине в те годы так много, что обо всем не расскажешь.
Из Атбасара выехал вместе с Макариным. Мы не торопились, ехали из одного хозяйства в другое, из бригады в бригаду. Впервые я видел казахскую степь весною и любовался ею. Какой простор! Наверное, тут даже солнце устает, пока проходит от горизонта до горизонта. Весенняя степь сияла множеством красок. Синели разливы воды. Блестели на солнце пахучие свежие травы. Цвели тюльпаны. И на всем зеленом просторе то там, то тут лежали черные квадраты впервые распаханной земли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
